Нежные признания

Девушка подошла к двери и впустила его. Он держал ее чемодан.

— Входи, входи, — сказала она, открыв дверь шире. — Значит, Лили таки отправила мой чемодан.

— Как видишь.

Джеймс вошел в комнату и закрыл дверь ногой. Поставив чемодан на пол, он выпрямился и внимательно посмотрел на Фэйт, склонив голову набок.

— Ты выглядишь как-то иначе, — заметил он.

— Правда? — Она улыбнулась. — Должно быть, это солнце Египта.

Фэйт старалась быть любезной после их вчерашней ссоры и надеялась, что Джеймс последует ее примеру. Если им придется находиться в обществе друг друга какое-то время, они не должны ходить с мрачным видом.

— Как я понимаю, это значит, что ты нашла шифр. — Подойдя к секретеру, он стал передвигать на нем вещи. — Где твои записи?

Фэйт подошла и ударила его по руке.

— Не притрагивайся ни к чему! — Она взяла носовой платок и показала ему. — Смотри. Эти песчинки были между страницами дневника Мадлен. Я уверена, что они из Египта.

Он посмотрел на платок:

— Священная реликвия, да?

Она открыла верхний ящик секретера и осторожно положила туда носовой платок.

— Я ничего не записывала. — Ее голос был напряжен. — Я с головой ушла в дневник.

— Я весь внимание. И что он нам рассказал?

Ей бы стоило указать Джеймсу на дверь за его ехидное замечание о священной реликвии, но так много хотелось рассказать, что она не могла долго злиться. Пересказывая один эпизод за другим, девушка не осознавала, что в ее голосе звучало восхищение бесстрашной Мадлен Мэйнард. Фэйт замолчала, заметив, что он смотрит на нее с каким-то странным выражением лица.

— Что? — спросила она.

— Я думал, ты не хотела, чтобы кто-то читал дневник твоей матери. Ты назвала это подслушиванием. И тем не менее сейчас рассказываешь мне интимные подробности ее жизни.

Его наблюдение настолько поразило Фэйт, что она не сразу нашлась с ответом.

— Я имела в виду, что не хотела, чтобы мамин дневник читали чужие люди. Ты — другое дело. Мы оба замешаны в этом, не так ли?

Когда Джеймс наклонился к ней и, казалось, сейчас поцелует, она быстро сказала:

— Тебе знакомы эти инициалы? Можешь подставить к ним имена?

— Нет, но я думал о той фотографии, что ты мне дала, — ну, на которой группа людей. Бьюсь об заклад, что когда мы узнаем их имена, то сможем подставить к этим инициалам.

— Леди Коудрей знает все имена. Она пыталась назвать их мне, но я не могла все запомнить. Мы можем встретить кого-то в субботу, на лекции.

Фэйт взглянула на часы и открыла рот от удивления:

— Это уже столько времени? Почти пора обедать. Должно быть, я читала дневник целых два часа.

Джеймс задержал ее за руку.

— Во-первых, у меня для тебя кое-что есть. — Он порылся в кармане и вытащил револьвер. — Вот, не очень большой и поместится в твоем ридикюле. Я хочу, чтобы он был с тобой постоянно. Он легче, чем мой, и калибр пуль меньше, но они тоже убивают. Ты можешь выстрелить шесть раз, но помни, что нужно нажимать на курок перед каждым выстрелом.

Барнет продемонстрировал ей действие, о котором только что рассказал.

Фэйт молча уставилась на оружие, и Джеймс ободряюще улыбнулся:

— Он может тебе никогда не понадобиться, но это на всякий случай.

Она размышляла о своей матери, о том, какой бесстрашной та была. Даже не дрогнув, ее пальцы сомкнулись вокруг рукоятки револьвера.

— Спасибо, — сказала она. — Я буду беречь его как за зеницу ока.

Настало недолгое молчание. Покачав головой, Джеймс заметил:

— Это так не похоже на тебя. Мне казалось, ты ненавидишь оружие.

— Так и было до того, пока кто-то не начал стрелять в меня. В следующий раз я буду подготовленной. — Она проводила его до двери. — Скажи, что я спущусь на обед, как только приведу себя в порядок.

Джеймс остановился на пороге; на его лице появилась усмешка.

Наклонившись к девушке, он прошептал у самых ее губ:

— Не дергайся, Фэйт. Я собираюсь тебя поцеловать.

Она была предупреждена. Она могла уклониться и собиралась это сделать. Но внутри нее что-то произошло. Она все больше находилась под влиянием матери. Мадлен не боялась получать то, что хотела. А Фэйт хотела Джеймса. Он не был надежным, он не был постоянным: сегодня здесь — завтра там. Таким был Джеймс. Но имело ли это значение? На сей раз она не питала никаких иллюзий, а значит, он не сможет разбить ей сердце.

Она ожидала пыла, огня страсти. Но то, что случилось, привело ее в восторг и успокоило боль граненого сердца. Оказалось, он знал, что ей нужно, лучше, чем она сама.

— Я думаю, Фэйт Макбрайд, мягко произнес Джеймс, — что ты во много раз женственнее, чем была твоя мать.

Он ушел, а она стояла и смотрела ему вслед.

Тряхнув головой, Фэйт подошла к секретеру, взяла дневник и завернула его в наволочку, которую затем положила в шкаф, внутрь одолженного ей платья. Она подумала, что, возможно слишком осторожна — вряд ли кто-либо в доме возьмет дневник. Хотя Мэйфер и был излюбленным местом грабителей, но, по ее мнению, любой уважающий себя вор, бросив взгляд на ее скудный гардероб, уйдет отсюда с пустыми руками.

Посмотрев в зеркало и поправив волосы, она вышла из комнаты.

На лестничной площадке она оказалась лицом к лицу с Родериком. Они попытались обойти друг друга, но вместо этого столкнулись. Засмеявшись, он удержал Фэйт, положив руки ей на талию.

— Ты же не собираешься в самом деле выходить замуж за этого старого тупицу, правда? — спросил он.

Девушка посмотрела на него, прищурив глаза. Обаятельный и славный юноша, решила она, но только не в присутствии брата.

— А он старый тупица? — Так же хитро улыбнулась она в ответ.

— Ну хватит, Фэйт. Можно мне называть тебя Фэйт, мы ведь скоро породнимся? — Это был риторический вопрос. Затем Родерик весело продолжил: — Ты можешь найти кого-нибудь лучше, чем бухгалтер, а то это все, что представляет собой Джейми. Ты еще не поняла? Дебеты и кредиты — вот все, что он знает. — Он понизил голос до доверительного шепота: — Может, тебе поискать кого помоложе?

Она почти уже обиделась, но что-то в этом мальчике вызвало ее любопытство. В нем не было злобы, лишь озорство.

— Фэйт? — донесся голос Джеймса снизу лестницы. — Мы уже готовы.

И тогда она поняла: Родерик больше всего любил выводить из себя старшего брата, а голос Джеймса прозвучал сердито. Родерик использовал ее, чтобы добиться своего.

Она похлопала его по руке.

— Когда ты подрастешь, то поймешь привлекательность старших мужчин. А пока почему бы тебе не подружиться с братом? Ты можешь у него многому научиться.

Родерик бросил на нее сердитый взгляд и уже открыл рот, чтобы ответить, но передумал и помчался вверх по лестнице.

Когда Фэйт спустилась, ее встретил другой сердитый мужчина — Джеймс.

— Чего хотел Родерик? — резко спросил он.

Она небрежно пожала плечами:

— Чего обычно хотят молодые парни? Всего лишь легкого флирта.

Она скользнула мимо него и вошла в столовую.

Фэйт становилась все беспокойнее. Она начала чувствовать себя в заточении, а Джеймс словно был ее тюремщиком. Она понимала, почему он не хотел выпускать ее на люди. Полиция ни на шаг не продвинулась в поисках тех, кто напал на них в Челбурне, и Джеймс таким образом пытался защитить ее. Он надеялся, что его кузен Алекс, который, казалось, был на все руки мастер, поможет им с последними двумя страницами дневника, но тот был на каком-то секретном задании, и никто в Уайтхолле не знал, когда он вернется. Они оказались в тупике. Невозможно было двигаться вперед.

Недовольство Фэйт достигло апогея, когда однажды утром за завтраком Маргарет спросила, не хочет ли она немного прогуляться. У Маргарет была назначена встреча с известной портнихой, мадам Дигби, чтобы забрать платье, которое она наденет на свадьбу кузена, и еще она хотела прикупить кое-что. Магазин мадам Дигби находился на Берлингтон-Аркейд — самой престижной улице с магазинами в Мэйфере.