Честь горца

Скользнув за деревья в поисках укромного местечка, Жизель улыбнулась. Она не сомневалась, что у Найджела для них есть свой собственный план, который совсем не обязательно включал отдых. Его тянуло к ней. Это была страсть. Не важно, насколько глубокая и как долго она продлится. Так что Жизель очень удивилась бы, если бы мужчина не рассчитывал продолжить и дальше заниматься освоением их обоюдного желания.

Острым уколом вновь напомнило о себе чувство вины. На это нужно было закрыть глаза. Она выбрала свою дорогу и пойдет по ней. Были преступления и похуже, в которых ее могли обвинить. О раскаянии можно будет подумать потом. Даже если потребуются многие месяцы провести на коленях за молитвой, их с Найджелом страсть стоила того.

Вернувшись к месту стоянки, Жизель подошла к пруду, разулась и опустила ноги в холодную воду. Она вновь подумала о Найджеле. Ей наконец стало понятно, что насладиться страстью, а потом, обелив себя и вновь став свободной, бросить Найджела, у нее не получится. Вопросы, касавшиеся собственного будущего, уже сложились в голове. Вот только ответов на них пока не было. Может, их не будет вообще. Тем более не будет их о будущем с Найджелом. От этой мысли, даже после единственной ночи, проведенной с ним, стало горько. Долгая и тяжелая расплата за все показалась самой маленькой проблемой.

– Дура! – выругала она себя и шлепнула рукой по воде.

– Это ты о себе? – произнес за спиной знакомый низкий голос.

Жизель взвизгнула от испуга, чуть не свалившись в воду. Она обернулась и увидела Найджела.

– Ты когда-нибудь напугаешь меня до смерти. Он расхохотался и опустился рядом с ней.

– И почему ты – дура?

– Потому что не могу просто расслабиться и целый день ничего не делать. – Она уставилась на воду, надеясь, что он не заметит ее уклончивости.

– Ты давно не отдыхала, милая.

– Наверное, так долго приходилось убегать и прятаться, что сейчас мне как-то не по себе.

– Тогда мы займем тебя каким-нибудь делом, чтобы не осталось времени на размышления.

– Каким делом? – Она подозрительно посмотрела на него.

А он встал и протянул ей руку.

– Доверься и ни о чем не спрашивай. – Он притянул ее к себе и наградил быстрым и жадным поцелуем. – Кто просил меня научить кого-то бесшумно ходить?

Жизель, улыбаясь, закивала головой:

– Признаюсь, завидую, как ты это делаешь. И тоже хочется научиться. Я, кстати, подумала, что, наверное... – Она заколебалась, потом поправилась: – Это очень полезное умение. Никто не знает, сколько нам еще придется прятаться, ведь так?

– Все скоро закончится.

– Почему ты так уверен?

– Теперь твои родственники попытаются освободить тебя.

– Но если, как ты считаешь, я убила своего мужа, как им удастся избавить меня от такого обвинения? Дево был богатым и могущественным человеком, дружил с самим королем. Мало кто сможет простить мне преступление только потому, что посчитает, что муж заслужил такой смерти. Мало кому придет в голову, что я убила его, чтобы отплатить ему за то, как он издевался надо мной.

– Обуйся.

Она слегка улыбнулась и сделала, что он приказал.

– Ты не ответил.

– Ты пытаешься задурить мне голову предположениями и вопросами, на которые нет ответов.

– Возможно.

– Никаких «возможно». Если я отвечу тебе каким-то образом, ты услышишь в моих словах, что я считаю тебя виноватой. Если отвечу по-другому, тогда ты сможешь сказать, что я думаю – ты не виновна. Так как я пока не пришел ни к какому выводу, мне лучше вообще не отвечать.

Тихо чертыхнувшись, она поднялась и мрачно уставилась на него.

– Да, мне нужно, чтобы ты объявил либо то, либо другое – либо я виновата, либо нет. Мы вместе целую неделю, а знаем друг друга уже две недели. И ты все еще ничего для себя не решил? Ты и в самом деле считаешь меня способной на злодейство? Да, просто убить его – на такое я была способна. Много раз руки чесались. Но чтобы осквернить тело... Как бы мне ни был отвратителен этот его орган, я не пошла бы на это. Я не способна издеваться: сначала оскопить, а потом убить.

Найджел не мог понять, почему бы ему просто не согласиться с тем, что она невиновна, тем более что он начал склоняться к такому выводу. Вероятно, требовались еще какие-то доказательства, вне зависимости оттого, что он чувствовал. Его нерешительность подкреплялась ощущением, что никакую женщину нельзя и невозможно обвинить в убийстве человека с такими наклонностями. Для женщин это была бы самозащита.

– Мне верится с трудом, что ты могла с ним так обойтись. Кстати, почему ты никогда не называешь мужа по имени? Всегда только Дево.

Жизель показалось, что она колотится в стену лбом, но решила уступить. Это разозлило ее. А еще ей стало больно, оттого что он сомневается в ней. Но она не собиралась выклянчивать у него признание своей невиновности. Это могло порушить все, и сегодняшний день не стал бы прекрасным, в чем она очень нуждалась.

– Его звали Мишель. – Она не удивилась, услышав, как в ее голосе прозвучали остатки злости. Чтобы успокоиться, требовалось время. – Я назвала его по имени только один раз, во время свадьбы. После первой брачной ночи я в лицо называла его Дево, а за глаза по-всякому, и не всегда прилично. Пару раз я непотребно обозвала его при нем, но это было в самом начале. Тут же получила, конечно, и научилась быть осмотрительной.

Он с сочувствием прижал ее к себе и в душе помянул Дево недобрым словом. Тем не менее подобные истории мешали ему поверить в ее утверждения о полной невиновности. Жизель была женщиной гордой, решительной и с характером. В какой-то момент унижение и жестокость могли толкнуть ее на убийство Дево. Вполне возможно, ужаснувшись тому, что натворила своими руками, Жизель просто вычеркнула из памяти этот эпизод. Ему единственно хотелось, чтобы она так сильно не огорчалась из-за его колебаний.

– Ты собирался научить меня бесшумно передвигаться, плыть по лесу, как привидение, – напомнила она ему, освобождаясь из объятий.

Найджел улыбнулся и стал подробно объяснять, как нужно изменить походку, чтобы не издавать шума при ходьбе.

– Приучись ставить стопу с носка на пятку. Когда переносишь вес на эту ногу, одновременно начинаешь движение другой ногой – точно так же с носка на пятку. При этом старайся, чтобы твой вес не давил на какую-то одну часть стопы, а распределялся равномерно во время ходьбы. Вот и все.

– Я уже плыву над землей, как призрак?

Он не мог не рассмеяться и взял ее за руку.

– Наверное, это трудно объяснить. Смотри внимательно, как делаю я, и повторяй.

Жизель пыталась снова и снова. Она следила за его движениями, но подражать ему было очень трудно. Сосредоточившись на том, как нужно двигаться, Жизель перестала смотреть по сторонам и налетела на какой-то корень, торчавший из земли. Сдавшись, она опустилась на траву и потерла ноющие ноги, проклиная свою неловкость.

– У тебя неплохо получается. – Найджел опустился рядом.

– Ты мне льстишь. Я – ужасна, а ноги – гудят.

– Это с непривычки. Еще пару раз поупражняешься и научишься.

– Научишься... Хромой на обе ноги запросто меня догонит и перегонит. – Она криво усмехнулась, когда Найджел громко захохотал. – Такому приему невозможно быстро и легко научиться.

– Вообще-то да. Меня ему научили еще мальчишкой. Дети схватывают все очень быстро, но мне потребовалось ого-го сколько времени, прежде чем я начал делать это так, как надо, не задумываясь.

– И зачем тебе все эти приемчики? Ты же конный рыцарь.

– А если я потеряю коня? А если конь станет обузой, например, во время набега, когда требуется скрытность? – Он наклонился и поцеловал ее сбоку шеи.

– Во время набега? – Жизель не сделала ничего, чтобы остановить его, когда он осторожно уложил ее на траву. – Чтобы пограбить?

– Такое случается.

Она тихо засмеялась, но Найджел, жадно целуя, заставил ее замолчать. Он начал стаскивать с нее одежду, и Жизель забеспокоилась. Раздеваться при свете дня, да еще на открытом лугу, казалось верхом бесстыдства. Но Найджел принялся целовать ее грудь, и она решила, что ей все равно. Что-то подсказывало: нужно тоже помочь ему раздеться. И она почувствовала себя более уверенной, увидев, что ему это понравилось.