Мадина

      Нат. опешила. - Но тогда ей придется уйти из института! - с отчаянием выпалила она, глядя на него во все глаза. Несколько секунд декан с некоторым удивлением разглядывал девушек, после чего трагическим голосом произнес, качая головой: - О- о- о! Это для института будет ужасно большой. . я бы даже сказал, невосполнимой утратой, - и, выдержав небольшую паузу, уже своим обычным тоном добавил: - Лучше не теряйте зря времени, идите собирайтесь. Завтра в 8утра чтобы были здесь с полной выкладкой. . То бишь, с вещами, - нашел он нужным пояснить, решив почему- то, что девки продолжают стоять как огорошенные именно потому, что не поняли его. Мад. глубоко оскорбил его тон, его откровенная насмешка. Только врожденная гордость и испытываемая теперь к этому чел- ку неприязнь помогли ей сдержаться, не уронить своего достоинства, расплакавшись перед ним. Но стоило выйти в пустовавший коридор, как слезы сами собой хлынули из глаз. Ах, как она ненавидела в ту минуту этого бесчувственного чел- ка! Наташа, у которой от бессильной злобы на декана и от жалости к подруге тоже на глаза навернулись слезы, обняла ее за плечи. Вдруг она остановилась, осененная мыслью, показавшейся спасительной, и, горячась, потянула Мадину за руку: - Сейчас же идем к ректору! Как это мы сразу не сообразили? ! Идем. . . Но Мад, обессиленно привалившись к стене, замотала головой, вытирая никак не просыхающие глаза уже совсем мокрым платочком. - Что такое? В чем дело? - раздалось вдруг рядом. девки увидели невесть откуда появившуюся"географичку"Веру Павловну. Не дождавшись объяснения, она нетерпеливо повторила: - Так что случ, девки? Почему сырость разводите? От ее мягкого участливого голоса у Мад. с новой силой полились слезы. Нат. принялась объяснять суть дела. Вера П. быстро поняв что к чему, укоризненно покачала головой, положила Мад. на плечо руку: - Глупенькая! Из чего трагедию сделала. . Да успокойся, никто тебя не исключит. - А. . . декан. . . сказал. . . - всхлипывая, выдавила Мад, доверчиво поднимая на эту седую добрую жен- ну заплаканные глаза.

      - Ах ты, глазастая! Я же говорю: не исключат, придумаем что- нибудь, - ласково сказала та. - Ты из какой группы? Фамилия? . . Дев- ам не пришлось ждать долго. Через неск. мин. Вера П. вышла из кабинета. - Ну вот и полный порядок. Просто он не все твои обстоятельства верно понял, вы не так ему объяснили. Будешь работать здесь, в учебном хозяйстве, с моей группой. - А где это? - робко спросила Мад, еще не совсем веря в свое спасение. - За городом. Приходи завтра к восьми. На первый раз поедете отсюда все вместе. Спустя некоторое время только слегка припухшие и покрасневшие от слез глаза Мад. напоминали о пережитых тревогах. Когда первые минуты ликования прошли, девки с сожалением поняли, что им придется быть врозь, и в душе каждой предстоящая впервые столь долгая разлука вызвала грусть. Справившись с домашними делами, Мад. уединилась в своей комнате с томиком Лермонтова. С тех пор, как Ибрагим подарил его, она часто в свободное время перечитывала полюбившиеся стих- ия и поэмы. Многие из них уже знала наизусть, но тем не менее предпочитала чтение по книге. Перечитывая давно знакомые строки, глубже чувствовала их смысл и каждый раз открывала для себя что- то новое, словно проскальзывавшее вдруг между строк. Особенно велика бывала потребность общения с любимым поэтом в трудные минуты жизни, после пережитых нервных потрясений. Правда, ее недолгая еще жизнь была ими небогата, но в свои 17с небольшим ей было свойственно преувеличивать значение обычных бытовых неурядиц и довольно сильно расстраиваться по их поводу, и потому всякий раз она отводила душу чтением стихов, находя в них строки, как нельзя лучше и точнее выражавшие состояние ее души, созвучные ее сокровенным мыслям и чувствам, которые сама не умела выразить словами. На сей раз внимание ее задержало одно из самых любимых стих- ий- "Валерик":

      . . . Тоской томимый, Им вслед смотрел я недвижимый, Меж тем товарищей, друзей Со вздохом возле называли: Но не нашел в душе моей. Я сожаленья, ни печали. Она ненадолго задумалась, впервые недоумевая: почему автора не тронула гибель боевых соратников? Ведь по всем человеческим понятиям он должен бы хоть немного скорбеть по поводу их гибели, а он так открыто заявляет о своей полной безучастности. Несколько озадаченная этой мыслью, продолжала чтение более вдумчиво, и следовавшие далее строки принесли ей разгадку. Закрыв книгу, она откинулась на спинку дивана и продекламировала: А там, вдали, грядой нестройной, Но вечно гордой и спокойной, Тянулись горы- и Казбек. Сверкал главой остроконечной. И с грустью тайной и сердечной. Я думал: "Жалкий чел- к. Чего он хочет! . . небо ясно, Под небом места много всем, Но беспрестанно и напрасно. Один враждует он- зачем? . . "Она прикрыла глаза. "Ведь Лермонтов не одобрял захватническую войну с горцами. То есть осуждал войну вообще- Аннушка же рассказывала. Потому и был равнодушен к ее жертвам. . Вот, Анна Васильевна, какая я понятливая! Выходит, не зря пятерки ставили. . "- подумала в приливе признательности к старенькой школьной учительнице по рус. языку и лит- ре, которая так восторженно, с такой любовью говорила о лит- ре и поэзии своим тихим торжественным голосом, что просто невозможно было оставаться равнодушной на ее уроках. Ее мысли прервало появление Мустафы. - Все читаешь? А не помнишь, кто мне брюки обещал отпустить? - Помню, не беспокойся. К завтрашнему утру будут готовы. - Идет, - кивнул Мус, не сомневаясь, что обещание будет выполнено. Их отношения в последнее время заметно изменились: исчезли нередкие в прошлые годы взаимные придирки и неуступчивость.

      Первопричиной была, конечно, Мад, относившаяся теперь к поступкам брата более терпимо и в случае необходимости защищавшая его от родительского гнева. - Что ты там нашла интересного? - Мус. оставался стоять в дверях. - Опять собираешься смыться? Иди- ка посиди со мной. Мус. послушно сел рядом, глядя то на сестру, то на закрытую книгу, лежащую у нее на коленях. "Как он вырос за лето. Вон и усики уже растут"- с неясностью подумала Мад. разглядывая густой темный пушок на верхней губе брата. - Чего уставилась? - спросил нарочно грубовато, чтобы скрыть свое непонятное смущение. - Мустик, а ты тоже, как Муслим, усы отрастишь? - заулыбалась Мад. - А что? - Мус. невольно потянулся к верхней губе, провел по ней пальцами. - Да ничего. Тебе пойдут. Ох, и красавец же парень будешь! Все девки за тобой будут бегать, - сказала Мад, с удовольствием обнаруживая тень смущения на лице брата. - Ты для этого меня позвала? Нашла о чем говорить, - пренебрежительно скривил губы Мус. и с чувством собственного превосходства заключил: - Одно слово- девчонка! - Ну что ты вскочил? Между прочим, у меня к тебе серьезный разговор. Мус. опять сел в выжидательной позе, готовый в любую минуту уйти. Мад. немного помолчала, собираясь с мыслями. - Что вам в школе про войну во Вьетнаме рассказывают? Когда же Америка оставит его в покое? Мус. удивленно поднял брови и в след. секунду рассмеялся, поняв, что она задает этот вопрос на полном серьезе и в самом деле ждет от него ответа. - Представляешь, я еще не говорил с президентом на эту тему- как- то случая не подвернулось! А потому не могу пока судить о его дальнейших планах на сей счет, - сказал он, пытаясь принять важный вид. - Да ладно тебе, - улыбнулась Мад, осознав нелепость своего вопроса. - Просто, знаешь, как подумаю о войне- мне аж жутко становится, кровь в жилах стынет. - А ты чего боишься? Уж к нам- то никто не посмеет сунуться. Если кто и сунется, тому все зубы повыбьем и хребет переломаем. Всегда так было.

      С улицы донесся условный свист. Мус. как по команде поднялся. - Таким тоном говоришь, словно во всем этом есть твоя личная заслуга. - Так я же не о себе, а о стране говорю, которая- как и я! - никогда никому не покорялась, - на ходу выговорил Мус. и скрылся за дверью. Оставшись одна, Мад. вновь задумалась, глядя на царящий за окном ясный солнечный день, на пронзительно голубое небо. С внутренним содроганием вспомнила увиденных на экране вьетнамских детей, заслоняющихся худенькими ручонками от летящего над головой американского бомбардировщика. Вспомнила смертельный страх, наполнявший округлившиеся дет. глаза, с ужасом следившие из- под ручонок за смертоносной птицей. Сердце ее защемило чувство сострадания к далеким и совсем незнакомым людям, вынужденным безвинно переносить ужасы войны, и она предалась наивным мечтаниям. В ее воображении одна за другой рисовались различные картины возмездия: то по какому- то волшебству на агрессоров обрушивается повальный мор, то в районе их расположения возникает сильнейшее землятресение или проносится небывалой силы смерч, сметая всех их с лица земли. . . Эти воображаемые картины не успели еще как следует утолить невольно возникшую в сердце жажду мести, как со двора послышался шум, стукнула входная дверь. Мад, потягиваясь, встала, сделала несколько энергичных движений, окончательно стряхивая с себя оцепенение. Все семейство Наташи сидело за ужином, и, как ни отговаривалась, Мад. пришлось принять участие в трапезе. Сережа, сидевший напротив, неумело отвечал на заговорщическое подмигивание Мадины. Мальчику явно доставляло удовольствие ее присутствие, уже само по себе разнообразившее наскучившее застолье. Он весело, с готовностью отвечал на чуть заметное подмигивание старательным прищуриванием обоих глаз и незаметно для родителей гримасничал. Мад. забавляли его выходки, и она потихоньку провоцировала их.