Саманта

— Ах нет, — отрезал третий забулдыга. — Мы не путаемся с девушками из этого заведения. Просто мы не знали, кто она. — Повернув голову, он произнес: — Гейтс, пошли. Быстро. Моя любимая женщина работает у Энни.

Грязно ругаясь, Гейтс подтолкнул Саманту к Синтии:

— Сначала ты, теперь она. Синтия, скажи Энни, пусть набирает девушек, которые выглядят как шлюхи, а не как благородные дамы. — Повернувшись к своим собутыльникам, он прошептал: — Пошли.

Только когда трое забулдыг растворились в темноте, Саманта медленно начала выходить из глубокого шока. Прислонившись к грязной стене какой-то лачуги, она дрожала всем телом.

— Спасибо, — едва слышно прошептала девушка.

— Не за что. — Синтия мягко обняла Саманту за плечи. — С вами все в порядке?

— Спасибо… спасибо вам…

— Что, черт возьми, вы здесь делаете?

— Я… это… — Саманта прикрыла глаза. — Это очень трудно объяснить.

— Попробуйте. Я добросовестный слушатель.

Отдышавшись, Саманта внимательно посмотрела на свою спасительницу.

— Так это вы… прислуживали ему за столом, — выдавила она из себя.

— Кому?

— Моему… — Она осеклась. Как она могла назвать Ремингтона? Он не был ее мужем, не был даже женихом. Честно говоря, он относился к ней как к ребенку, который создает в жизни дополнительные трудности. И разве она могла объяснить этой женщине, что Ремингтон является рыцарем ее сердца, ее героем. — Джентльмену за дальним столиком. Ремингтону Уорту. Графу Гришэму, — наконец вымолвила она.

— Ах вот оно что, — улыбнулась Синтия. — Вы озабочены верностью своего мужчины. Я бы не принимала его посещения этого заведения близко к сердцу. Я уверена, что вы для него находитесь на первом месте, что он водрузил вас на пьедестал. К несчастью, всеми мужчинами руководят в первую очередь низменные желания. Занимаясь сексом, они полагают, что выполняют обязанность, возложенную на них Господом.

— Если вы так думаете, почему вы потворствуете этому?

Синтия подавила в себе желание быть искренней.

— Ответ мой был бы слишком ужасен. Вряд ли вам было бы приятно услышать его.

— Что было мне неприятно услышать? То, что вы вынуждены угождать мужчинам, чтобы заработать на кусок хлеба? Но ведь вы сами это выбрали…

— Выбрала? — Горечь клокотала в словах Синтии. — Неужели вы думаете, что я добровольно выбрала такой способ жить? Нет, дорогая леди, меня вынудили этим заниматься.

— Так вас принудили ложиться в постель с мужчинами? — с ужасом спросила Саманта.

— Я же предупреждала: правда ужасна и неприглядна.

— Как это прискорбно… Никогда не могла бы вообразить… — Забыв о своих несчастьях, Саманта протянула руки, чтобы обнять свою заступницу. Синтия накрыла белую, мягкую ладошку Саманты своей натруженной рукой. Две руки — две судьбы. Неожиданно боль и обида, скопившиеся в сердце Синтии за последние несколько недель, хлынули наружу слезами.

— Простите меня… обычно я не плачу перед первым встречным…

— Я не первая встречная, — участливо прошептала Саманта. — Вы только что спасли мне жизнь. Кроме того, я тоже добросовестный слушатель.

Синтия изучающе взглянула в лицо Саманты:

— Вы воспитанная девушка, из хорошей семьи… Моя история не для ваших ушей.

— Скажите, что заставило вас идти угождать этим мужчинам?

— Обстоятельства. Железная мощь власть предержащих.

— Синтия… это ваше настоящее имя, не так ли? Я слышала, как этот ужасный человек, Гейтс кажется, назвал вас именно так. — Синтия кивнула, и ее собеседница продолжала: — Не стану отрицать, что принадлежу к высшему свету, но титул не гарантирует доброго сердца. Я бы хотела помочь вам. Искренне хотела бы.

— Это не в ваших силах. Зло уже совершилось.

— Зло? Какое зло? Расскажите мне все по порядку, — потребовала Саманта.

— Хорошо, мисс. — Синтия глубоко и печально вздохнула. — Я родилась в семье глубоко порядочных, работящих родителей, чьим единственным несчастьем была бедность. С детства мне внушали мысль, что я первой из членов семьи должна прорваться наверх, вырваться из полунищенского состояния. Чтобы оправдать надежды родных, я училась непрестанно. Я была счастлива, когда мои усилия оправдались. Я поместила объявление в газету, и меня сразу же приняли гувернанткой в одно богатое поместье, расположенное в Суррее. Джентльмен, который нанял меня, был богат, титулован и… весьма заботлив. — Синтия горько улыбнулась. — Какой я была наивной! Я верила, что он был добрейшим человеком, преданным своей жене, заинтересованным в том, чтобы его дети стали образованными и воспитанными людьми и при этом беспокоящимся о том, чтобы и я была при деле.

— А оказалось?

— Оказалось, что он действительно беспокоился о том, чтобы у меня были занятия, но только в его спальне, а отнюдь не в детской или классной комнате.

— Он делал вам двусмысленные предложения?

— Он изнасиловал меня.

Лицо Саманты стало белее снега.

— Господи! И что же сделали вы?

— Что я могла делать? Я плакала до тех пор, пока не ощутила полного опустошения внутри, потом собрала свои вещи и уехала.

— Кто же этот негодный человек? Его, без сомнения, арестовали или наказали каким-то другим образом!

— Я уже говорила, что вы чистый и невинный ребенок. Нет, его не наказали. Наказана была я. Что касается его, то через несколько часов он зашел ко мне в комнату и удивился, что я складываю вещи. Он уверил меня, что мне не стоит покидать его дом, что я доставила ему великое удовольствие и что мне стоит и впредь ублажать его. Как он был горд собой! Ему казалось, что он облагодетельствовал меня. Со мной случилась истерика. Я кричала, что ненавижу его, что найду себе другую работу. Он рассмеялся мне в лицо. Он сказал, что он расскажет всему свету, что я обыкновенная проститутка, и ни одна приличная семья не возьмет меня в дом. Он оказался прав. Мне отказывали с порога.

— А что стало с вашей семьей?

— Моя матушка умерла. Отец стар, и… он поверил слухам, распространяемым обо мне. Он даже слушать меня не хочет.

— Неужели он думает, что вы его обманываете?

— Это не имеет значения. Результат один и тот же. Я была повержена. Кроме того… безденежье. У нас не было никаких сбережений. Мое жалованье гувернантки было нашим единственным источником существования. Отцу было нестерпимо видеть меня, мне было нестерпимо неправедно испытывать чувство вины. Я сбежала из дома.

— К Энни?

— Не сразу. К Энни я попала только тогда, когда поняла, какое преступление совершил по отношению ко мне этот знатный господин. Оказалось, что я годна только на то, чтобы меня использовали в заведении у Энни.

— Ах, Синтия, не говорите так! — расплакалась Саманта. — Как давно вы уже здесь работаете?

— Неделю. Это самое мучительное время в моей жизни.

— Неделя уже закончилась.

— Завтра начнется другая неделя.

— Нет. Начнется, но не для вас.

Синтия в недоумении заморгала глазами:

— Простите, я не поняла вас. Саманта потянула ее за рукав:

— Вы поедете ко мне домой.

— Что? Но ведь я даже не знаю вас.

— Меня зовут Саманта Баретт. Я прибыла в Лондон на свой первый в жизни сезон. Я живу в доме своей тетушки Гертруды. У меня есть брат, которого зовут Дрэйк, за мной присматривает камердинер брата Смитти, кроме того, у меня есть собачка по кличке Рэкки и коллекция книг, которые, если поставить их одну за другой, не уступят в протяженности этой улице. Что бы вам еще хотелось знать обо мне?

— Почему вы приглашаете меня к себе?

— Потому что вы понравились мне. Вы спасли мне жизнь. Я ненавижу то, что над вами сотворили. Мне больно думать, что вы вынуждены были находиться в постели с мужчиной, которого не любите. Неужели этого недостаточно?

Синтия с недоверием покачала головой:

— Скажите, вы влюблены в графа Гришэма?

— Безнадежно.

— Саманта, наверное, я соглашусь поехать к вам. Я думаю, что вы нуждаетесь в помощи не меньше, чем я. Принимая ваше великодушное предложение, я со своей стороны предлагаю вам рассчитывать на мою проницательность и знание жизни.