Неугасимый огонь

– Я вынуждена пойти к себе, у меня разболелась голова. Это все лондонская сырость и грязный городской воздух. Если бы мы могли уехать в деревню, как наши знакомые, я снова была бы полной сил женщиной.

Бенджамин и Роберт тоже встали, необходимо соблюдать этикет.

– Отдохни, моя дорогая. Уверен, что завтра воздух станет менее докучливым. Когда ты отправишься к серебряных дел мастеру заказывать столовое серебро, небо над Лондоном тотчас прояснится.

Роберт наблюдал за этой семейной мелодрамой с интересом.

– Мне кажется, что рано или поздно, ты ей уступишь, – признался он, когда Бэсс удалилась.

Бенджамин покачал головой.

– Я как-то сказал ей, что хочу обратиться к королю с просьбой продать мне дворец Сент-Джеймс. Если король даст согласие, то мы переедем. Ну, а если дворец мы не купим, то нам ничего не останется, как пребывать здесь, на Кричард Лейн до лучших времен. Этот дом устраивал девять поколений Мендоза, подойдет и мне, – в словах отца Роберта звучала ирония.

– В последнее время я задумываюсь над тем, какая у нас богатая история, – тихо произнес Роберт. – Два с половиной столетия, прожитых в Англии, превратили нас в англичан, так я полагал, что теперь так уже не думаю.

Бенджамин гордым жестом откинул голову.

– Что ты говоришь? Ты всерьез полагаешь, что шесть месяцев пребывания в Испании превратили тебя в испанца?

– Нет, конечно. Но дон Доминго рассказывает о наших предках, живших еще при маврах, так живо и интересно, что, кажется, будто бы и не было этих пяти столетий. Ты не можешь не согласиться с тем, что именно это и есть история.

– Возможно, но это ведь и наша история, – Бенджамин извлек из расколотого ореха ядрышко и отправил его в бокал с вином.

– Ты такой же Мендоза, как и Доминго. Тебе делали обрезание, а вот что касается его – то я в этом сомневаюсь. Я не счел нужным затрагивать эту тему в деловой переписке – это неуместно.

Роберт прыснул в кулак.

– И я тоже не спросил. Но делали ему обрезание или нет, с этой штукой, что между ног, он обращаться, наверное, умеет. – И сын рассказал отцу о Марии Ортего.

– Не нравится мне эта история, – выслушав сына, дал свою оценку Бенджамин, в его голосе чувствовался оттенок брезгливости. – Если мужчине необходима любовница, она не должна находиться под одной крышей с его женой.

– Я тоже так думаю, но… Мне ни разу не удалось видеть донью Кармен, но то, что про нее рассказывали – это ужасно.

– Рассказывали… Шлюха, она и есть шлюха. Вот жена – это другое. Если уж мы заговорили на эту…

– Отец, пожалуйста, не надо, – перебил его сын, – ведь я приехал домой. Подожди, по крайней мере, до завтра, а с утра начнешь снова изводить меня разговорами о женитьбе.

– Прекрасно. Поговорим о другом. Зайди ко мне в кабинет и представь мне все в деталях, но не таких идиотских, каких требовала от тебя твоя матушка.

Они говорили больше часа. То есть Роберт рассказывал, а Бенджамин слушал, иногда кивая головой и время от времени вставляя замечания. Он был очень доволен. Нет, ему, разумеется, не нравилась Места и потеря денег не приводила его в восторг, но, в конце концов, деньги – это всего лишь деньги, а вот сын его – это уже совсем иное.

– Очень хорошо, – с удовлетворением произнес он, когда отчет был завершен. – Ты хорошо поработал. Я горжусь тобой.

– Благодарю тебя, отец. А теперь извини, но я вдруг почувствовал себя так, будто вся накопившаяся за полгода усталость сразу свалилась на меня. Я, пожалуй, с твоего позволения, пойду прилягу.

– Иди, и спокойной ночи тебе. – Но прежде, чем Роберт вышел, он вновь окликнул его. – Роберт, подожди минуту, не уходи.

Бенджамин склонился на ящиком стола, руками порылся в нем и что-то из него достал.

– Вот, возьми. Я ждал подходящего случая и он настал.

В руках отца была книга в кожаном переплете. Роберт взял ее и взглянул на обложку.

– Что это? – спросил он отца.

– Записи. Хроника. Они были написаны по-испански первым из Мендоза, который прибыл в Англию. Несколько лет спустя эти записи перевели на английский язык, но когда, точно не помню.

Отец старался говорить спокойным, обыденным тоном, по что-то в его голосе подсказывало Роберту, что он держит в руках очень важный документ и решение отца отдать записи ему тоже было важным.

– Лиам прочел уже это? – задал вопрос Роберт.

Бенджамин отрицательно покачал головой.

– Нет, не прочел. Лиаму об этой книге ничего не известно.

Роберт знал, что отец его любил больше, чем Лиама, но тот был старшим сыном его и в любом случае права Лиама в семье тщательно соблюдались. И еще: Лиам одарил семью наследником, маленьким Джозефом Саймоном Мендоза, который появился на свет во время отсутствия Роберта. Н-да, об этом стоило призадуматься. Но… Ему чертовски хотелось спать.

– Ладно, завтра первым делом это прочту.

– Да, прочти, пожалуйста, – согласился Бенджамин. – Мне кажется, это чтение способно тебя увлечь. Во всяком случае, мне будет интересно узнать твое мнение об этих записях.

Роберт взял книгу с собой и положил ее на ночной столик, так и не открыв. Завтра будет достаточно времени на нее, решил Роберт.

Боже, как же хорошо оказаться снова дома, в своей комнате, в своей постели. Он прилег на кровать не раздеваясь… Уснуть Роберт не смог – книга манила его, искушала, несмотря на усталость. «Черт! – раздраженно выругался он, – пару страниц я все-таки прочту…»

«В чем дело? Что это такое?» – воскликнул глава дома Мендоза дон Мигель Антонио в день святого Михаила Архангела 1575 года.

Сегодня он был именинником, ему исполнилось пятьдесят лет. Его зрение было уже давно не то, что прежде и он старательно рассматривал, поднеся к носу, какой-то документ желтоватого цвета, поданный ему через стол молодым человеком.

«Кредитная расписка вашего дома на тысячу золотых дукатов», – пояснил молодой человек.

Сеньора, принесшего документ, звали Феликс Руэс Забан. Его род, как и Мендоза, жил в Кордове многие столетия. Но не в пример Мендоза их род не был богатым. Руэсы владели лишь несколькими виноградниками да небольшой винодельней. Недавно все это по наследству перешло к Феликсу, правда вместе с долгами. Но следовало добавить, что этот молодой человек был «с головой», что говорится, и обладал тонким деловым «нюхом».

«Я обнаружил этот документ в сундуке, в самом старом винном погребе», – объяснил он. «Осмелюсь утверждать, что мои предки были прекрасными виноделами, но никудышными делопроизводителями, весь архив находится в ужасном состоянии. Найти какой-нибудь документ практически невозможно».

«Ты что, специально искал это? – не удержался Мигель. – Откуда ты мог знать, что…»

«Я ничего не знал. Меня интересовал виноград, его урожаи в последние годы. Ну, а это…» – Он колебался. – «Это было счастливой случайностью».

Мигель Антонио Мендоза был совершенно другого мнения на этот счет. Тысяча дукатов – это уйма денег, даже для Мендоза. Эта «счастливая» находка пришлась ему не по душе… Он принялся вновь усердно рассматривать документ.

«Чернила выцвели», – ворчливо сообщил он Феликсу.

«Да, но прочесть можно». Руэс наклонился и стал пальцем водить по буквам, читая вслух. «Я, Бенхай бен Симон Мендоза даю Гильберту Руэсу Трасито, виноделу, кредит в тысячу золотых дукатов, которые он обязуется возвратить по первому моему требованию», – во весь голос читал он. – «Тут еще говорится: в знак особых заслуг – и подпись», – пояснил Феликс.

Мигель кивнул.

«Да, чья-то подпись здесь стоит».

«Вашего предка».

«Возможно. А как это сейчас проверить? Бенхай… Мне не известно это имя».

«Под подписью есть дата. Семнадцатое июня 1391 года».

«Вот оно как? Ну, конечно, если подписывали, то указали и дату. Это мало похоже на кредит, выданный законным главой семейства».

Молодой человек откинулся на кресло.