Где танцуют тени

– У меня от этого местечка всегда мурашки по коже, – пробормотал Том, когда они тряслись по неровной брусчатке. – Видно, чересчур много иноземцев.

  – Может и так, – негромко хохотнул виконт, поворачивая гнедых в арку к «Луку и быку». – Гостиница, по крайней мере, выглядит прилично – и очень по-английски.

«Лук и бык», старая, наполовину деревянная постройка с обросшей лишайником черепичной крышей и навесными галереями давала приют торговым агентам и комиссионерам, которым по долгу службы приходилось частенько наведываться в близлежащие доки и «благополучные» окрестности.

– Напои лошадей, – распорядился Девлин, передавая поводья груму. Несмотря на удлиняющиеся тени, свидетельствовавшие о приближении вечера, послеобеденное солнце по-прежнему припекало. – Только не давай уводить далеко – я ненадолго.

Хозяйка гостиницы, добрейшего вида  бабуленька – маленькая, кругленькая, с обезоруживающе приятной улыбкой – отыскалась в баре. Услышав вопрос о Иезекииле Кинкайде, старушка печально зацокала языком.

– А то как же, помню я этого бедолагу, – подтвердила она, нацеживая Себастьяну пинту эля. – Рассказывал, что у него в Америке жена и двое сыночков. У меня прям из головы не выходит: ребятишки далеко-далеко, ждут, что папочка вернется домой, и ни сном, ни духом не ведают, что с родимым стряслось.  

– А что, по-вашему, с ним стряслось?

Хозяйка поставила кружку на прилавок.

– Как по мне, так грабители. Лучше бы ему не выходить одному в темную-то пору. Еще и такому нервному.

– Нервному? В каком смысле?

– Да весь как на иголках был, ну, вы понимаете? – собеседница потянулась за полотенцем. – Я вещички-то сберегла, на случай, вдруг он за ними вернется. Только ж этот магистрат с Боу-стрит все с собой унес.

Себастьян отпил эль.

– А сколько дней прожил у вас мистер Кинкайд?

– Даже и ночки не переночевал, горемычный. Они ведь только утром причалили. Снял комнату, поел в общей зале мясного пирога, вот, и куда-то надолго отлучился. Помнится, вроде сказал, что надо повидать кое-кого в Вест-Энде, да только я могла и спутать.

– И больше не возвращался?

– Да нет, возвращался. – Хозяйка протерла темные доски древнего прилавка. – Пришел, поужинал, потом опять вышел – и больше никто его не видывал.

– Не знаете, куда направился ваш постоялец после ужина?

– Ну, он спрашивал, как добраться до чайных садов возле таверны «Святая Гелена» [33]. Знаете, такое славное местечко, там летом духовой оркестр играет почти каждый вечер, и танцы.

– А где это?

– Идете по Хафпенни-Хэтч [34], – указала старушка вдоль реки, – через рыночные сады, до Дептфорт-роуд. Вообще-то, не лучшее место для прогулок в потемках, к тому же в начале Трандлис-лейн вроде как разбойничий притон. Оттого мы и подумали, что мистер Кинкайд повстречался с грабителями, когда он так и не объявился.

– Вы сообщили констеблям?

– Да, на следующий же день. Те вдоль дорожки обшарили и вокруг «Святой Гелены», но ни следочка не нашли. Никто в чайных садах не припомнил, чтобы видел беднягу, вот мы и решили, что с ним еще по пути туда что-то приключилось.

– А как он выглядел?

– Хм-м-м, – приветливое лицо задумчиво наморщилось, – я бы сказала, лет тридцати, волосы такие, соломенные. Глаза, боюсь, не приметила. Ладный парень, ничего не скажешь, но как с ним заговоришь – только его зубы и видишь.

– Зубы?

– Ага, мог бы, бедненький, своими зубами, как в той поговорке, через штакетник яблоко сгрызть.

Виконт осушил свою кружку.

– Так на каком корабле, говорите, приплыл мистер Кинкайд?

– На «Балтимор Мери». Стояли в Гренландском доке. – Хозяйка гостиницы окинула собеседника оценивающим взглядом и поинтересовалась: – Вы сейчас туда пойдете?

– Да, а что?

– Тогда лучше поспешите, – кивнула старушка за окно, где клонящееся к закату солнце отбрасывало на дорогу длинные тени. – Не захочется вам бродить по здешним местам, когда спустится ночь.

ГЛАВА 26

Себастьян правил экипажем между длинных рядов галетных фабрик и якорных кузниц, построенных вплотную к парусным мастерским и обветшалым домикам. На краю Гренландского дока, в тени громадного кирпичного пакгауза на тихой, вымощенной булыжником улочке виконт оставил Тома с коляской и направился дальше пешком, пробираясь сквозь толпы грузчиков в кожаных фартуках и моряков, благоухающих джином и застарелым потом.

Суррейские доки являли собой нагромождение пристаней, каналов и водоемов для морения корабельного леса, по берегам которых стояли пакгаузы с амбарами и высились громадные штабеля бревен и досок. Многочисленные китобойные флотилии прошлого века к этому времени уже почти исчезли, их место заняли суда, доставляющие древесину из Скандинавии и Балтики или зерно и хлопок из Северной Америки. Воздух был тяжелым от запаха смолы, дохлой рыбы и плававших на поверхности воды нечистот.

В кармане виконта лежал наготове заряженный двуствольный пистолет, а в голенище сапога был спрятан кинжал. Тем не менее, Девлин твердо намеревался последовать совету хозяйки гостиницы и покинуть прибрежный район до наступления темноты.

В доках копошилась целая армия портовых работяг: матросы лихтеров, штабельщики, чернорабочие, которые каждое утро стекались к местным пабам, таким как «Королевский герб» или «Зеленый человек», где бригадиры набирали себе команду на день. Несколько умело сформулированных вопросов и сунутых исподтишка монет в итоге привели Себастьяна к обветшалой пристани у канала, где крупный чернобородый ирландец по имени Патрик О’Брайан командовал разгрузкой шлюпа с русской пенькой.

– Все верно, на «Балтимор Мери» моя бригада работала, – подбоченился он и, прищурившись от солнечных взблесков на воде, оглядел сновавших по палубе подчиненных.

– Судно прибыло из Соединенных Штатов? – поинтересовался виконт.

– Точно. С партией пшеницы.

– Пришвартовались в прошлую субботу?

О’Брайан пожевал запихнутый за щеку кусок прессованного табака и утвердительно крякнул.

Себастьян устремил взгляд на покрытую масляными пятнами реку, где сгрудились десятки кораблей, чернея пустыми мачтами на фоне синего неба.

– А уже во вторник отплыли обратно? Как такое возможно?

– Я такого сам еще не видывал. Даже надбавку выплатили, вот, только чтоб поскорее разгрузиться, – ирландец подмигнул. – И уж будьте уверены, таможенных инспекторов капитан тоже подмазал, чтоб досмотр без проволочек пройти.

– Почему такая спешка?

– Чего не скажу, того не скажу. Хотя… есть у меня одна мыслишка, – О’Брайан сплюнул в воду полный рот коричневой табачной жвачки и замолк, выжидающе посматривая на собеседника.

Себастьн любезно протянул докеру монету.

– Да?

– Понимаете, обычно капитан разгружается, затем держит курс в кофейню «Виржиния и Мэриленд» на Треднидл-стрит или в таверну «Антверпен». Туда захаживают все торговцы, желающие подрядить на перевозку товара корабль, собирающийся в обратный рейс.

– А капитан «Балтимор Мери» этого не сделал?

– Не-а. Разгрузился, пополнил кой-какие запасы и отчалил, не имея в трюмах ничего, окромя балласта. Слыхивал, вроде он собирался идти на Копенгаген, чтобы там подлатать суденышко и взять груз. Но наверняка не скажу.

– И по какой же причине капитан так поступил?

Собеседник приложил к носу палец и хитро осклабился:

– Единственное, что приходит на ум – ему чертовски сильно надо было убраться из Лондона. Причем быстро.

Девлин присмотрелся к загорелому лицу докера.

– А как звали капитана?

– Сдается, Пью. Иэн Пью.

– Вы с ним раньше имели дело?

– Пару раз.