Чарующий вальс

— Подойдите сюда, ваше величество. Давайте присядем здесь. Никто, кроме вас, не должен слышать то, что я скажу.

Александр повиновался и опустился в кресло. Екатерина пристроилась у его ног.

— В Вене есть кое-кто гораздо красивее графини Зичи, — тихо проговорила Екатерина.

— Сомневаюсь, — возразил царь. — Я сам назвал ее небесной красавицей и считаю самой прелестной из дам, присутствующих на конгрессе. Но что толку думать о ней? Меттерних опередил меня… Меттерних!

— Да, я знаю, — успокоила его Екатерина. — Но Меттерниха интересует еще одна особа — Ванда Шонберн.

— Это та девушка, с которой встречался Ричард? Что она из себя представляет? — поинтересовался царь.

— Значит, вы не видели ее? Она просто очаровательна, и я подозреваю, что она значительно дороже Меттерниху, чем Юлия Зичи или любая другая женщина.

— Меня не интересуют женщины Меттерниха, — раздраженно сказал царь.

— А если я скажу вам, что, используя одну из них, вы сможете нанести такой сокрушительный удар Меттерниху, какого он никогда в жизни не испытывал?

— Что вы имеете в виду?

— Ванда Шонберн — дочь Клеменса Меттерниха, — прошептала Екатерина.

— Вы уверены?

— Как никогда! — ответила Екатерина. — Один из агентов князя Волконского только что вернулся из ее родных мест в горах, где навел все справки. Девятнадцать лет назад Клеменс Меттерних отдыхал в их доме и познакомился с Карлоттой Шонберн. Когда вы увидите глаза Ванды, доказательств вам уже не потребуется.

— И это правда?

— Факты достоверные. Перед смертью ее мать, графиня Карлотта Шонберн, решила послать дочь в Вену. Она говорила окружающим о своей любви и преданности князю Меттерниху, и, хотя они не виделись почти девятнадцать лет, она была уверена, что он обязательно поможет Ванде. Так и случилось. Ванда приехала в Вену и сразу была принята Меттернихом. Она бывает везде и всюду. Как это можно назвать? Дружбой? Или здесь нечто большее?

— А девушка знает об этом?

— Не имею представления, — бросила Екатерина. — Да это и неважно. Важно то, что она влюблена в вас, ваше величество.

— В меня? Но ведь я никогда не встречался с ней!

— Вы забыли, государь, что Ричард был в роли императора.

— И она в него влюбилась?

— Только потому, что была уверена: перед ней — император всея Руси, величайший воин со времен Александра Македонского, победитель, которому аплодировала вся Вена, герой, у ног которого все женщины.

— А она хорошенькая?

— Она прелестна, — воскликнула Екатерина. — Юная и чистая. Никто не прикасался к ней.

— И что же вы предлагаете?

Александр был очень заинтересован и возбужден. Мрачное выражение исчезло с его лица.

— Я хочу, чтобы она заняла место Юлии Зичи. Оставьте графиню Меттерниху, но возьмите у него Ванду.

— Вы думаете, это огорчит его?

— Я полагаю, — Екатерина осторожно подбирала слова, — Меттерних знает о вашей верности Марии Нарышкиной: всей Вене известно, что вы человек чести и слова.

— А откуда у Меттерниха такие подробности моей личной жизни? — злобно спросил царь.

Екатерина улыбнулась.

— Мария Нарышкина, к сожалению, очень хвастлива. Она, похоже, не понимает, каким сокровищем обладала, когда вы дарили ей свою любовь.

Александр сверкнул глазами.

— Она на самом деле не ценит меня! Это ее новое увлечение — кавалерийский офицер, — вы слышали о нем?

— Боюсь, что нет, я просто не общаюсь с такими людьми.

— Понимаете, совершенно невыносимо, когда узнаешь, что тебя променяли на какого-то там капитана, — не мог успокоиться Александр.

— Мария Нарышкина и не подозревает, что вы знаете об этом, — Екатерина старалась еще сильнее распалить его, — она же так привыкла к вашему терпению и великодушию.

Александр вскочил с кресла.

— Я покажу ей великодушие! — закричал он. — Она поймет, кто я такой!

— Вы гложете, показать это и Меттерниху, ваше величество.

— Да, и ему тоже, — повторил царь. — Как все это можно осуществить?

— Я уже подумала об этом. Сегодня мы собирались отобедать здесь. Но вместо этого можно отправить посыльного к графу Разумовскому и предупредить, что ваше величество желает почтить его своим посещением. Необходимо отметить, что мы все будем с вами, включая Ричарда.

— Так, ну и что нее?

— В последний момент вы, ваше величество, извинитесь и отправите всех нас к графу, а сами останетесь здесь, не позволив никому из нас остаться с вами, якобы не желая расстраивать наши планы. Пообедав в одиночестве, вы почувствуете себя лучше и решите присоединиться к нашему обществу. Ночью дворец вы войдете не через парадный вход, а через боковую дверь и по потайной лестнице подниметесь в маленькую гостиную на втором этаже. Только необходимо заранее послать записку Ванде Шонберн и назначить ей встречу — она уже знает где.

— Какой же мне смысл оставаться здесь, а потом оказаться во дворце графа, причем вы все тоже будете там?

— Никто не должен знать, куда вы направляетесь и зачем, — пояснила Екатерина. — У барона Хагера везде шпионы, они следят за каждым вашим шагом. Он будет знать, что вы остались обедать у себя. Конечно, можно предположить, что Ванду кто-то предупредит о вашем отсутствии. Но ведь там будет государыня — кто же сможет возразить или запретить!

Александр был так увлечен сценарием Екатерины, что не заметил некоторой его шаткости и ненадежности. А главное, он не понял истинных причин, подтолкнувших княгиню на этот шаг. Ей нужно было любой ценой удержать Ричарда возле себя в этот вечер, так как чутье подсказывало, что он сделает все возможное, чтобы увидеться с Вандой. Если царь останется в Хофбурге со своей свитой, он тут же найдет предлог, чтобы исчезнуть, и тогда за ним не уследишь. А оказавшись гостем графа Разумовского, он будет вынужден остаться в его доме…

— Вы совершенно правы, княгиня, — решительно сказал царь.

— Но никто не должен знать о ваших намерениях, даже Ричард.

— Разумеется, не беспокойтесь об этом. И все-таки вы уверены, что девушка влюблена в меня?

— Совершенно уверена, государь. Она просто сражена чудесной встречей с вашим императорским величеством. Не забывайте, она каждый день видит вас везде: на параде, на балах, в Пратере. Она молода, неопытна и очень доверчива. Вы только представьте, что значит для нее быть удостоенной внимания самого блистательного и могущественного человека во всем цивилизованном мире.

Царь легонько ущипнул Екатерину за щеку.

— Вы льстите мне, княгиня, но как хорошо мы понимаем друг друга, вы и я!

— Вы так добры ко мне, ваше величество. Можете быть уверены: я сделаю для вас все на свете!

— Я верю вам. Главное — мы доставим неприятность князю Меттерниху, не так ли?

— Конечно, кроме того, я думаю, и Мария Нарышкина едва ли будет чувствовать себя хорошо.

— Да, я представляю, как они будут злы! — воскликнул царь. — А вы уверены, что девушка придет, если я пошлю ей записку?

— Неужели в этом можно сомневаться, ваше величество?

Александр улыбнулся, его дурного настроения как не бывало. Он с удовольствием посмотрел на себя в зеркало над камином.

— Я, пожалуй, надену белый мундир. Мне кажется, он нравится женщинам.

— Важно, какое сердце бьется под этим мундиром! — не преминула польстить княгиня. — Вы не забудете распорядиться насчет обеда у графа Разумовского?

— Сейчас же пошлю туда посыльного. А я, значит, остаюсь здесь один?

— Да, государь, умоляю!.. Сошлитесь в последний момент на головную боль.

— Постараюсь не забыть.

Екатерина почтительно поцеловала его руку и, склонившись в глубоком реверансе, шепнула:

— Эта девушка принесет вам удачу!

Спустя три часа Александр был в том же прекрасном расположении духа. Улыбаясь, он вошел в тайную маленькую гостиную во дворце графа Разумовского. Все шло по плану. Его свита, хотя и была обеспокоена нездоровьем его императорского величества, отбыла из Хофбурга, подчиняясь его желанию остаться одному.