Полночные наслаждения

С герцогини Бомонт мысли перекинулись на Брэддона Четвина — ведь они уже почти родственники, а герцогиня доводилась Брэддону бабушкой. «Приятный молодой человек, с прекрасными манерами, — подумала Элоиза. — Остолоп, конечно, но какой мужчина не остолоп. К тому же у него такие знатные родственники. Состоять в родстве с герцогиней Бомонт будет очень приятно».

В спальню вновь скользнула горничная.

— О, миледи, там такая суматоха! Кэррол нашел в саду лестницу. Она была прислонена к дому. — Горничная сделала паузу.

Лестница была прислонена к окну спальни леди Софи, но природная интуиция подсказывала ей, что об этом пусть лучше сообщит сам дворецкий.

Элоиза быстро выбралась из постели, решительно набросила халат, в полном молчании прошагала через свою гардеробную, которая отделяла ее спальню от спальни супруга, и распахнула дверь. Она не сомневалась, к какому окну была прислонена лестница. Естественно, к окну супруга. Видимо, все зашло уже очень далеко, если он начал таскать к себе женщин по лестнице. Недалек тот день, когда Джордж устроит в этом доме бордель.

К ее удивлению, маркиз мирно спал, и притом один. Более того, окна его спальни были плотно закрыты. По тому, как супруг всхрапывал, Элоиза предположила, что перед тем, как отправиться в постель, он, видимо, изрядно принял, а стало быть, гостей не ждал.

Элоиза метнулась к супругу, схватила за плечо и энергично тряхнула:

— Джордж, проснитесь! В доме грабители!

Элоиза впопыхах не заметила, что называет мужа по имени. Милость, которой она не одаривала его уже многие годы.

— Что? Что случилось? Какие грабители?

Маркиз сел, с трудом продирая глаза. Элоиза чуть не ахнула «Боже, как Джордж постарел. А я только сейчас это заметила». В нее сонными глазами вглядывался усталый пожилой человек. Темные волосы с сильной проседью, но ноги еще довольно крепкие. Это она обнаружила, когда он спустил их с постели и схватил халат. Попутно выяснилось, что Джордж по-прежнему спит без ночной рубашки.

Элоиза молча последовала за ним в коридор. Воспоминания о первых месяцах их брака затуманивали последующие двадцать лет тусклой, бесцветной жизни. Она смутно помнила охватывавшую ее радость, когда из дверного проема, соединяющего их спальни, появлялся Джордж и быстро направлялся к ее постели. Абсолютно голый.

Самого Джорджа в этот момент ностальгические воспоминания не посещали. Он спешил вниз по главной лестнице. Оказавшись во дворе, маркиз решительным шагом обошел дом, направляясь к той его стороне, которая была обращена к саду. Здесь его встретил дворецкий Кэррол.

— Милорд. — Что-то в тоне Кэррола заставило Джорджа насторожиться. — Лестница была направлена в сторону окна спальни молодой леди, милорд.

— Что значит — лестница направлена? — повторил Джордж, не понимая. — Куда направлена? Черт возьми, Кэррол, почему вы не говорите по-английски, как все остальные люди?

Кэррол проглотил намек на свое французское происхождение и флегматично продолжил:

— Милорд, лестница вела в спальню леди Софи. Должен добавить, — это он сделал с некоторым удовлетворением, — что окно спальни открыто.

Джордж изумленно посмотрел на дворецкого:

— Окно ее спальни открыто?

— Открыто, — бесстрастно кивнул Кэррол. — Сдается, сэр, что она сбежала с возлюбленным.

— Сбежала?

Кэррол ограничился кивком, потому что в этот момент за спиной супруга возникла маркиза, и ему захотелось исчезнуть, прежде чем она узнает эту замечательную новость.

— Милорд, вам бы следовало проверить в ее комнате. Возможно, она оставила записку.

Кэррол попятился и скрылся в помещении для слуг, где сейчас царило бурное веселье. Чопорность Элоизы была общеизвестна, и слуги, узнав, что ее дочь сбежала в Гретна-Грин, буквально давились от смеха. Дворецкий строго наказал слугам не болтать об этом семейном позоре (на что надежды было очень мало) и приказал отправляться в постели, незаметно сосчитав, чтобы убедиться, что все семнадцать лакеев на месте. Дело в том, что любовниками молоденьких леди нередко становились именно лакеи, и если бы не дай Бог выяснилось, что леди Софи заинтересовалась одним из этих парней, Кэрролу бы никогда не удалось отмыться от позора.

Тем временем маркиз Бранденбург стоял как вкопанный в переднем холле, разглядывая плитки итальянского мрамора, которыми был вымощен пол.

Рядом с зажженной свечой в руке стояла жена. Ее приверженность традиции распространялась и на нижнее белье. Легких одеяний она не признавала и потому сейчас парилась в плотном изделии из грубой шерсти, закрывавшем тело от шеи до пят.

Начала маркиза довольно воинственно:

— Ну что?

Однако воинственности этой надолго не хватило, и через несколько секунд она растерянно произнесла:

— Джордж, что же все-таки произошло?

Супруг поднял голову.

— Произошло то, что наша маленькая Софи сбежала. Будем надеяться, что с женихом.

Лицо Элоизы скривилось как-то уж очень неэлегантно. Наверное, в первый и последний раз в жизни.

— Не может быть!

— Лестница прислонена к ее окну, и оно раскрыто, — грустно проговорил Джордж. — Полагаю, замять дело не удастся.

— Но это невозможно, — прошептала Элоиза. — Она не могла устроить нам такое. Ведь это же позор. Подумать только, дочь сбежала…

— Мне кажется, нам следовало бы относиться к ее поведению более терпимо. — На лице Джорджа отобразилось страдание. — Взять хотя бы ее наряды. Зачем было их осуждать? Вот, например, я наверняка просто отстал и в современной моде ничего не понимаю.

— Какая чепуха, — фыркнула Элоиза.

Она развернулась и сделала несколько шагов к лестнице, но, обнаружив, что супруг за ней не идет, оглянулась.

— Пойдемте же, Джордж. Нам нужно найти записку. Может быть, они не успели отъехать слишком далеко, и к вечеру мы их догоним.

Джордж понуро последовал за ней. Они поднялись на второй этаж и направились в сторону спальни Софи, не осознавая, что впервые за двадцать лет идут по этому коридору рядом.

Элоиза остановилась и после небольшой паузы решительно толкнула дверь спальни дочери. Так и есть, окно открыто. Этот неопровержимый факт подтверждал ночной ветерок, чуть покачивающий тонкие муслиновые занавески. В комнате было темно, но Элоиз смогла разглядеть у подоконника два черных пятна — очевидно, верхнюю часть лестницы.

— Ты видишь записку? — Джордж стоял позади нее, вглядываясь во мрак.

Элоиза подняла свечу и направилась к туалетному столику. Там записки не оказалось. Не было ее и на мраморной каминной доске. Она уже собиралась развернуться и оглядеть всю комнату, когда Джордж грубо схватил жену за плечи. Элоиза едва не вскрикнула. Свеча погасла, и теперь слабый свет проникал только из коридора.

— Элоиза, нам нужно срочно отправляться за ними. — И Джордж поспешно повел ее к двери.

Оказавшись в коридоре, она решительно высвободилась:

— Что это на вас, милорд, сегодня нашло?

Джордж вздохнул. Опять этот холодный официальный тон. Видимо, Джорджем она назвала его случайно.

— Элоиза, нам нужно одеваться и немедленно садиться в карету. Мы должны догнать их во что бы то ни стало.

— Но кто он? — Элоизу охватило тягостное недоумение. — Не понимаю. Я всегда говорила Софи, что она может выходить замуж за любого, кто понравится. Почему же понадобилось бегство? Почему она не оставила записку? — Элоиза двинулась обратно к спальне Софи. Нет, этого не может быть. Она непременно должна была оставить мне записку.

Джордж схватил ее за руку.

— Элоиза, у нас нет времени искать записки. Нужно одеваться. Если удастся быстро их настигнуть, сделаем вид, что просто возвращаемся с позднего бала. — Он подвел жену к двери ее спальни и втолкнул внутрь.

— Прошу вас надеть какое-нибудь бальное платье.

— Я не хочу бальное, — почти выкрикнула Элоиза. Казалось, вот-вот она заплачет. Что было невероятно.

— В вашем распоряжении пять минут, — сказал Джордж. Его тон не допускал возражений. — Я прикажу подать карету и возвращусь сюда через пять минут. Мне бы хотелось, чтобы к этому времени вы были одеты и готовы к отъезду.