Ангел в моих обятиях

— Так; пустяки. Найджел и его друзья воображают себя контрабандистами.

Напустив на себя безразличный вид, Маркус присоединился к девушке.

— Контрабандистами?

— Да. Им все это кажется гораздо более романтичным, чем есть на самом деле.

Маркус протянул руку, и лошадь осторожно понюхала ее.

— Вам не кажется, что это опасно? — спросил он как бы между прочим.

— Я мало что знаю об этом, — сказала она рассеянно, наблюдая за Бекингемом. — Я слышала, Чарлз дает мальчикам небольшие поручения, и только.

— Вы даже знаете имена контрабандистов? — спросил Маркус.

Годы, проведенные с «коринфянами», научили его получать необходимую информацию, поддерживая легкую, невинную на первый взгляд беседу.

Сара тоже дала лошади обнюхать свою открытую ладонь.

— Начнем с того, что Найджел не самый скрытный из контрабандистов и не очень-то умеет держать язык за зубами, — сказала Сара и ласково улыбнулась, вспомнив о брате.

Маркус кивнул:

— Надеюсь, он не собирается делать карьеру в этом бизнесе — сначала займет место Чарлза, а затем начнет получать прямые указания от самого… — Он замолчал, сделав вид, что задумался. — Простите, напомните, как зовут их главаря?

— Я и понятия не имею, кому подчиняются местные-контрабандисты, — бесхитростно ответила Сара, поглаживая нос Бекингема. — Думаю, Найджел тоже вряд ли его знает. Несколько месяцев назад они вдруг совсем засекретились.

— Интересно… почему? — задумчиво протянул Маркус, стараясь выглядеть безразличным.

Сара еще раз погладила лошадь, прежде чем направиться к выходу из конюшни.

— Я не знаю. Контрабанда всегда была частью нашей жизни на побережье и воспринималась всеми как вполне законный род деятельности, что-то вроде рыбалки или торговли. Возможно, наши таможенные власти, устав от безделья, наконец, решили провести расследование.

Маркус, следуя за девушкой по проходу, сделал большой круг, обходя стойло с Персивалем.

Хотя имя главаря ему не удалось выяснить, Чарлз был зацепкой, с которой можно начать. Возможно, Найджел знал больше, чем мог себе представить. И Маркус решил проследить за мальчиком.

Сара остановилась, чтобы затушить один из фонарей, и вдруг замерла как громом пораженная. Она обернулась, ее темно-зеленые глаза внимательно изучали лицо Маркуса.

— Кажется, вас очень интересует деятельность контрабандистов, лорд Уэстон?

— Ко-о.

— Тогда в лесу я слышал крики Персиваля, да? — неожиданно спросил Маркус.

Крик птицы вовремя пробудил воспоминания — ему срочно надо было отвлечь девушку от опасных расспросов.

— Да, это он кричал, — ответила Сара. Она нахмурилась, явно не собираясь оставлять тему разговора. — Так вот, возвращаясь к контрабандистам…

— И вы тоже были тогда в лесу? — перебил ее Маркус.

Смутившись, Сара заморгала; щеки начал заливать предательский румянец. Девушка резко развернулась и практически бегом направилась к выходу, успев загасить на ходу еще пару фонарей.

— Мисс Тисдейл, вы не забыли о нашем уговоре? — лениво протянул граф, следуя за ней по пятам.

Сара взяла последний фонарь, который стоял на широком подоконнике.

— Наш уговор? — спросила Сара, отступая назад, пока не уперлась в шершавую побеленную стену.

— Вот именно, — подтвердил Маркус, медленно приближаясь к девушке. — Я говорю о нашей сделке, которую мы заключили, когда вы прятались от мистера Диксона на поляне.

— Я уже говорила вам, лорд Уэстон, я не прячусь.

— Как скажете. В любом случае, — настаивал Маркус, наслаждаясь ситуацией больше, чем ему хотелось, — мы заключили сделку, и вы должны исполнить одно мое желание… в разумных пределах.

Они стояли в золотистом мерцающем свете единственного фонаря, свет таял и превращался в мечущиеся тени за пределами яркого круга.

— О да, сделка. Я припоминаю.

— Хочу получить свою плату, — сказал Маркус и встал прямо перед девушкой.

Он видел, как лихорадочно бьется жилка у основания ее шеи, грудь резко вздымалась и опускалась под платьем в милую полосочку. Сара облизнула губы, и Маркус решил, что она собирается ответить.

Но вместо этого девушка резко загасила фонарь.

— Так вы были тогда в лесу с Персивалем? — прошептал Маркус, наклонился и нежно провел губами по уху девушки.

— И это все? Если я скажу правду, мой долг зачтется? — спросила Сара с явным облегчением. — Да, это была я, ну и Персиваль, конечно.

Маркус запустил руку в ее волосы, пропуская между пальцами шелковые локоны.

— Вам так легко не отделаться, — пробормотал он.

— Я знаю, — согласилась она и тут же прикусила губу. — То есть я ожидала, что вы попросите чего-то большего.

— Например… — Маркус коснулся языком мочки ее уха и издал легкий стон. — Как это?

— О…

— Или это…

Он провел языком по нежной теплой шее девушки и остановился в ложбинке между грудей у самого выреза ее платья. Он начал покусывать зубами край выреза.

Фонарь выпал у нее из рук.

— О да, — прошептала она еле слышно, — нечто подобное.

— Жаль, что я уже использовал свое желание…

Голос его стал хриплым. Маркус задыхался от непреодолимого желания овладеть этой девушкой, когда касался основания ее стройной шеи, ощущая, как бешено колотится ее сердце, когда осыпал нежными влажными поцелуями эту прозрачно-белую кожу, начиная от маленького упрямого подбородка и дальше вниз до выреза платья. Но этого было мало, ему хотелось испить ее до дна, и он жадным чувственным поцелуем впился в губы девушки.

Сара застонала, ее руки скользнули под сюртук Маркуса и обвились вокруг талии, она притягивала его все ближе и ближе, пока в полной мере не ощутила твердость его чресл.

— Сара! — донесся с лужайки голос Найджела.

Она замерла, все еще прильнув губами к Маркусу, затем отстранилась, сожалея о неоконченном поцелуе.

— Надо торопиться, — прошептала Сара и, схватив графа за руку, потащила его за собой к выходу из погруженной в полумрак конюшни.

— Вот вы где, — сказал Найджел, подбегая к ним. — Мама поймала меня, когда я пробрался в дом, и приказала привести тебя, — продолжал он, беспорядочно размахивая руками. — Пойдемте скорее. Иначе она обвинит лорда Уэстона в том, что он тебя компрометирует, и заставит вас наутро пожениться, — пошутил он.

— Перестань, Найджел! — выговаривала ему Сара по мере их приближения к дому. — У тебя слишком богатое воображение.

Пробираясь по темному лесу, освещенному луной, вслед за тремя мальчиками, Маркус поймал себя на мысли, что у Наполеона нет никаких шансов, если контрабандисты действительно так засекретили свою деятельность. Ленивец тихонько брел по тропинке, угадывая малейшее движение хозяина. Но у Маркуса не было необходимости соблюдать особую осторожность — мальчики не заметили бы и целый клан горцев в боевой раскраске.

Троица была слишком возбуждена в предвкушении ответственного поручения, которое обещал дать им Чарлз, если они докажут, что готовы к этому.

Мальчики увлеченно хвастались друг перед другом своими многочисленными подвигами.

Распрощавшись с четой Тисдейл и оседлав Ленивца, Маркус доскакал до поворота, затем незаметно вернулся и стал ждать мальчиков у притихшей конюшни. Его терпение было вознаграждено — вскоре появился Найджел и, как стрела, пущенная из лука, промчался по поляне, миновал конюшню и скрылся в лесу, где его поджидали друзья.

Маркус не мог сосредоточиться — вкус разгоряченных сладких губ мисс Тисдейл преследовал его. Он все еще чувствовал тепло ее мягких бедер, когда она прильнула к нему всем телом. Аромат и вкус ее кожи кружили голову. Боже, эта женщина заставляла его чувствовать себя безусым похотливым юнцом.

И это делало ее опасной. Она будила те струнки его души, которые он запрятал глубоко внутри — ему стоило немалого труда победить себя.

Он сразил высший свет своей превосходной выдержкой, когда впервые приехал в Лондон; аристократы были уверены, что шотландцы в своих клетчатых пледах — просто дикари с животными инстинктами, которые только и ждут момента, чтобы подраться.