Тайная власть

– А потом, потом вы сами знаете, что случилось, – уже совсем другим голосом проговорил князь. – Вы приехали в замок с той девушкой, которую леди Одель выбрала мне в невесты, и разбудили во мне все те чувства, которые я отрицал в себе, которые пытался перечеркнуть с тех пор, как был еще ребенком.

– Это вышло… непреднамеренно.

– Знаю, – ответил князь. – Но как только мы взглянули друг другу в глаза, между нами возникло что-то, чего я ни с кем до вас не испытывал, да и вы, как мне кажется, тоже.

Алана шевельнула губами, желая ответить, но сдержала себя, чтобы не прерывать хода его мыслей.

– Мне трудно объяснить, почему я повел вас в ту комнату, – продолжал князь. – Наверное, мне хотелось убедиться, что я не ошибся в своем ощущении, что это не просто моя фантазия.

– Любая на моем месте… была бы тронута… красотой икон, – нерешительно проговорила Алана.

– Вы сами знаете, что это не так, – резко возразил князь. – Обычные люди испытали бы совсем другие чувства, нежели вы или я. Они пришли бы в восторг от красоты икон, по достоинству отнеслись бы к их ценности, но разве они почувствовали бы исходящую от них силу, то, что через них говорит Бог, как вы сами выразились? – Алана опустила глаза на свои сжатые руки, и князь продолжил: – Когда я вышел из комнаты, то почувствовал такой страх, какой никогда до этого не испытывал.

– Страх?

– Разумеется! Я испугался того, что все русское во мне вдруг выплыло на поверхность. Оно выплеснулось из меня подобно лаве, вырвавшейся из вулкана, который я считал потухшим, но который пришел в движение от одного вашего прикосновения.

– Это… не может быть правдой.

– Я говорю абсолютно честно, – сказал князь. – Я ненавижу вас за то, что вы так растревожили меня.

– Вы… весь следующий день… избегали меня.

– Еще бы! Я был не в состоянии говорить с вами, но неужели вы предполагаете, что я хоть на минуту, хоть на секунду мог забыть о вас? Вы, как иконы, непостижимым образом притягивали меня к себе, и спасения не было.

Алана подумала, что сама испытывала подобное чувство по отношению к князю. Ее мысли были полны им, словно он обладал тайной властью над нею.

– Я убедил себя, что смогу освободиться от вас, если буду придерживаться первоначального плана, который придумала леди Одель, и женюсь на ее племяннице. Я рассудил, что, если она станет моей женой, вы вернетесь к себе в Ирландию и я никогда больше вас не увижу. – Он коротко рассмеялся. – Я явно недооценил силу русской стороны моего характера. Вулкан неистовствовал, языки пламени поднимались все выше и выше, и когда, играя на скрипке, вы в музыке рассказали мне обо всем, что думаете и чувствуете, я уже ничего не мог поделать и… сдался. – Князь произнес последние слова таким нежным тоном, что у Аланы сердце перевернулось в груди. – Тогда я понял, – продолжал он, – что от любви нельзя отмахнуться и бороться с ней бесполезно. Я нашел любовь в тот момент, когда меньше всего ожидал этого. Долгие годы я считал, что мне недоступно настоящее счастье.

– Почему… вы… так думали?

– Потому, – спокойно ответил князь, – что та любовь, которой я жаждал, доступна только русскому человеку. – Он сделал беспомощный жест рукой. – Как мне объяснить вам? Для русских любовь – словно часть души. В других странах это всего лишь сердечная склонность, но в России любовь – часть веры в Бога. Для русского это чувство так сливается с его верой, с самой сущностью его жизни, что не может отойти на второй план. – Князь говорил очень искренне и убедительно. Не отрывая взгляда от ее лица, он добавил: – Теперь вы понимаете, что я пришел просить вас стать моей женой.

Сначала Алане показалось, что она неправильно расслышала его, но, встретившись с ним взглядом, поняла, что слух не обманул ее. Это было самое прекрасное, невероятное, необъяснимое событие в ее жизни! Князь Иван Катиновский просил ее стать его женой. Не сознавая, что делает, она поднялась со стула и, ухватившись за высокие бортики манежа, словно ей надо было опереться на что-то, произнесла:

– Вы… вы сознаете… то, что вы говорите?

– Разумеется! – ответил князь. – Я чуть не сошел с ума, разыскивая вас повсюду! Когда Шарлотта призналась, что вы не кузина Шейна и взялись сыграть эту роль только для того, чтобы отвлечь от нее внимание, а потом исчезли неизвестно куда, я думал, я помешаюсь!

– Вам сказали, что… вам меня не найти? – спросила Алана.

– Да, и что даже если я найду вас, я пожалею об этом.

– Так оно и будет… – Алана глубоко вздохнула. – Вы оказали мне большую честь, ваша светлость, что потратили столько времени на мои поиски и… предложили мне стать вашей женой, но… я должна… ответить вам: нет.

– Нет? – Восклицание прозвучало резко, как пистолетный выстрел.

– Нет, – повторила Алана дрожащим голосом. – А сейчас, ваша светлость, пожалуйста, уходите! Нам больше нечего сказать друг другу. Надеюсь, вы встретите женщину, которую… захотите назвать своей женой и с которой вы… будете счастливы.

Князь не двинулся с места. Он смотрел на ее лицо, повернутое к огню.

– Неужели вы думаете, что я соглашусь с вашим решением и приму ваш отказ?

– Но… вам… придется. – Алана почувствовала, что дрожит.

– Почему?

– Потому что я не могу выйти за вас замуж. Я вообще никогда не выйду замуж.

– Зачем говорить так? – спросил князь, – Что за нелепое утверждение!

– Но это правда… Мне не хочется говорить на эту тему.

– Вы действительно думаете, что я подчинюсь вашему решению, не потребовав от вас объяснений? И постарайтесь, чтобы они убедили меня.

Алана повернула к нему голову. Выражение ее глаз было одновременно трагичным и бесконечно трогательным.

– Вы что-то скрываете. Мне всегда казалось, что в вас есть что-то загадочное. Когда Шарлотта открыла мне, кто вы есть на самом деле, я подумал, что в этом разгадка. Но я ошибался, у вас есть своя тайна.

– Пожалуйста, я прошу вас… – взмолилась Алана. – Не испытывайте на мне свой инстинкт. Уходите, оставьте меня одну… нам больше не о чем говорить.

– То, о чем вы просите, невозможно!

– Пожалуйста… умоляю вас!

– Я обязан отказать вам в этой просьбе, – ответил князь, – не только ради меня, но и ради вас самой. Вы не хуже меня знаете, что мы созданы друг для друга. Я сумею сделать вас счастливой, Алана. – И, очаровательно улыбнувшись, он добавил: – Сейчас во мне говорит русский, но я убежден, что мы будем бесконечно счастливы вместе, что, на удивление всему свету, наш брак окажется идеальным.

– Но… но я не могу… выйти за вас замуж.

В ее голосе послышалось рыдание, которое не ускользнуло от внимания князя.

– Но почему, любимая? – спросил он. – Ты знаешь, что я люблю тебя, и я знаю, что ты тоже меня любишь. Я узнал это из твоей музыки. Когда я поцеловал тебя, ты отдала мне свое сердце.

– Но я… я все равно… не могу, – прошептала Алана.

– Расскажи мне, почему! – настаивал князь. – Я должен знать это. Неужели ты хочешь, чтобы я ушел от тебя без всякого объяснения и провел остаток жизни, мучаясь, сомневаясь и недоумевая? Драгоценная моя, будь благоразумна. Ты уже заставила меня страдать так, как не доводилось большинству мужчин.

– Хорошо… хорошо, я… расскажу. – Алана вздохнула, еле сдерживая слезы, – Тогда вы поймете, что… я… не могу выйти за вас. Более того, вы сами… не захотите жениться на мне.

Князь только нежно улыбнулся в ответ, и она поняла, что он не верит ей.

– По-видимому, – продолжала она, – вам недостаточно того, что я нянчу детей пастора, что я сирота, у меня нет ни денег, ни знатного происхождения, что я совсем неподходящая пара для князя Ивана Катиновского.

– Вы забываете, – ответил он, – что я видел вас в роли светской дамы. Вы играли блестяще и не допустили ни малейшего промаха. Так притвориться нельзя. Вы были совершенно естественны. – Он смолк. Потом, прежде чем Алана сумела возразить ему, добавил: – Не важно, где вы родились и воспитывались, кто были ваши родители и какую работу вы выполняете, чтобы прокормить себя. Главное – то чувство, которое мы испытываем друг к другу. Вы моя, Алана, вы извека предназначены мне! Это бесспорно и не связано с тем, станете или нет вы моей женой.