Не смейся над любовью!

— То есть вы хотите сказать, что предпочитаете провести наш медовый месяц в Англии? — спросил герцог.

— Нет, конечно, нет! — воскликнула Антея. — Вы знаете, в каком я восторге от мысли, что увижу поле битвы при Ватерлоо, где погиб отец. И для мамы это очень важно.

— Рад, что это доставит удовольствие вашей матери, — заметил герцог. — Однако я хотел бы показать вам не только место, где погиб ваш отец, но и место, где я сражался.

— Я знаю, что у вас есть медаль за битву при Ватерлоо.

— Я вам ее покажу, когда мы будем в Лондоне.

Антея отошла от окна и подошла к каминной полке.

Гостиная была роскошна, но в ней недоставало ощущения тепла и уюта. Девушка вдруг подумала, что и в ее отношениях с герцогом также нет непринужденности и простоты, без которых немыслимы настоящие супружеские отношения.

— Вам очень идет это платье, — неожиданно произнес герцог. — Более того, с этим платьем рубины выглядят изумительно!

Антея подняла руку к шее.

Она совершенно забыла, что сегодня рано утром ей доставили шкатулку с драгоценностями, в которой было прекрасное рубиновое ожерелье, подходящее к обручальному кольцу, подаренному ей герцогом.

— Я еще не поблагодарила вас за подарок, — сказала Антея. — Мне очень неловко, но нужно было подумать о стольких вещах, что я просто забыла об этом.

— Я все понимаю, — кивнул герцог. — Замуж ведь выходят не очень часто!

— Слава Богу! — воскликнула Антея. — Только представьте себе, что такие волнения пришлось бы переживать ежегодно или даже раз в пять лет!

— Думаю, мы будем благоразумны и подождем лет двадцать пять, — отозвался герцог, — до нашей серебряной свадьбы.

«Это так далеко, что не стоит об этом и задумываться», — подумала Антея, а вслух сказала:

— Мы получили такое количество подарков, не думаю, что нам еще может понадобиться серебро. Что, например, вы станете делать с серебряными блюдами? Их больше пятидесяти.

— Мы можем устраивать приемы, — пожал плечами он.

— Или мы можем завести пятьдесят собак, — предложила Антея, — и каждая собака будет есть со своего серебряного блюда!

Эта идея рассмешила герцога. А Антея вдруг с ужасом вспомнила, что она продала миссис Хемпфри рисунок, где были изображены герцогиня Йоркская и ее сто собачек. Одна собака жаловалась, что не может найти свою миску!

От неприятных мыслей ее отвлек голос дворецкого, сообщившего, что обед подан.

Они перешли в столовую и сели за стол. Повар графа Эркси на этот раз, очевидно, превзошел сам себя, потому что обед был даже лучше, чем все, что Антее довелось пробовать во время ее пребывания в Лондоне у крестной.

Было подано шампанское. Когда слуги удалились, герцог поднял бокал и обратился к Антее:

— За ваше здоровье, Антея! Вы с честью вышли из сегодняшних испытаний. Едва ли кто-нибудь другой смог бы так же великолепно справиться с этой трудной ситуацией!

Его слова и искренний тон удивили Антею. Она почувствовала, что краснеет.

— Вы меня смущаете! — сказала она. — Я как раз думала, что ваше поведение достойно всяческих похвал, особенно, если учесть, что вы — жених поневоле.

Герцог нахмурился, и Антея пожалела о своих словах, испугавшись, что допустила бестактность. После небольшой паузы он сказал:

— У меня такое чувство, что для нас наступила пора открытий. Мы ведь очень мало знаем друг о друге. До сих пор мы редко оставались наедине.

И улыбнувшись, добавил:

— Полагаю, сами того не желая, ваши сестры были очень хорошими сторожами!

— Мы с ними всегда все делали вместе, — возразила Антея. — Мне кажется, что сегодня вечером им будет грустно, потому что они не могут быть со мной.

— Думаю, это вызвало бы пересуды, возьми я в свадебное путешествие во Францию не только свою невесту, но и ее трех сестер, — с улыбкой сказал герцог.

— Им бы тоже хотелось увидеть место, где погиб наш отец, — с грустью заметила Антея.

— Может быть, мы возьмем их с собой в другой раз, — предложил герцог.

Ее глаза загорелись.

— Неужели это возможно?

Но тут же Антея подумала, что он сказал это просто, чтобы сделать ей приятное.

Теперь, когда все формальности, связанные с женитьбой, уже позади, герцог может вернуться к графине. Ей же скорее всего придется жить одной в каком-нибудь отдаленном поместье герцога. Наверняка он не потерпит, чтобы она вмешивалась в его личную жизнь.

Эта мысль была такой грустной, что Антея поспешила спросить:

— Вы хотите, чтобы я покинула вас, пока вы пьете свой портвейн?

— Надеюсь, вы не оставите меня в одиночестве, — ответил герцог. — Я не собираюсь пить портвейн, а лучше велю дворецкому подать коньяк в гостиную.

Антея встала из-за стола и направилась впереди герцога по длинному коридору, ведущему в холл.

По дороге она видела отражение — свое и герцога — в больших зеркалах с позолоченными рамами, украшавшими стены коридора.

Снова ожило чувство, что оба они играют свои роли в пьесе, а гостиная с ее хрустальными канделябрами, в которых горели свечи, и тьма за окном только усиливали эту театральную атмосферу.

Совершенно не представляя себе, о чем они могут говорить, Антея расхаживала по комнате, разглядывая различные безделушки, восторгаясь табакерками, украшенными драгоценными камнями, и миниатюрами, на которых был изображен граф Эркси, и прекрасным дрезденским фарфором.

— В моем доме в Лондоне и в имении есть много прекрасных вещиц, которые, я думаю, вам тоже очень понравятся, — сказал герцог.

— Мама говорила мне, что настоящие аристократы обычно окружают себя красивыми вещами, — заметила Антея, — но пока не увидишь подобное своими глазами, это трудно себе представить.

— Это правда, — согласился герцог, — и не только увидишь, но и почувствуешь.

— Да, действительно, — подтвердила Антея. — Читаешь о разных переживаниях, о печали, счастье, восторге, экстазе, и, конечно, о любви, и думаешь, а что бы почувствовал ты, если бы это произошло с тобой.

— Обычно испытываешь разочарование, — сказал герцог.

— Разочарование? — переспросила Антея.

— Да, особенно, если это касается любви.

Антея с сомнением посмотрела на него.

— Но, наверное, это чудесно — любить? — спросила она.

— Ожидания почти всегда не оправдываются, — ответил герцог.

— О, вы не должны так говорить! — воскликнула девушка. — Значит, вы не любите по-настоящему! Мама рассказывала, что когда она полюбила папу, то это оказалось еще более волшебное и прекрасное чувство, чем она могла себе даже вообразить.

— Значит, ей очень повезло, — заметил герцог.

Антея посмотрела на него в некотором замешательстве и подумала, что, возможно, он поссорился с графиней или она обманула его надежды.

Они поговорили еще немного. Антея мало спала прошлой ночью и очень устала, поэтому сказала, что хочет лечь спать.

— Конечно, — согласился герцог. — Ведь завтра мы продолжим наше путешествие. Нам предстоит довольно длинный путь, поэтому, боюсь, встать нам придется очень рано.

— Ну тогда я отправляюсь немедленно в постель, — улыбнулась Антея.

Он проводил свою юную супругу до холла, где уже ждал слуга со свечой в серебряном подсвечнике.

В присутствии слуги Антее было неудобно прощаться с герцогом, поэтому она только застенчиво улыбнулась ему и стала подниматься по лестнице.

И снова она подумала о том, как все напоминает театральную постановку: горничные, которые, наверное, ожидают ее в спальне, зажженные свечи по обеим сторонам широкой, застеленной шелковым бельем кровати.

Антея надела одну из великолепных, расшитых кружевами ночных рубашек, которые прислала ей из Лондона крестная.

Она легла, горничные потушили все свечи, оставив гореть только две у кровати. Дверь за ними закрылась, и Антея осталась одна в спальне. Утопая в мягких подушках с кружевными оборками, она задумалась о своем будущем.

Сейчас девушка казалась себе принцессой из сказки, которая была такой избалованной и нежной, что почувствовала бы маленькую горошину даже через дюжину перин.