Богиня зеленой комнаты

— Прекрасно, — сказала Дороти. — Я надеюсь, что в следующий раз, когда Его Высочество услужливый герцог Кларенс снизойдет до посещения театра, мне выпадет честь выступить перед ним.

Вскоре после этого Георг играл Себастиана, а Дороти — Виолу в «Двенадцатой ночи». Критики не были слишком добры к нему, они считали, что он не так талантлив, как его сестра, хотя и не лишен актерских способностей, к тому же слишком на нее похож, чтобы им играть вместе. После спектакля Мария Романзини поздравила его первой. К тому времени она сама уже весьма заметно продвинулась на пути к славе, но следила за успехами Георга с большим интересом.

— Я хорошо играл? — спросил он.

— Вы играли очень хорошо.

— Подождите, — сказал он, — скоро публика будет ломиться на мои спектакли.

— Это будет замечательно, — ответила Мария. Она знала, что когда Георг встанет на ноги, он сделает ей предложение.

Наступила весна, и надо было снова собираться на гастроли. Дороти было тревожно: ей не хотелось оставлять Грейс, которая за последние недели сильно сдала. Однако гастроли начинались, и Дороти пришлось уехать, поручив мать заботам Эстер.

Теперь, когда она снова ждала ребенка, ее особенно сильно одолевали мысли о спокойной домашней жизни. Нечастые выступления на сцене Друри-Лейн всегда будут приносить ей удовольствие, но она с радостью отказалась бы от изнурительных гастролей, связанных с трудными переездами и общением с провинциальной публикой. Однако она не могла себе этого позволить. Ей нужны были деньги. Можно только удивляться, как быстро исчезает то, что она зарабатывает. Тридцать фунтов в неделю казались на первых порах настоящим богатством, но при таких больших расходах и их надолго не хватает. У Ричарда было мало работы; его отец, несмотря на свое значительное состояние, давал сыну очень мало денег, и основная часть семейного бюджета определялась заработками Дороти. Она просто не могла себе позволить отказаться от гастролей даже тогда, когда, как сейчас, была в положении.

Она побывала в Лидсе и Харрогейте и приехала в Эдинбург, где исполняла все свои знаменитые роли, к которым добавилась Нелл в «Затруднительном положении», ставшая одной из самых популярных. Она играла Розалинду в «Как вам это понравится», Роксалану в «Султане», Люси в «Девице без маски», Пегги в «Деревенской девушке». Конечно, во время гастролей не обошлось и без самых знаменитых ее ролей — сэра Гарри Уилдера в «Неразлучной паре», мисс Хойден в «Путешествии в Скарборо» и Присциллы Томбой в «Сорванце».

Она играла в больших театрах Эдинбурга, когда пришло известие от Эстер о том, что здоровье Грейс сильно ухудшилось, и она постоянно спрашивает, когда вернется Дороти, и если Дороти хочет застать мать в живых, ей следует тотчас же вернуться. И в середине сезона Дороти, прервав выступления в Эдинбурге, уехала в Лондон.

Вид сильно изменившейся Грейс потряс Дороти, и она была счастлива, что не испугалась угроз разъяренного владельца театра и вернулась домой.

— Ты все-таки вернулась.

Глаза Грейс наполнились слезами.

— Конечно, я вернулась. А чего ты ждала?

— А театр...

— Пока обойдется без меня.

— Значит, ты останешься со мной до конца?

— Мама, пожалуйста, не говори так. Сейчас ты больна, но поправишься.

Однако Грейс знала, что она умирает.

— Я горжусь тобой, — сказала она. — Ты всегда была мне хорошей дочерью, Дороти.

— Мы принадлежали друг другу. Ты всегда была добра со мной... со всеми нами.

— Я старалась, — сказала Грейс. — Я не могла простить себе, что вы пришли в этот мир без имени, но когда я думаю о том, что бы я делала без тебя, я знаю наверняка, что лучшее мое деяние — это ты, моя Дороти, которую я подарила публике.

— Ах, мама, не думай обо всем этом сейчас. Бесполезно упрекать себя за то, что мы делаем.

— Я счастлива, что могу поручить их всех твоим заботам. Ты не оставишь их.

— Конечно, мама. Но я им не нужна. Они сами могут позаботиться о себе. Дела у Георга идут хорошо. Мне кажется, он скоро женится.

— Да, женится... женитьба...

— Я знаю, мама, и мне очень жаль. Ричард говорит, что наступит день...

— Так же говорил и твой отец, Дороти. «Наступит день, Грейс, — говорил он, — и мой отец не сможет помешать мне». Да он никогда и не мешал... А потом он уехал и женился на этой женщине... бросил всех нас.

— Это было давным-давно, и все забыто.

— Он гордился бы тобой, Дороти.

— Я надеюсь, что да.

— Но мы все-таки выкарабкались, ведь правда? Ты помнишь, как мы узнали, что тебе надо ехать в Друри-Лейн?

— Я никогда этого не забуду. Так же, как не забуду твою любовь и помощь. Только это и поддерживало меня всегда.

Грейс кивнула головой, соглашаясь.

— Я хотела бы так думать.

Они немного помолчали, потом Грейс спросила:

— У тебя будет ребенок?

— Да, мама.

— Все повторяется... все повторяется...

— Не волнуйся, мама. Отдохни. Я с тобой. И Эстер тоже. Позвать детей?

Грейс прикрыла глаза.

— Я счастлива, — произнесла она. — Я подошла к финалу, и я счастлива. Ричард — хороший человек. Он женится на тебе, Дороти... придет этот день... в свое время...

— В свое время, — повторила Дороти, иее рот скривился в презрительной усмешке, но она не позволила Грейс увидеть это. Пусть она умрет спокойно, веря, что в один прекрасный день ее дочь займет то положение, о котором она всю жизнь страстно мечтала для нее.

После смерти матери Дороти в течение нескольких месяцев не могла успокоиться. Она была в полном неведении относительно угроз Джексона, владельца эдинбургского театра, который возбудил против нее судебное дело из-за нарушенного контракта. Это был один из тех редких случаев, когда Ричард смог ей помочь. К ее удивлению, он вступил с Джексоном в переговоры, и хотя она объявила, что не намерена больше выступать в его театре, дело было улажено без больших финансовых потерь.

Приближающееся рождение ребенка означало временный уход изтеатра, и появление малютки — еще одной девочки, которую она назвала Люси, — помогло ей утешиться.

В ту осень в Лондоне появился Ричард Дэйли, Разумеется, он пришел в театр посмотреть на Дороти. Мария Романзини прибежала в гардеробную Дороти, сказать ей об этом.

— Он здесь, — закричала она. В ее красивых темных глазах был ужас. — Он действительно в театре.

Поняв, о ком она говорит, Дороти в испуге задрожала:

«Идиотка, — сказала она себе. — Чем он может навредить мне сейчас?»

Она повернулась к Марии.

— Ты что, боишься, что он тебя украдет?

— Я всегда его боюсь, — ответила Мария, дрожа.

— Сейчас ты уже взрослая девушка, заметная актриса в Друри-Лейн. Почему ты должна бояться какого-то владельца ирландского театра? Что он может тебе сделать?

—Я даже думать о нем не хочу здесь, Дороти.

— Сейчас тебя защитит, Георг, как раньше защищала мама. У него хватит ума не приставать к тебе. Все изменилось для нас обеих, Мария.

Так оно и было, конечно, но ей приходилось постоянно себе об этом напоминать, и когда один из театральных посыльных пришел сказать ей, что мистер Дэйли из Дублина находится в Зеленой Комнате и просит ее о встрече, она резко сказала:

— Пожалуйста, передайте мистеру Дэйли, что я не могу с ним встретиться.

Она была совершенно уверена, что он на этом не успокоится. Так и случилось. Он заявился на Гавер-стрит, но она предвидела, что это может случиться, и ее слуги были предупреждены о том, что для мистера Дэйли ее нет, и никогда не будет дома. Он писал ей. Он хотел увидеть Фанни. Она не может помешать ему увидеть собственную дочь.

Она была в ужасе. Она приказала не спускать с Фанни глаз. Двери должны быть накрепко закрыты в течение всего дня, и ноги мистера Дэйли не должно быть в доме.

Она только сейчас поняла, какую глубокую травму нанес он ей в юности. Она снова вспоминала отвратительную сцену на чердаке, по ночам ее мучили кошмары — бегство из Дублина, холодный паром, страх остаться без работы в Англии, унижение от мысли, что она носит в себе ребенка человека, которого ненавидит. Все прошлое ожило в ней, и она кричала: «Никогда, никогда я не стану терпеть его рядом!»