Полуночная роза

Она с облегчением сбросила с себя тяжелый груз. Слава Богу, что Эрин не согласилась и не спутала ей карты.

Теперь у Арлин появилось новое оружие для достижения намеченной цели.

Желая закончить беседу таким образом, чтобы подвинуть дочь в желаемом направлении, она предложила:

— Ты не хочешь проветриться? Сегодня такая чудесная погода, Закери вернется поздно вечером, и тогда я поговорю с ним. Посмотрим, удастся ли мне изменить его намерение.

Эрин вышла из терпения и закричала:

— Как ты можешь говорить о нем так спокойно. Он бьет своих рабов, и ты это знаешь!

— Знаю, — поморщилась Арлин, — но ничего не могу поделать с этим. И ты тоже. — Она вздохнула и продолжила: — Вероятно, Летти будет лучше, если она уйдет из этого дома. Попадет в другую семью. Может быть, там ее жизнь станет немного легче.

— А как же Роза? — воскликнула Эрин. — Она не знает, что произошло с ее сыновьями. Если Летти тоже отправят, это окончательно разобьет ее сердце. Нет! — Она решительно замотала головой. — Этого не должно случиться. Я не позволю. Ты объяснишь Закери, что я поклялась тебе покончить с этой дружбой. Скажешь, что я пообещала тебе, что совсем перестану общаться с Летти. Буду только использовать ее как… как рабыню, — с нажимом выпалила она под конец.

— Мне очень жаль, что так получилось. Но я не могу гарантировать, что мой разговор увенчается успехом.

— А как он узнал, что она была у меня? — возмутилась Эрин. — Значит, он шпионит по ночам. Зачем ему бродить в полночь по всему дому?

Ах, как у нее ныла душа! Жаль, что она дала себе зарок. Надо бы рассказать матери правду о его дурных наклонностях и вообще о том, кто он есть.

Арлин сделалось немного не по себе. На ней лежала доля вины за события той ночи. Если бы она сама не подкралась к комнате дочери, пытаясь подслушать, что Эрин рассказывала Летти о Райане Янгбладе, Закери, вероятно, ничего бы не узнал.

— Это его дом, — сказала она. — Он имеет право делать в нем все, что захочет.

Больше ей нечего было сказать.

Эрин стиснула зубы. Ее мать, видимо, плохо представляла, как далеко простираются его права. В отличие от нее она-то знала, что он собирался делать. Без сомнения, он остановился у ее двери, собирая силы для атаки. Он понял, что она не одна, когда услышал голос Летти. И теперь он хотел избавиться от Летти, чтобы она не мешала ему в следующий раз.

Она кипела от ярости. Не дай Бог, чтобы такое повторилось! Но если он продаст Летти и опять вздумает ломиться к ней, ему придется пожалеть об этом. Если он вообще останется в живых! Она не зря прятала нож под матрацем, не ради пустых угроз. В нужный момент она пустит его в ход.

— Я тебя прошу, сделай что можешь, мама, — сказала она и, понурясь, вышла из комнаты.

Грустные мысли не шли у нее из головы. Что, если Закери в самом деле отправит ее любимую Летти на перевалочный пункт? Чем ей помочь? Будь у Райана другие намерения, еще можно было бы строить какие-то планы. Жаль, что все рухнуло. Как он ей нравился. Красивый, добрый, внимательный, приятный в общении. Судя по первому впечатлению, она могла бы очень скоро полюбить его. И кроме того, она нашла ключ к его сердцу. Она знала, чем вызвать его любовь. Теперь у нее пропали все чувства.

Никогда она не сможет забыть и простить ему нанесенного оскорбления.

Райан сидел в массивном кожаном кресле, в своей излюбленной позе, упершись ногами в край письменного стола. Под рукой стояла полупустая бутылка с виски. Потеряв счет времени, он пожевывал кончик незажженной сигары и меланхолично рассматривал безупречно чистую каминную полку. Какая разница, мрачно думал он, сколько часов он просидит в этом кабинете? Кто от этого пострадает?

Джасмин-Хилл по-прежнему находится под присмотром управляющих, и все здесь идет по заведенному порядку. От нечего делать можно прокатиться в Ричмонд и провести бурную ночь с Коррисой или любой другой из дюжины жаждущих его общества шлюх. Но он не хотел их.

Он сидел и размышлял, мечтательно щуря глаза. Чего бы он хотел?

Эрин Стерлинг. Она очень красивая.

Перед глазами стоял ее образ. Ресницы с золотистой пыльцой, бросающие тень на щеки, напоминающие цветом спелый персик. Роскошные, черные как смоль волосы, мягко обтекающие лицо.

Он представил себе ее высокую упругую грудь с двумя остроконечными выступами. Необыкновенно стройные красивые ноги и округлые ягодицы, взывавшие к ласке. Эрин была прекраснейшей женщиной из всех, каких он когда-либо встречал. Самая яркая и привлекательная. Никогда не обнимал он столь божественного тела.

Желание, возникшее от этих воспоминаний, заявило о себе непереносимо тягостным напряжением внизу живота. Ни одна женщина до нее не возбуждала и не притягивала его так сильно. Он хотел погрузиться в сладкую бездну, вкушать ее прелесть, предаться безумию и продолжать оставаться в этой бездне до полного растворения. Он мечтал, чтобы эта женщина была рядом с ним всю ночь. Каждую ночь. Он воображал, как целует ее покорные припухшие губы и вызывает в ней ответное желание. Если бы она могла принадлежать ему, он заставил бы ее чувствовать то же, что чувствует он. Она хотела бы его каждой клеткой и так же сильно, черт побери, как он хочет ее.

Он дотянулся до бутылки и отпил прямо из горлышка. После того количества виски, что он уже пропустил, надобность в стакане отпадала.

Солнце клонилось к закату. Комната тонула в полумраке. А он сидел в полной апатии, не замечая надвигавшегося вечера, ломая голову над единственной мыслью: какую игру вела Эрин? Ведь она понимала, что черта с два ей удастся выйти замуж за столь состоятельного и знатного человека. И ее мать тоже знала это. И от отчаяния вытолкнула дочь на Розовый бал. Но средство не сработало. Что им теперь оставалось делать? Насколько он представлял себе, у Эрин были две возможности. В первом случае ей придется отказаться от выбора, что означает согласиться на брак с представителем низшего сословия. Либо она может жить в роскоши, но в качестве чьей-нибудь любовницы.

Она не могла не понимать этого. Тогда почему с таким удивлением и возмущением встретила его предложение? Она же видела — черт возьми, он не мог отказаться от своего убеждения! — к чему он клонил. Об этом говорили хотя бы ее косвенные высказывания. И он хорошо помнил ее реакцию, когда они целовались.

Ему хотелось положить конец головоломке, но он ничего не мог поделать с собой. Поэтому продолжал сидеть и пить, считая себя самым несчастным человеком. Он чувствовал, что шалеет от беспомощности и бессилия. Отношения прерваны. Просто так к ней не подойдешь. И силой не возьмешь. Он терпеть не мог принуждения ни в какой форме. Да, он умел вызвать в женщине желание. Он знал, как сделать так, чтобы она сама просила взять ее, но никогда не злоупотреблял своим умением. Превыше всего для него была изначальная воля женщины. А Эрин ясно дала ему понять, чего она остерегалась.

Интересно, как она будет вести себя, если он решится на одну авантюру? Возьмет и поедет к ним. Подойдет к дверям, попросит позволения видеть ее и затем спросит у нее без обиняков, зачем она искушала его подобными игрушками? Разумеется, он не думал об этом всерьез. Отважься он на такой подвиг, и ее мать сразу же придет к однозначному заключению — и все станет совсем плохо. Лучше оставить бесплодные мысли, решил он. Забыть о прозрачных глазах коньячного цвета и соблазнительном теле, встать, принять ванну, одеться и ехать в город к Коррисе. Она-то всегда ему рада — жаждущая, темпераментная и хорошо изучившая его привычки. У него есть еще почти два месяца свободы и, покуда его мать и Эрмина не вернутся из Европы, он может привозить Коррису домой. Даже чаще, чем раньше. Слуги не посмеют сплетничать о нем. Соседи тоже ничего не узнают. Слава Богу, Джасмин-Хилл занимает добрую тысячу акров. Маловероятно, что можно что-то углядеть на таких просторах. Главное сейчас — занять свой ум чем-то другим. Вероятно, на Эрин нужно поставить крест и сделать Коррису своей постоянной любовницей. Это выход, хотя и не такой, чтобы прийти в неописуемый восторг.