Полуночная роза

Арлин ненавидела себя за то, что ей приходится разговаривать подобным образом. В действительности она так не думала. Но ради Эрин, и Летти тоже, она должна попытаться заставить дочь понять несоответствие их отношений общепринятым нормам.

Эрин упорно стояла на своем:

— Я не вижу в этом ничего дурного.

— Зато Закери видит. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но я думаю — он решится на крайние меры, чтобы положить конец вашей дружбе. Ты понимаешь, о чем я говорю? Он продаст Летти.

— Нет! — в ужасе закричала Эрин и упала на колени перед матерью. — Ты не позволишь ему сделать это! Только не Летти!

— Я ничего не смогу сделать. Мне не остановить его.

Она отложила кружева и, приблизив свое лицо к лицу дочери, с нежностью взяла его в ладони:

— Если ты обещаешь мне, что больше этого не повторится, ты забудешь о дружбе с ней и будешь общаться с Летти как с прислугой и не более, я сделаю все, что в моих силах. Я постараюсь убедить его дать тебе шанс. Покажи, что ты готова подчиниться его желанию.

Эрин взяла руки матери и прижала их к губам. Затем встала и вновь подошла к окну. Тщетно ждать чего-то. Если бы интересы Райана выходили за пределы обычной мужской похоти и он сделал бы ей предложение, как положено, все вопросы были бы решены. Теперь, к сожалению, эта надежда отпадала. И впереди — только неизвестность.

Картина сразу померкла и окрасилась в мрачный цвет.

Арлин внимательно наблюдала за дочерью, не подозревавшей, что ее рандеву рассекречено. Подслушав разговор дочери с Летти, Арлин приказала Бену отвезти ее на то место. Она была просто обязана следить за Эрин, обязана подтвердить свою догадку, что ее дочь и Райан влюблены друг в друга. Вместо ожидаемых доказательств она получила нечто иное. Хотя Арлин и не могла слышать их разговора, она поняла, что стала свидетельницей и любовной сцены, и какого-то раздора.

Эрин, вспрыгнувшая на лошадь, выглядела оскорбленной. И Райан казался раздосадованным. Но Арлин не собиралась сдаваться. У нее в руках было достаточно козырей. Она заставит его сделать предложение. Именно в этом она клялась себе после неудавшейся попытки спасти Летти от аукциона.

— Если ты не дашь мне обещание, — осторожно напомнила она дочери, — Летти придется покинуть дом.

Эрин не стала слушать, выплеснув в лицо матери давно копившееся возмущение. Она ненавидела рабство с тех пор, как начала понимать, что это значит.

— Это несправедливо, понимаешь, несправедливо. Просто безобразие! Ну почему Виргиния не может быть свободным штатом? — В волнении она размахивала руками. — Что толку от этих дебатов в конгрессе! Никак не могут хотя бы уравнять число свободных и рабовладельческих штатов. Это жестоко — до сих пор держать людей в рабстве. Если бы Виргинию не приняли в сообщество рабовладельческих штатов, сейчас не было бы уже этого кошмара.

— Эрин, тебе не достает здравого смысла. Мне тоже это не нравится. Не меньше, чем тебе. Однако разногласия по поводу рабства усиливаются. На Севере развивается промышленность, а Юг все больше и больше зависит от сельского хозяйства. Для южан использование рабского труда — основа выживания, как бы жестоко это ни звучало. Это единственный выход. Так было и так будет. Несчастные негры, вроде Летти, так и останутся рабами. Все, что мы можем сделать, это попытаться немного облегчить их жизнь, если у нас есть такая возможность.

— У моего отца не было рабов. Ты сама рассказывала мне об этом.

Арлин мечтательно улыбнулась при воспоминании о человеке, которого она любила всем сердцем. Замужество с Джекобом Стерлингом было ни с чем не сравнимым, неповторимым счастьем.

— Нет, конечно. У него их никогда не было. Но не надо забывать, что он не занимался фермерством. Он был рыбаком. Я рассказывала тебе, как мы жили в домишке на берегу океана неподалеку от Чарльстона. У нас не было никакого богатства — за исключением друг друга. Потом появилась ты, и мы стали еще счастливее.

— Ты однажды сказала, что он не признавал рабства.

— Это правда. Если бы даже у него появилось акров сто хлопка, я думаю, он скорее оставил бы его гнить на корню, чем позволил себе нанимать сборщиков-рабов. Он никогда не стал бы использовать их труд.

— А Закери? — напомнила Эрин. — Ты не знала, что у него есть рабы? Когда выходила за него замуж?

Арлин погрустнела и помедлила с ответом. Увы, тогда она многого не знала о Закери Тремейне.

— Он сказал мне, что у него большие плантации. Я не придавала этому особого значения, да и вообще мне тогда не хотелось разбираться ни в чем, кроме того, что я симпатизировала ему, а он — любил меня. Я думала, что мы с тобой выкарабкаемся из нищеты и будем жить в роскоши у него в Виргинии. Твой отец умер так внезапно. Для меня тогда настало ужасное время. Мы едва перебивались на хлебе и рыбе и, пока оставались на побережье, чем я только не занималась. Я нарезала приманку для рыбы, драила палубу и даже ходила с протянутой рукой, когда совсем не оставалось денег. Потом появился Закери. Однажды он решил, что я ему нужна и все такое. Ну а дальше, — нехотя продолжила она, — выяснилось, что все не так прекрасно, как я надеялась. Но такова жизнь. В ней не бывает ничего постоянного.

Эрин поперхнулась, собираясь что-то сказать, но промолчала и задумалась. Она представила свою мать в далеком прошлом. Молодая вдова, оставшаяся без пенни в кармане, с ребенком на руках. Можно понять ее. Действительно, было отчего прийти в отчаяние. Судьба ее маленькой дочурки зависела от нее одной. Неудивительно, что она решила выйти замуж за состоятельного человека. Однако Эрин хотела выяснить у нее нечто другое.

— А что, если бы Закери не сделал тебе предложения? Если бы вместо этого он предложил тебе стать его любовницей?

— Его любовницей? — с удивлением повторила Арлин. — Зачем ему было делать меня своей любовницей? Ведь у него не было жены.

Эрин с деланным недоумением пожала плечами и продолжала в полушутливой манере осторожно выспрашивать дальше.

— Хорошо, ты вот говоришь, что попрошайничала и мыла полы. Это не очень вяжется с запросами богатого человека. Наверное, он мог бы поискать себе другую жену, правда? Раз он видел, что ты ему не пара, но находил тебя красивой и желанной, он вполне мог поступить по-другому. Позвал бы тебя в любовницы — и все. Что бы ты на это сказала?

Арлин была потрясена. Она моментально насторожилась, усмотрев серьезный повод для подобных вопросов дочери. Эрин не зря пытает ее. Может быть, ее поведение имеет отношение к той сцене? Несмотря на свой запоздалый приезд, вчера Арлин увидела многое. Они лежали на земле, обнимались и целовались. После этого между ними что-то произошло. Эрин показалась ей сначала расстроенной, а потом рассерженной. Бен тоже был свидетелем начальной сцены и смутился. Чтобы он не видел ее дочь в такой неприличной ситуации, Арлин велела ему отвернуться.

— Так что бы ты стала делать? — настаивала Эрин, видя, что мать не отвечает, сидит и смотрит на нее пустыми глазами, а ее мысли витают, видимо, где-то очень далеко.

Арлин задышала глубже, не просто запасаясь воздухом, но и обдумывая ответ.

— Не знаю, — наконец сказала она. — Трудно говорить о том, чего не было. Я полагаю, однако, что предпочла бы только замужество. Оно обеспечивает уважение и надежность. Хотя я понимаю, что в моем шатком положении можно было принять и другое предложение. И все-таки я не представляю, как бы я, не посчитавшись с приличием, стала его любовницей. Я бы всегда зависела от его милости. Он мог в любое время вышнырнуть меня из дома. И что бы я тогда делала? Я тебе не раз говорила, что жизнь с ним никогда не была сладким воскресным пирогом. Но по крайней мере у меня оставалась уверенность в завтрашнем дне.

Эрин кивнула, потому что и сама думала точно так же.

Арлин уже не сомневалась в правильности своих предположений. Райан специально назначил эту встречу у реки. Он отказался от визита, как, диктовал этикет. И теперь понятно, почему. Меньше всего он думал о расторжении своей помолвки с Эрминой Коули. Он хотел иметь любовницу и на том свидании был намерен прояснить этот вопрос. Эрин не оправдала его надежд. Что делает ей честь, с гордостью подумала Арлин.