Королева ночи

Улыбка ожидания осветила лицо Ребекки. Он обожал ее, правда, обожал. И только; ее присутствие скрашивало мысль о необходимости скучать на светском мероприятии. Хотя он предпочел бы провести с ней время вдали от всей этой суеты.

– Конечно, Ребекка, мы поедем к Марксонам, раз ты так хочешь.

Опять задержка, но когда он опустил руку в карман и сжал сеточку… он успокоился, зная, что после обязательно увидит Роуз.

В чулках, нижнем белье и корсете Роуз выбирала платье в шкафу. Ее волосы, почти высохшие после ванны, лежали на плечах. Слуги уже унесли фаянсовую ванну, но воздух все еще был наполнен ароматом роз.

Она принимала ванну в своей спальне. Разумеется, это непозволительная роскошь, но она не могла отказаться. Пламя в камине согревало комнату, пока она лежала в воде, сгорая от нетерпения в ожидании предстоящей ночи. Снова быть с Джеймсом.

Приготовления к вечеру всегда сопровождалось чувством тревоги. Но только не сегодня.

Стоя перед открытым гардеробом, она потянула за юбку розовато-лиловое платье, не надеть ли его? Нет, Джеймс уже видел ее в нем. Тогда фиолетовое? Ее рот скривился. Кончики пальцев прошлись по воздушному муслину, мягкому серому бархату, синему шелку.

«Я предпочитаю голубой». Голос Джеймса всплыл в ее сознании.

И улыбка тронула губы. Она сняла с вешалки темно-синее платье и держала его на вытянутой руке, придирчиво разглядывая. Простое, без лишних украшений, глубокий вырез привлекал внимание к ее груди, а не к самому платью.

Прекрасно. Но ей потребуется помощь Джейн. Это единственное платье в ее гардеробе с застежкой на спине. Без горничной это самый неудобный фасон.

Не всем джентльменам придется по душе роль горничной. Но модистка возражала: сделай она застежку спереди, и пуговицы вошли бы в диссонанс с сердцеобразным вырезом на груди. И Роуз не оставалось ничего другого, как согласиться.

Не в состоянии ждать появления Джейн, Роуз надела платье и попыталась одной рукой соединить половинки на спине, изучая свое отражение в зеркале. Темный цвет платья сливался с цветом ее волос, придавая коже нежный оттенок слоновой кости. Она избегала черного цвета, он лишал ее всех красок. А вот темно-синий прекрасно контрастировал с цветом ее лица.

Вскоре она услышала легкий стук в дверь. Джейн быстро застегнула мелкие, обтянутые тканью пуговицы на спине.

– Что-то еще?

– Нет, пока ничего не нужно, попозже принесите кофе. Без сливок и сахара.

Она закрыла дверь за Джейн и прошла в спальню. Какие туфли надеть? Синие, конечно, больше всего подходят к платью. Она приподняла подол, всунула ноги в туфли. И задумалась, потому что белые чулки казались не слишком удачным выбором. Подняв подол до колена, она вытянула ногу… Нет, черные тоже не подойдут. Это выглядело бы так, будто бы она хотела найти что-то подходящее к синему и не получилось. Как же она не сообразила купить синие чулки, когда приобретала это платье? Наверное, завтра она ангажирует Тимоти для поездки на Бонд-стрит. Если Джеймсу понравится платье, как она и ожидала, тогда у нее еще будет возможность надеть этот наряд для него.

И пока лучше оставить белые. В любом случае шелк настолько тонкий, что сливается с цветом кожи.

Расчесав волосы, которые наконец-то высохли после ванны. Роуз открыла верхний ящик комода и вытащила металлическую коробку, полную шпилек, лент, ища…

Она прикрыла глаза, вспоминая, как ее волосы упасли на спину, и представляя милую улыбку Джеймса. Может, он забыл вернуть ей сеточку для волос… или оставил ее на память?

Ее женское «я» хотело верить в последнее, а именно, что Джеймс специально сохранил эту вещицу, которая напоминает ему о ней. Какой вздор! Практичный взрослый мужчина не способен на подобную глупость. Хотя…

Улыбаясь, Роуз нашла несколько серебряных шпилек и, закрутив волосы в свободный узел, заколола его.

Глядя в зеркало, высвободила несколько прядей, накрутила их на палец, и теперь, свободно вьющиеся, они обрамляли ее лицо.

Она не стала пользоваться духами, поскольку ее тело еще хранило легкий аромат розовой воды, добавленной в ванну. И не стала проверять все ли готово в спальне, но погасила свечи, прежде чем выйти осмотреть гостиную. Огонь в камине горел по-прежнему, но она отодвинула экран и пошевелила дрова.

Затем села на софу, сложила руки на коленях и стала ждать, впервые не страшась того момента, когда зазвонит серебряный колокольчик.

От раздражения и нетерпения нервы Джеймса натянулись до предела. Господи, как он ненавидел подобные вечера! Сидеть за столом, не имея возможности спрятаться в комнате для карт. В окружении людей, с которыми он не собирался знакомиться. Только сияющее личико Ребекки напротив него удерживало его от того, чтобы выругаться.

Две дюжины? Да тут собралось больше чем три десятка гостей! Они сидели за длинным столом в большой столовой особняка Марксонов. Свет серебряных канделябров отражался в хрустальных бокалах, стоявших перед каждым гостем. Накрахмаленная белоснежная скатерть, тяжелые серебряные приборы, прелестный тончайший фарфор. Тщательно продуманный и заранее спланированный ужин.

Его место за столом было выбрано хозяйкой. Пожилая матрона слева от него, которая, слава Богу, проявляла больше интереса к своему рыбному филе, чем к нему, и Брэкли – справа. Во время первого блюда он старался вовлечь Джеймса в разговор, но потерпел фиаско. По другую сторону стола, через несколько гостей от Ребекки и ближе к важному хозяину, занимавшему место во главе стола, сидела Амелия. Если бы один из канделябров стоял чуть левее, тогда он мог бы скрыть ее от него. И тогда ему не пришлось бы испытывать раздражение всякий раз, когда Амелия поднимала глаза на лорда Альберта Лэнгходма, отвечая на каждое его слово высоким фальшивым смехом.

По крайней мере теперь он осознал истинную причину, побудившую ее принять приглашение Марксонов. Это не имело ничего общего с желанием представить Ребекку перспективным холостякам, зато давало возможность пофлиртовать с любовником на глазах у мужа.

Джеймс отклонился на спинку стула, давая возможность слуге убрать его тарелку и поставить новую. На этот раз на ней были тонкие ломтики ростбифа. Кто, черт побери, решил, что ужин должен состоять из восьми блюд? Это же совершенно невозможно! Целая армия не справится с таким количеством еды.

Оглянувшись через плечо, он взглянул на высокие часы в углу столовой. С каждой минутой его беспокойство росло все больше и больше. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не ерзать на стуле. Если они уйдут сейчас и на улицах не возникнет заторов, тогда он доставит Амелию и Ребекку домой, наймет карету и помчится к Роуз. И успеет прибыть на Керзон-стрит до полуночи. Он дал Роуз слово, что приедет пораньше. С трудом завоевал ее доверие, и черт побери эту Амелию, если он потеряет его.

Роуз упорно смотрела на маленький серебряный колокольчик под потолком.

– Позвони, пожалуйста. Позвони… – шептала она голосом, севшим от отчаяния.

Но ее мольба оставалась без ответа. Ожидание было мучительным. Ее нутро завязалось в тугой узел, безнадежность, словно грозовые тучи, нависла над головой. Она пыталась отогнать ее, но безуспешно. Отчаяние становилось все сильнее, а минута сменяла минуту…

Не в состоянии усидеть на одном месте, она снова встала и пошевелила дрова в камине. Поправила платье и прошла в спальню. Со второй попытки ей удалось зажечь свечу и посмотреть на маленькие фарфоровые часы на комоде.

Полночь.

Даже позже, чем она думала.

Ее сердце упало. В изумлении она вернулась к софе. Опустив голову, сжала руки, пытаясь унять дрожь. Джеймс не пришел.

Роуз прикусила нижнюю губу, крепко зажмурила глаза. Все возможные объяснения истощились перед лицом реальности. Джеймс получил то, что хотел, и его интерес иссяк. Нет никакой причины, которая бы заставила его вернуться. Его обещание – такие же пустые слова, какие ей уже приходилось слышать прежде от других мужчин.

«Роуз, даю тебе слово, что я никогда больше не предам тебя». Голос лорда Уитли, сладкий от фальшивого раскаяния, всплыл в ее памяти.