Горец-дьявол

Эвелинда застенчиво улыбнулась и взяла печенье. Она откусила маленький кусочек и восторженно вздохнула: лакомство, казалось, тут же растаяло во рту и оставило после себя совершенно особенный чудесный вкус.

— Изумительно вкусное печенье, миледи! Такое нежное и рассыпчатое.

Услышав похвалу, Бидди расцвела от удовольствия:

— Это мое коронное блюдо. Всем в замке ужасно нравится. Особенно Фергусу. Он по десять раз на дню заглядывает сюда в надежде стащить штучку-другую. Печенье разлетается вмиг, поэтому я для верности каждый раз буду приберегать парочку для тебя.

— О да, пожалуйста, — обрадовалась Эвелинда и откусила еще кусочек, наслаждаясь восхитительным вкусом. Ей всегда нравилось, как готовит повар в д'Омсбери, но у него никогда не получалось ничего подобного. Хотя, честно говоря, он не был особенно силен по части приготовления выпечки.

— Хочешь еще? — предложила Бидди, когда Эвелинда доела первое печенье.

— Да, только я возьму сама, — торопливо ответила Эвелинда, вставая и подходя к подносу. Она выбрала еще одно печенье и, вернувшись за стол, задала вопрос: — Значит, домашним хозяйством управляете вы, миледи?

— Зови меня Бидди, — поправила она, озорно сверкнув голубыми глазами. — Или тетя Бидди, если тебе так больше нравится.

— Спасибо... тетя Бидди, — мягко повторила Эвелинда, глубоко тронутая столь щедрым приглашением вести себя по-родственному.

Бидди удовлетворенно кивнула:

— Да, конечно, я вела хозяйство, когда мой муж был лэрдом. Потом он умер, его место занял Лиам. — Она запнулась и пояснила: — Это отец Каллена. Жена Лиама к тому времени уже давно умерла, он так и не женился снова, поэтому при нем я продолжала управлять домом. И после его смерти, уже при Каллене. По крайней мере пока он не женился — тогда Маленькая Мэгги сама стала хозяйкой.

— Вас это расстроило? — спросила Эвелинда, встревоженная тем, что, как новая леди, будет вынуждена потеснить Бидди.

Похоже, тетю Каллена сильно удивил этот вопрос. Она со смехом покачала головой:

— Сказать по правде, я была только счастлива провести два года без этой тяжкой ноши. Я могла больше времени проводить на кухне. Хотя, — призналась она с легкой гримасой, — Маленькая Мэгги терпеть не могла, когда я занималась стряпней. Она считала это занятие недостойным моего положения. — Бидди округлила глаза и внушительно добавила: — Поверь мне, девочка, никакая работа, выполненная с удовольствием, не может унизить. Большое наслаждение уметь приготовить вкусное блюдо, особенно если ты все делаешь сама — охотишься, разделываешь добычу и превращаешь ее в изысканное угощение. Тогда испытываешь подлинное удовлетворение, — заверила она. — Это гораздо приятнее, чем командовать прислугой и возиться с торговцами.

Эвелинда сосредоточенно кивнула, опустила глаза на свое обширное платье и вновь посмотрела на Бидди, отрубающую цыпленку вторую ножку, чтобы тут же бросить ее в горшок.

— Маленькая Мэгги? — переспросила Эвелинда.

Бидди прыснула:

— Нет, она была настоящая великанша: высокая, большая и пышнотелая. А все-таки на парочку дюймов поменьше своей матери — Большой Мэгги. Вот поэтому ее называли Маленькая Мэгги.

— О! — Эвелинда попыталась представить себе женщину еще более крупную, чем та, кому принадлежало платье, и нашла это практически невозможным.

— Уверена, твоя матушка отлично научила тебя вести хозяйство, но если тебе понадобится помощь или возникнут какие-нибудь вопросы — обращайся ко мне. И учти, я даже готова на время расстаться с кухней, чтобы ты не чувствовала себя неловко, когда твои родные решат навестить нас.

— Благодарю вас, — тихо сказала Эвелинда, — но в этом вряд ли возникнет необходимость. Мои родители умерли: матушка уже давно, а отец — два года назад. Остались только брат и мачеха.

— О, девочка, прости меня. — В голосе Бидди слышалось неподдельное сожаление. — Нет на свете ничего тяжелее, чем потерять того, кого любишь.

— Вы правы. — Эвелинда увидела, как лицо Бидди на мгновение исказилось от горя, и подумала, что своими словами невольно заставила ее вновь вспомнить умершего мужа. Надо срочно придумать что-нибудь жизнеутверждающее и поднять настроение им обеим. Эвелинда поднесла ко рту печенье, откусила, почувствовала, как сладость тает на языке, и сказала: — Знаете, не вижу ничего дурного в том, чтобы вы продолжали готовить, раз вам это нравится. Особенно если я буду регулярно получать печенье.

Печаль на лице Бидди тут же сменилась гордостью и удовольствием, и она пообещала:

— Можешь не сомневаться, девочка.

Отпивая мед из кружки, Эвелинда оглядела женщин, усердно работающих вокруг, и спросила:

— А почему у вас на кухне совсем нет мужчин? В д'Омсбери они всегда помогали управляться с тяжестями.

— Когда Фергус заходит, он помогает, — ответила Бидди и добавила: — Он частенько забегает на кухню. Этот мужчина вечно перехватывает что-нибудь из еды, хотя сам худой, как жердь.

Эвелинда слегка приподняла брови, заметив появившееся на лице Бидди странное болезненное выражение.

— Было бы просто подарком судьбы постоянно иметь здесь пару мужчин-помощников, — продолжила она. — К несчастью, все они заняты охраной крепостной стены и воинскими упражнениями. Остальные дела лежат на плечах женщин.

— В замке не хватает мужчин? — удивленно поинтересовалась Эвелинда.

— Нет, хотя... — Бидди запнулась. — Действительно, в Доннехэде мужчин меньше, чем женщин. Слишком много славных воинов погибло в сражениях, правда, сейчас дела постепенно налаживаются. После смерти Дарака Лиам приложил немало усилий, чтобы приобрести союзников, и Каллен действует в том же направлении. Теперь мы почти не воюем. Поэтому многие девушки, что вышли замуж за чужаков, постепенно перебираются с ними обратно в Доннехэд. Это сильно увеличило количество мужчин. Думаю, сейчас нас уже почти поровну.

Эвелинда медленно кивнула и спросила:

— Если сейчас мужчины почти не воюют, почему бы нескольким из них не поработать иногда на кухне? Я понимаю, что они должны постоянно поддерживать форму, но отсутствие одного или двоих на учениях не кажется мне особо опасным. А здесь они принесли бы большую пользу, помогая поднимать тяжести и все такое.

Бидди приостановила работу, взглянула на Эвелинду с большим интересом, помедлила и произнесла:

— Да, конечно, но... Так было всегда.

Эвелинда не стала вдаваться в обсуждение, хотя про себя решила при случае непременно обсудить этот вопрос с Калленом. «Так было всегда» — что за странная причина все оставлять по-прежнему, если можно некоторые вещи изменить к лучшему. Она не видела никаких препятствий к тому, чтобы несколько мужчин отвлеклись от боевой подготовки и взяли на себя особенно тяжелую работу на кухне.

— Значит, сейчас все мужчины охраняют крепостные стены и тренируются во внутреннем дворе? — уточнила она, опуская пустую кружку на стол.

Такой вывод заставил Бидди фыркнуть:

— Нет. Как раз сейчас они все отправились к загонам, чтобы отпраздновать вашу свадьбу.

Эвелинда изумленно подняла брови и переспросила:

— Отпраздновать нашу свадьбу в загоне?

— Ну да. — Бидди изрядно развеселило ее замешательство. — Они будут пить эль и дразнить старину Ангуса — так зовут быка, — пояснила она еще до того, как Эвелинда успела задать вопрос. — Несчастного старого быка с ужасным характером. Каждый раз, когда появляется повод что-нибудь отпраздновать, мужчины берут с собой пару бочонков эля, отправляются к загонам и доводят бедняжку до белого каления. Потом носятся взад и вперед по загону с ним наперегонки, демонстрируя свою отвагу и ловкость. Некоторые даже пытаются побороться с бедным животным.

— Они именно так представляют себе праздник? — удивленно поинтересовалась Эвелинда.

Бидди рассмеялась и ответила:

— Они же мужчины.

Видимо, она считала это объяснение достаточным. Эвелинда с сомнением покачала головой:

— А как будут праздновать женщины?

Бидди вновь остановилась, крайне изумленная: