Цвет ночи (Любовь навеки)

Нет, он ничего ей не скажет. Может быть, когда она вдоволь хлебнет тяжелой работы, он придумает, как убедить ее, что он выкупит у нее эту землю и даст ей достаточно денег, чтобы она могла обосноваться где-нибудь в другом месте. Это было бы самое малое, размышлял он, что можно сделать из уважения к памяти Дули. Вряд ли Джордан приедет сюда поглядеть, что тут происходит: он же понимает – Клинт будет ждать случая поквитаться с ним за эту проделку.

Он осторожно изложил Дэнси наспех состряпанный план:

– Тебе понадобится помощь. И потом, если откровенно, после всего, что тебе пришлось пережить, ты должна понимать: женщине небезопасно жить одной – особенно так далеко от города. Мы с твоим дядей были близкими людьми, – доверительно сообщил он, – и я знаю, он хотел бы, чтобы я о тебе позаботился. Как насчет того, чтобы нанять меня в качестве работника? Ты увидишь, тут очень много работы. А жить я могу в сарае.

Дэнси это предложение показалось заманчивым: мысленно она признала, что многим ему обязана. В самом деле, если бы не он, сюда могли бы забраться настоящие бандиты и не дай Бог даже могли бы начать вырубку леса.

– Но мне нечем тебе платить, – предупредила она.

Он пожал плечами, как будто это не имело значения.

– Ну что ж, буду работать за харчи. Все равно мне некуда деться. Если хочешь, я могу приступить к вырубке леса – тогда ты быстро заработаешь.

– Ну уж нет. Это исключено. Дядя Дули любил эти деревья, и я их сберегу.

– Но вряд ли он хотел бы, чтобы ты умерла от голода. Он бы сам велел тебе их продать, и ты это знаешь.

– Не велел бы, если есть другая возможность заработать, не вырубая лес.

– А именно? – спросил он с сомнением.

Дэнси допила свой кофе.

– Об этом поговорим потом.

– Так ты позволишь мне остаться?

Дэнси колебалась. Предложение было заманчивым: она вспомнила, что работы предстоит очень много, и большая часть ее – не для женских рук. И все-таки после того, что произошло между ними, ей было не по себе.

– Не знаю. Не уверена, – произнесла она наконец. – Могут пойти всякие разговоры…

Клинт насмешливо отмахнулся.

– Людям сейчас не до того, что тут происходит. Им лишь бы выжить, как-то пережить это время. А кроме того, вполне естественно, что при таком хозяйстве тебе нужен работник. И опять-таки, – добавил он, подмигнув, – я вовсе не хотел тебя испугать. Я же сказал – это была ошибка.

Дэнси видела, как вздрагивали его усы, и понимала, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться.

– Ты не изменился, совсем не изменился, Клинт Мак-Кейб. Тебе по-прежнему нравится меня дразнить. Но учти: если я позволю тебе тут остаться, тебе придется помнить, кто тут хозяин. Да, еще одно, – поспешно добавила она, – очевидно, женщина, которую ты ждал, не появилась. Так вот, передай, пожалуйста, что ей нечего делать в моем доме.

– Ничего, сарай тоже вполне годится, – подмигнул Клинт.

Глаза Дэнси сузились.

– Знаешь что, можешь развлекать своих дамочек где-нибудь в другом месте. Здесь я этого не потерплю.

Клинт хмыкнул: уж если рядом будет Дэнси О'Нил, тут, пожалуй, никакая другая женщина не пойдет на ум.

– Ладно, – сдался он, решив переменить тему. – Уже поздно, и мы оба устали, но мне все-таки хотелось бы знать, как ты рассчитываешь существовать, не продавая древесину.

– Буду делать скипидар, – с гордой уверенностью заявила Дэнси.

– А что ты понимаешь в скипидаре?

– Достаточно, чтобы знать, что это – хороший способ заработать деньги, причем много денег, не вырубая деревья, которые дядя Дули так любил. Человек, который мне помог, когда меня ограбили, мне все растолковал. Скипидар сейчас нужен позарез – в медицине, для производства краски. С каждым днем открываются все новые и новые области его применения; так что с таким количеством леса, как у меня, можно жить припеваючи.

На Клинта эта пылкая речь произвела сильное впечатление. Ему и в голову не приходило заняться скипидаром. Он подумывал завести небольшое стадо скота и несколько акров засеять табаком. Остальная земля, поросшая сосняком, должна была дать хороший доход, поскольку строительный лес в большой цене. Но чтобы делать приличные деньги, не вырубая при этом деревьев, – он должен признать: Дули это понравилось бы!

– Пожалуй, стоит попробовать. Может, и получится.

Дэнси рассеянно чертила на столе пустой кружкой маленькие кружочки. Она очень устала, но ей не хотелось, чтобы он уходил, не хотелось, чтобы закончился этот разговор, и внезапно, неожиданно для себя самой, она вдруг выпалила:

– Ну что это я все о себе да о своих делах. Я слышала, у тебя тоже были проблемы.

– Я делал то, что должен был делать, – легко ответил он. – За это меня здесь ненавидят.

– Так почему ты вернулся? Почему не остался на Севере?

Клинт рассмеялся.

– То, что я сражался на стороне северян, вовсе не значит, что я хотел бы жить на Севере. Здесь мой дом – дом, понимаешь? И я никому не позволю выдворить меня отсюда.

– Да, но твоя семья… – начала было она и тут же спохватилась, что вмешивается не в свое дело. – Прости, я не имею права…

– Пустяки, – поспешил он успокоить ее, – спасибо тебе за дружеское участие. Я мог бы все это время слоняться повсюду, как прокаженный. Сегодня здесь не так уж много людей, которые захотели бы иметь со мной что-то общее. А что касается мачехи, ее реакция меня ничуть не удивила. Она всегда искала повода вышвырнуть меня из семьи.

Дэнси не забыла Эдди Мак-Кейб.

– Я всегда ее боялась, но она, по-видимому, очень умная женщина. Джордан говорит, они умудрились ничего не потерять за время войны.

– Да, Эдди очень практична, – ответил он сдержанно.

Дэнси стало жаль его.

– Должно быть, это ужасно – вернуться домой, а дома пустота…

– Зато я вернулся живой, целый и невредимый. Не всем так повезло.

Он отвел глаза, не желая встретиться с ее сочувственным взглядом. Он чувствовал себя немножко виноватым: ведь, по сути, это она осталась ни с чем – ни кола ни двора… Но, видит Бог, он позаботится о том, чтобы у нее были деньги – даже если ему самому придется туго. По правде говоря, ему было жаль эту девушку, а если быть до конца честным, он уже подумывал о том, как могли бы развиваться события при благоприятных обстоятельствах: Дэнси ему определенно нравилась!

– Расскажи мне все, – попросила Дэнси, стремясь узнать как можно больше, – о себе, о дяде Дули, о войне…

Клинт налил в обе чашки свежесваренного кофе, зачем-то повернул стул, сел на него верхом, положив руки на спинку, и стал рассказывать. Он рассказывал ей все об этой ужасной войне, как он ее понимал, и почему он и Дули перешли на сторону северян, и о том, как умер Дули и как с последним, трудным вздохом дядя признался ему, что все эти годы любил Идэйну.

– А дед их разлучил, – проронила Дэнси с горечью и гневом. – Если бы не он, они были бы вместе.

– Вероятно, но, может быть, и к лучшему, что этого не случилось. Если бы твой отец узнал, что его брат и его жена любят друг друга, он бы им этого не простил. Покалечил бы кого-нибудь или даже убил. Наверное, твоя мать понимала это и старалась избежать…

– Но что его заставило признаться тебе во всем перед смертью? Он говорил тебе о своем последнем письме?

Клинту очень не хотелось говорить ей, что о письме Дули не упоминал.

– Он только сказал, что любит твою мать. Прошептал несколько раз ее имя – и умер.

– Точно так было и с мамой. Она умерла с именем Дули на устах. О Господи… – Она яростно заморгала, стараясь стряхнуть набежавшие слезы. – Как много жизней искалечено обманом!

– Поздно уже, – сказал Клинт, поднимаясь. Он видел, что Дэнси совсем дошла – и эмоционально, и физически. – Гроза давно уже кончилась. Постараюсь хоть немного поспать перед работой. А ты не расстраивайся.

Дэнси проводила его до дверей и заверила, что встретит утро в полной боевой готовности, чтобы с новыми силами начать новую жизнь.