Лучшая жена на свете

Откуда же раздался хриплый шепот? Она не была уверена, хочет ли об этом знать. Этот человек задумал убить кого-то на следующей неделе и, скорее всего, был ответствен за смерть лорда Мэллорана и его слуги, возможно, из-за записки, которую она написала. У нее не было желания стать трупом. Но эти безумные мысли можно остановить единственным способом – вычислить убийцу. Прежде чем умрет кто-то еще. А именно – она.

Ее охватил холодный страх. Она должна выяснить кому принадлежит этот хриплый голос. Она сунула карты в ридикюль и быстро обошла стол. Но наткнулась на кого-то, пахнувшего свежеотглаженным бельем и сандаловым деревом, кто схватил ее за локоть и сказал веселым голосом:

– Если натыкаться на меня у вас войдет в привычку, должен признать, что я предпочел бы уединение сада, а не переполненную людьми гостиную.

Сердце Алекс гулко стукнуло, и она, вместо того чтобы отшатнуться или хотя бы замереть, уткнулась носом в грудь лорда Саттона. На несколько секунд она впервые в жизни почувствовала себя в безопасности. Словно ее обняли сильные руки, чтобы защитить. Это была безумная мысль, которую необходимо сразу же отмести.

Наконец она отступила, и их взгляды встретились. Он все еще держал ее за локоть, а ей было трудно дышать. Потом он нахмурился.

– Что-то случилось?

– Н…нет. Ничего.

Он еще крепче сжал ей локоть и, наклонившись, тихо спросил:

– Я же вижу, что случилось. Вы побледнели и дрожите.

Она все еще чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд – не его, – отчего у нее снова пробежали мурашки по телу. Она оглядела людей, стоявших около ее столика, но никто из них на нее не смотрел.

Он тоже быстро огляделся, а потом спросил:

– Кто-то сказал что-то, и это вас расстроило?

Он говорил спокойно, но в его голосе ей послышались нотки гнева, и на какое-то безумное мгновение она вдруг почувствовала себя женщиной. Он выглядел так, будто готов был сразиться с любым мужчиной, который посмел сказать ей что-то неподобающее, будто был намерен защитить ее.

Полно, мысленно оборвала она себя. Ничего подобного он никогда не сделает. Но даже если и сделает, ей не нужно, ни чтобы ее защищали, ни чтобы лезли в драку. Все эти годы она прекрасно справлялась сама. Она рассердилась на себя за ослабление самоконтроля, позволившее увидеть, что она расстроена. Она вскинула подбородок и вырвала руку. Он отпустил ее, но не отвел от нее пристального взгляда.

– Никто ничего мне не говорил. А если и сказал, то я не понимаю, почему это должно вас заботить.

– Не понимаете?

– Нет. Я способна дать отпор любому, если понадобится. А если я и бледная, то это оттого, что я устала. Такое количество гаданий, да еще подряд, меня просто вымотало.

– Значит, общение с духами утомительно?

Она проигнорировала его сухой тон и так же сухо ответила:

– Да, представьте себе.

– Тогда надо срочно ехать домой.

Меньше чем через пять минут она уже сидела напротив него в тесном пространстве его роскошной кареты. Она утонула в толстых бархатных подушках и закрыла глаза.

– Лучше, чем в наемном экипаже? – донесся до нее его голос.

Она открыла глаза и увидела, что он наблюдает за ней из-под полуопущенных век и улыбается.

– Немного, – ответила она в том же легкомысленном тоне. Несмотря на то что она напомнила себе, что такое погружение в роскошь мимолетно, она твердо решила насладиться этими моментами комфорта.

Правда, чувствовать себя спокойно под пристальным взглядом лорда Саттона было трудно, не говоря уже о нависшей над ним опасности, которая, возможно, угрожала и ей.

Наступила тишина. Чувствовал ли он такое же напряжение, что и она? Надо предупредить его о том, что предсказали карты, но он, как ей показалось, был занят своими мыслями. Нарушая молчание, она спросила:

– Как прошел ваш вечер?

Он почему-то задумался, прежде чем ответить.

– Он был утомительным, незапоминающимся. А ваш?

Сначала она хотела ответить то же самое. Но хотя ее вечер и был утомительным, незапоминающимся он отнюдь не был. И в этом был виноват он, а также тот факт, что некто, всего несколько минут бывший совсем рядом с ней, будет рад увидеть ее хладный труп.

– Мой вечер прошел… интересно.

– Как это?

– Мне нравится общаться с людьми. Узнавать о них через карты.

– Завидую. Может, и мне заняться гаданием? Боюсь, что я не нахожу интересным отбиваться от матерей или беседовать с их скучными, пресными дочерьми. – Он наклонился к ней, и у нее захватило дух от его близости. Их разделяло менее трех футов, это расстояние было одновременно и слишком близким, и недостаточно близким. Облокотившись на колени, он сжал руки, и его глаза заблестели каким-то дьявольским светом.

– Хотя я и ценю высоко ваше убедительное предсказание – за которое, между прочим, я заплачу завтра целое состояние, – что моей суженой будет брюнетка, я на самом деле предпочел бы услышать что-нибудь более конкретное. Что угодно, лишь бы это уберегло меня от бесконечных обсуждений погоды с очередной хихикающей девицей. – Он покачал головой. – Неужели ни одна из них не может поддерживать разговор, хотя бы отдаленно напоминающий интеллигентную беседу?

– Просто они, наверное, нервничают в вашем присутствии, милорд.

– Нервничают?

– Неужели вы не можете понять, что молодая неискушенная девушка стесняется такого человека, как вы.

– Не могу. А что значит, такой человек, как я?

– Вы намеренно хотите казаться тупым, милорд. Одно только ваше положение в обществе может сделать многих косноязычными, не говоря уже о молодой девушке Особенно если рядом с ней стоит мамаша, озабоченная поиском подходящего мужа для нее, а она хочет на вас произвести впечатление.

– Но ведь вам я не внушаю страх, и в моем присутствии вы не стесняетесь? Между прочим, этот факт стоил мне сегодня вечером кучу денег.

– Но я не молодая и неопытная девушка, которая хочет произвести на вас впечатление.

– С точки зрения моих быстро убывающих капиталов это прискорбно. – Он наклонился и уставился на ее руки в перчатках, отчего ей сразу захотелось спрятать их в складках юбки. Потом он поднял голову и посмотрел на нее очень серьезно. – Значит, такой человек, как я, – это тот, кто титулован?

– Да.

– Понятно. И все? Больше ничего?

Он ждал, что она ответит, хотя и убеждал себя при этом, что ее ответ ему безразличен. Если ей важен в нем только титул и ничего более, это не имеет никакого значения.

– Вы напрашиваетесь на комплименты, милорд. При этом совершенно бессовестно.

Неужели? Черт побери, он и не знал. Обычно он этого не делал, но ведь еще никогда простое присутствие женщины не выводило его из равновесия.

– Дело не в комплиментах Я хочу знать ваше мнение. Но если оно окажется лестным, тем лучше.

– А если оно таковым не будет?

– Я все равно хочу его узнать. Это, конечно, уменьшит ваши шансы выманить у меня еще один соверен в ближайшем будущем.

– В таком случае я имела в виду человека с властной манерой держаться, необычайного ума и довольно привлекательного.

– Довольно привлекательного?

– Я, разумеется, имела в виду вашу исключительную красоту.

– А я думал, что исключительным вы находили мой ум.

– Наряду с вашей красотой.

– Две секунды назад вы назвали мою внешность сносной.

– Но в самом исключительном смысле.

Его взгляд остановился на ее губах, вдруг стало не хватать воздуха. Его переполняло страстное желание прикоснуться к ней. Он сцепил руки, потому что боялся, что если он поддастся своему чувству, одного прикосновения будет недостаточно. Правильным будет срочно переменить тему, решил он.

– Вы сказали, что приняли мое предложение сопровождать вас, потому что хотите что-то со мной обсудить.

Она сразу стала серьезной: смешинки исчезли из ее глаз, и он тут же об этом пожалел. Впрочем, она была привлекательной и соблазнительной и без них. Возможно, если бы он надел ей на голову мешок… Нет, он тогда все равно видел бы ее роскошные формы. Большой мешок – вот что ему нужно. Чтобы покрыть ее с головы до ног. А если мешок скроет и ее обольстительный апельсиновый запах, тем лучше.