Иметь и хранить

Наконец вернулись Ролф и секретарь Совета колонии.

— Если ты убьешь его, Рэйф, — шепнул Ролф, беря у меня из рук мой камзол, — приходи тотчас ко мне и делай, что я скажу.

— Знаю, ты попробуешь тайком переправить меня на север, к голландцам. Спасибо, дружище, но я предпочитаю остаться и досмотреть пьесу до конца.

— Ты всегда был своенравным, безрассудным упрямцем, может быть, именно оттого я так тебя люблю. Что ж, Бог с тобою, поступай, как знаешь, но я не хотел бы быть свидетелем того, что из этого выйдет. Мастер Пори, у нас все готово.

Наш достойный спикер и секретарь медленно наклонился и принялся внимательно разглядывать землю у нас под ногами, нисколько при этом не спеша.

— Что-то мне это место не нравится, — объявил он наконец. — Вот здесь — кротовая кочка, а там в траве — ведьмино кольцо[70].

— Не вижу ни того ни другого, — сказал Ролф. — По-моему, место ровное, как стол. Но мы можем легко переместиться под кедры — там гладко и нет травы.

— Здесь из земли выступает корень, — возвестил секретарь Совета колонии, когда мы перешли под сень кедров.

Ролф пожал плечами, и мы еще раз поменяли место.

— Тут свет проходит сквозь ветви как-то неравномерно, — опять возразил секундант его милости. — Думаю, нам лучше опять выйти на поле.

Ролф издал раздраженное восклицание, а милорд Карнэл топнул ногой.

— Что за чушь, сэр! — гневно вскричал он. — Земля здесь ровная, а света вполне достаточно, для того чтобы умереть.

— Ну хорошо, Бог с ним, со светом, — кротко согласился мастер Пори. — Итак, джентльмены, вы готовы?.. Ах, разрази меня гром! Милорд, я не заметил бантов на башмаках вашей милости! Они такие большие и пышные, что касаются земли по обе стороны стопы. Вы можете споткнуться, ступив на все эти ленты и кружева. Позвольте мне их срезать.

Он извлек из ножен нож и, опустившись на колени, начал неторопливо перерезать нитки, которыми банты были пришиты к тонкой коже туфель. Во время этих трудов он смотрел отнюдь не на банты и не на сердитое лицо милорда Карнэла, а под свой собственный согнутый локоть — в сторону церкви и скрытого за нею города.

Бог знает, сколько времени он перепиливал бы эти нитки, но тут милорд, в число добродетелей которого не входило терпение, вырвался, нагнулся, сам отодрал от башмаков злополучные банты, потом выпрямился и еще крепче стиснул рукоять своей шпаги.

— Одному я все-таки научился в этой проклятой стране — тому, как не надо выбирать себе секунданта! — зло процедил он и повернулся к Ролфу: — Сэр, командуйте вы!

Мастер Пори, нисколько не смутившись, поднялся с колен. Выражение на его толстом лице было при этом до странности рассеянное, и он то и дело озабоченно поглядывал в сторону церкви.

— Постойте, джентльмены, — начал было он. — Я только сейчас вспомнил, что...

— Начинайте! — перебил его Ролф.

Королевского фаворита никак нельзя было назвать слабым фехтовальщиком. Раз или два мне даже показалось, что сейчас, как раз тогда, когда я менее всего этого хотел, мне наконец попался равный противник. Но опасение эго вскоре рассеялось. Он дрался так же, как и жил, безудержно, безрассудно, используя грубую силу и преодолевая большинство препятствий яростным напором. Скоро я понял, что могу его измотать.

Блеск и звон стали, мгновенные смены позиций, необходимость призвать на помощь глазам и запястью все силы тела и ума, желание победить, стыд перед возможным поражением, ярость, жажда крови — в эти минуты ни одна картина вне утоптанного круга под кедрами не смогла бы просочиться в наше сознание или заставить нас кинуть взгляд в сторону. Внезапное смятение трех свидетелей, огромное облегчение и детская радость, отразившиеся вдруг на физиономии мастера Пори, — ничего этого мы не видели. Оба мы были легко ранены — Карнэл уколол меня в плечо, а я задел его бок. Он сделал отчаянный выпад, я отбил, наши шпаги со звоном скрестились, и тут сверху по ним ударила третья, с такою силой, что посыпались искры.

— Именем короля! — раздался повелительный голос губернатора.

Мы в бешенстве отпрянули друг от друга, тяжело дыша и зло глядя на тех, кто не дал нам спокойно довести дело до желанного конца. Это были губернатор, комендант Уэст и стража.

— Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, с миром![71] — воскликнул мастер Пори и уселся под кедром рядом с доктором Бохуном.

— Все, джентльмены, хватит, — сказал губернатор. — У вас обоих уже идет кровь. На этом дуэль закончится.

— С дороги, сэр! — с пеной у рта крикнул лорд Карнэл и поверх вытянутой руки губернатора сделал стремительный яростный выпад, прорычав сквозь зубы:

— Получай, новобрачный!

Однако я был начеку, и удар не достиг цели.

Губернатор схватил его за запястье.

— Подымите шпагу острием вверх, милорд, или, видит Бог, вам придется отдать ее коменданту!

— Тысяча чертей! — вскричал его милость. — Да знаете ли вы, сэр, кто я такой?

— Да, — веско сказал губернатор, — знаю. Именно поэтому, милорд Карнэл, я и вмешался в ваш поединок. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, вы и этот джентльмен могли бы драться хоть до судного дня, а я бы и пальцем не шевельнул, чтобы вам помешать. Но поскольку вы — это вы, я сделаю все, чтобы не допустить возобновления этой дуэли и, уж поверьте, в средствах стесняться не стану.

С этими словами он отвернулся от Карнэла и подошел ко мне.

— С каких это пор вы держите сторону лорда Уорика, Рэйф Перси? — спросил он, понизив голос.

— Я вовсе не на его стороне, — ответил я.

— Неужели? А по виду никак не скажешь, — сказал он с укоризной.

— Я отлично понимаю, что вы имеете в виду, сэр Джордж, — ответил я. — Я знаю: если королевский любимец будет убит или изувечен ударом шпаги на земле Виргинии, Виргинской компании, и без того уже находящейся в немилости, будет нелегко оправдаться перед его величеством. Но я думаю, что милорд Саутгэмптон, сэр Эдвин Сэндз и сэр Джордж Ирдли все же справятся с этой задачей, особенно если смогут доставить его величеству человека, которого король несомненно сочтет единственным настоящим бунтовщиком и убийцей. Дайте нам довести бой до конца, сэр. Ведь вы можете сейчас удалиться и пребывать в глубоком неведении относительно нашего поединка. Если погибну я, вам нечего будет опасаться. Если погибнет он, что ж, я убегать не стану, а «Счастливое возвращение» отплывает уже завтра.

— А что станется с вашей женой, когда вы оставите ее вдовой? — резко спросил он.

Немного встречал я в жизни людей лучше сэра Джорджа Ирдли, нашего прямодушного, простого и храброго губернатора. Мужество и честность его натуры располагали к доверию, и люди невольно делились с ним своими тайными горестями и заботами, а потом не чувствовали ни страха, ни стыда, так как знали, что мысли его прямы и просты, а речь всегда сдержанна. Я посмотрел ему в глаза и дал прочесть по моему лицу то, чего ни за что не показал бы никому другому.

— Быть может, Господь пошлет ей другого защитника, — сказал я. — Во всяком случае, ей не придется выходить замуж за него.

Сэр Джордж повернулся на каблуках и опять встал между нами.

— Милорд Карнэл и вы, капитан Перси, — начал он, — хорошенько обдумайте то, что я сейчас скажу, поскольку что я скажу, то и сделаю. Выбирайте: либо вы здесь, в моем присутствии, вложите шпаги в ножны, дав мне слово чести не обнажать их друг против друга, покуда король не изъявит свою волю Компании, а Компания не передаст ее нам, и в знак перемирия пожмете друг другу руки; либо время до возвращения корабля с распоряжениями его величества и Виргинской компании вы оба проведете в строгом заточении: вы, капитан Перси, в тюрьме, а вы, милорд Карнэл — в моем собственном бедном жилище, где я приложу все усилия, чтобы ваши дни текли как можно приятнее. Я все сказал, джентльмены. Теперь слово за вами.

Возражений не последовало. Что касается меня, то я знал Джорджа Ирдли слишком хорошо, чтобы пытаться с ним спорить; более того, будь я на его месте, я поступил бы так же. Что до милорда Карнэла, не знаю, какие черные мысли роились в его злобном мозгу, но лицо его выразило неохотное согласие, хотя было оно надменно, мрачно и дышало жаждой мщения. Действуя одновременно, мы медленно вложили шпаги в ножны, потом еще медленнее повторили за губернатором слова краткой клятвы. Лицо сэра Джорджа просветлело от облегчения.