Чудесная миниатюра

Такой фигурой можно было гордиться — широкоплечий, узкобедрый и, как часто говорил ему портной, без унции лишнего веса.

Лицо маркиза тоже казалось жестко очерченным, с четкими, высокими скулами и решительно выдвинутым подбородком. В его облике преобладали мужественная элегантность и уверенность в себе.

Немало женщин утверждало, что у него внешность флибустьера, и он вел себя с ними так, что невольно оправдывал это определение.

Если принц плыл по течению жизни, потакал своим прихотям и зачастую действовал совершенно бездумно, поддаваясь мимолетному капризу, то маркиз не только подчинялся выработанной с годами дисциплине, но и прекрасно знал, что он должен сделать сейчас и что в ближайшем будущем. Он, не колеблясь, шел к намеченной цели.

Так, он твердо решил, что не женится, пока не найдет идеально подходящую ему девушку.

Маркиз понимал, что с его громким именем, огромным состоянием и положением в обществе он должен рано или поздно стать главой семьи и продолжателем рода Рэкфордов.

В сущности, он уже выбрал себе невесту, хотя скрывал это даже от близких друзей. Маркиз готовился к помолвке с дочерью герцога Тилби, своего соседа по имению.

Леди Аделаида Уилмотт полностью соответствовала образу его будущей жены.

Она была спокойна, приветлива, хорошо воспитана, и хотя не поражала особой красотой, но обладала весьма приятной наружностью.

Черты ее лица были аристократически тонки, а осанка горда и безупречна. Маркиз не сомневался, что она сумеет достойно выглядеть на званых вечерах в бальных платьях и фамильных драгоценностях Рэкфордов.

До последнего времени леди Аделаида оставалась фрейлиной королевы, и маркиз понимал, что этот опыт придворной жизни поможет ей в будущем, когда она станет его женой.

Его не смущало, что ей уже исполнилось двадцать четыре года. Он скучал в обществе молоденьких девушек и был уверен, что именно с леди Аделаидой, не стремившейся к раннему замужеству с первым же более-менее достойным кандидатом в супруги, у него найдется немало общего.

Маркиз был доволен собой, но, в отличие от принца Уэльского, хранил свои любовные связи в тайне и казался довольно замкнутым, отчего еще сильнее привлекал дам из высшего общества и вызывал у них неподдельную страсть.

Но им приходилось считаться с мнением света: одно дело, если в маркиза влюбилась хозяйка знаменитого салона, прославленная красавица, жена аристократа, и совсем иное, если ее роман стал предметом пересудов и она навсегда лишилась своего доброго имени.

Как говорила жена великого политика, леди Мелбурн:

— Любой член нашего общества, пренебрегающий мнением света и бравирующий собственной независимостью, рано или поздно ощутит на себе печальные последствия.

Впрочем, она сама не могла похвалиться безупречной репутацией. У нее имелось немало любовников — лорд Колерейн, герцог Бэдфорд и весьма влиятельный лорд Эгремонт. Но она вела себя умно и не афишировала своих пристрастий.

Вот и о любовницах маркиза постоянно ходили слухи, но подтвердить их никому не удавалось.

Сплетни о нем можно было услышать в каждом клубе и каждой великосветской гостиной, но, как правило, все ограничивалось предположениями и домыслами.

Помимо романов с дамами своего круга, маркиз, согласно неписаным правилам, царящим тогда в высшем обществе, содержал любовницу.

Все ожидали, что он выберет ее с присущей ему осмотрительностью, чтобы никоим образом не усложнять себе жизнь.

Мариабелль Керрин с огромным успехом сыграла роль Полли Пичем в возобновленной постановке «Опера нищих». Маркиз видел этот спектакль, и молодая талантливая актриса привлекла его внимание. Он отправился поздравить ее, и в артистической уборной между ними завязался непринужденный разговор. Маркиза пленили остроумие и темперамент восходящей звезды.

Мариабелль была на редкость изобретательна в постели, а ее шутки от души забавляли маркиза.

Как он и предполагал, она оказалась ненасытно жадной, со временем ее требования становились все более настойчивы, и маркиз стал тяготиться тем, что любовница слишком привязалась к нему.

Когда женщина приобретала над ним власть или пыталась его удержать, он чувствовал, что покушаются на его свободу, и начинал рвать все связующие нити.

Его любовные приключения с роковой неизбежностью развивались по одному шаблону. Маркиз часто задумывался: наступит ли день, когда искать будет он, когда он сам станет охотником, а не дичью.

Похоже, что этому не суждено было случиться.

Кончив одеваться, маркиз облачился в ночную рубашку из китайского шелка, специально сшитую для него на Бонд-стрит, а поверх нее надел парчовый халат, доходящий до полу.

Подвязавшись шелковым шарфом с бахромой, он отпустил слугу.

— Что вам еще угодно, милорд?

— Ничего, спасибо, Джарвис, — откликнулся маркиз. — Разбуди меня в восемь утра. Я хочу как можно скорее доехать до Лондона.

— Если нам ничто не помешает в дороге, я уверен, что ваша светлость поставит новый рекорд, — восхищенно заметил слуга.

Джарвис уже давно служил у Рэкфордов, знал маркиза с детских лет и относился к нему с обожанием.

— Несомненно, меня бы это порадовало, — согласился маркиз. — Лорд Дервент долгие годы хвалился, что на этой дороге его никто не победит.

— Убежден, милорд, что больше у него не будет никаких оснований так говорить, — подбодрил хозяина Джарвис.

Он оглядел спальню и убедился, что все в порядке — на кровати маркиза ждут одеяла из лучшей овечьей шерсти, а подушки, наполненные гусиным пухом, как следует взбиты.

Коврик, украшенный фамильной монограммой Рэкфордов, лежал на полу, а бутылка с минеральной водой из источника, известного еще римлянам, стояла на столике рядом с хрустальным бокалом. На нем тоже была выгравирована монограмма.

Слуга взял одежду маркиза, открыл дверь, почтительно поклонился и вышел в коридор.

Маркиз развернул номер «Морнинг пост» и направился к большому креслу с подлокотниками, стоявшему у камина.

Он уже собирался сесть, когда из окна вдруг налетел порыв ветра и в спальне засквозило.

Сильный ветер дул целый день, а солнце то проглядывало из-за облаков, то скрывалось за ними, и маркиз ждал, что скоро польет дождь.

Впрочем, порывы ветра могли разогнать сгустившиеся тучи, но к вечеру заметно похолодало.

Маркиз бросил газету в кресло и двинулся к окну, выходившему в сад. Оно было закрыто легкими портьерами с орнаментом из роз.

Он отдернул портьеры и обнаружил, что одна из оконных створок широко распахнута. Маркиз закрыл ее, но не торопился отойти от окна, пытаясь определить, не приготовила ли природа каких-нибудь неприятных сюрпризов.

Небо очистилось от облаков, и на нем ярко засияли звезды. Маркиз решил, что завтра погода скорее всего испортится, зарядят дожди и он будет вынужден задержаться в этой придорожной гостинице.

Окна на нижних этажах не были занавешены, и полосы света озаряли уснувший сад. Он задумчиво наблюдал за игрой теней. До него снова донеслись громкие голоса и взрывы смеха загулявших постояльцев.

Маркиз понадеялся, что они не помешают ему спокойно уснуть, отвернулся от окна, задернул портьеры и возвратился к камину.

В этот момент дверь, ведущая в коридор, отворилась, и на пороге появилась какая-то маленькая фигурка в белом.

Это была женщина!

Маркиз с изумлением наблюдал, как она закрыла за собой дверь в спальню и торопливо заперла ее.

Она застыла на месте и, как показалось маркизу, к чему-то прислушалась.

Он с решительным видом шагнул к незваной гостье.

— У меня такое чувство, мадам, что вы ошиблись номером, — холодно произнес он.

Женщина вздрогнула, что-то невнятно воскликнула и обернулась к нему.

Он увидел, что она очень молода и хороша собой.

У нее было округлое лицо с большими серо-зелеными глазами, а в белокурых волосах, волнами падавших ей на спину, играли рыжеватые искорки.

Она по-прежнему молчала, не отрывая глаз от приближавшегося к ней маркиза, а потом робко, с трудом преодолевая смущение, проговорила: