Пудра и мушка

– Да ну, – улыбнулся Моррис, – а что же мне мешает жениться не по любви?

Томас вскочил со стула и сжал руку брата.

– Что мешает? Я! Устрою в церкви суматоху и похищу невесту. Вот будет весело! Увести невесту у своего же брата прямо из-под его надменного носа. Ее заберет дьявол, а ты останешься с носом!

– Черт побери. Том, шутки в сторону. Или тебе доставляет удовольствие потешаться надо мной?

Моррис подождал, пока веселость брата поутихла.

– Том, очень мило с твоей стороны давать мне советы, чтобы я не женился без любви! Но мне пора и нужно жениться! И у нас должны быть наследники! Итак, что будем делать, хотел бы я тебя спросить серьезно?

– Не торопись, приятель, ты ведь еще не так стар, чтобы немного обождать…

– Том, мне уже тридцать пять лет!

– Тогда тебе можно потерпеть еще пятнадцать лет, до того, как обоснуешься в доме. Послушай моего совета: подожди!

В конце концов вышло так, что Моррису пришлось подождать. Четыре года он мотался по Европе, предаваясь обычным забавам для джентльменов того времени. Но в 1729 году он написал своему брату в Лондон длинное письмо из Парижа. В

письме он признался, что безумно влюблен. Предмет его любви был, разумеется, настоящим ангелом во плоти, олицетворением доброты, красоты и очарования! Это послание было столь пространным, что Том читал его, то зевая, то хихикая. Леди звали Марией Моршан. Брак с ней сулил солидное приданое и безмятежную жизнь. Том сразу написал Моррису ответ, в котором сердечно поздравлял брата и выражал свое одобрение его выбору. Он надеялся, что его старый Морри прекратит, наконец, скитаться и вернется домой к своему любящему брату Тому.

В постскриптуме он добавил, что накануне продул в кости пятьсот гиней в Ньюмаркете, надеясь выиграть полторы тысячи, и что если бы ему не сопутствовала неудача в пари с Гарри Бешамом, то сегодня он стал бы беззаботнейшим из смертных и не был изнуренным и измученным созданием, ежечасно содрогающимся от страха, что за ним придет судебный пристав.

После этого случая переписка прервалась: оба брата считали, что писать больше не о чем, и им негоже терять время на сочинение писем. Томас предполагал, что свадьба состоится в Англии спустя несколько месяцев; но, может быть, Моррис вдруг надумает вернуться сразу, как предлагал ему брат. Тем временем сделать Том ничего не мог и отложил письмо брата, а сам вернулся к своим обыденным занятиям. Он жил на Хафмун-стрит. В его доме всем заправляла кухарка, жена его слуги Могтата. Она также вертела, как хотела, и своим безропотным мужем. Тот в свою очередь не упускал случая отыграться на своем общительном хозяине. Можно было с уверенностью сказать, что истинной хозяйкой в доме была миссис Моггат. Так как Том оставался в полном неведении по поводу данного факта, то это его никоим образом не волновало.

Спустя месяц после того, как он написал ответ брату. Тома бесцеремонно оторвали от утреннего горячего шоколада, доложив, что некий джентльмен хочет его видеть. Том был у себя в спальне, облаченный в шелковый халат удивительной белизны. Он еще не снял ночной колпак, его парик лежал на туалетном столике. Худой и долговязый Моггат долго скребся в дверь, открыть которую ему всегда удавалось с невероятными усилиями; затем он произнес «гм» прямо за спиной у своего хозяина. В это самое время Том был чрезвычайно занят шоколадом, из-за чего не мог услышать приближение Моггата, и неожиданные назойливые утробные звуки прямо над ухом удивили Тома; он поперхнулся. Участливый Моггат принялся хлопать господина по спине, пока кашель не прекратился. Том повернулся на вертящемся стуле, чтобы быть к вошедшему лицом.

– Какого черта, Моггат! Что это значит? Вламываешься в комнату, наделав столько шума, когда я пью шоколад. Именно в такой момент! Гореть тебе в аду! Ты меня слушаешь? Гореть тебе в аду!

Моггат слушал его, храня почтительное молчание. Когда Том остановился, чтобы перевести дыхание, слуга поклонился и поспешно заговорил.

– Там внизу джентльмен, сэр, он хочет поговорить с вами, сэр.

– Какой джентльмен? А тебе известно, ослиная твоя башка, что джентльмен не станет ломиться в дом в столь ранний час? Ступай и принеси мне еще шоколаду!

– Да, сэр. Сию минуту, сэр, но там джентльмен, сэр…

– Я тебе уже сказал, что ни один джентльмен не будет беспокоить другого джентльмена в это время. Моггат, марш за шоколадом!

– Я уже сказал джентльмену, сэр, что мой хозяин еще не оделся и, значит, не может никого принять! А он мне говорит, что будет признателен вам, если вы позволите ему подняться, сэр, тогда я…

– К чертям этого бессовестного! – взревел Том. – Как его зовут?

– Сэр, когда я спросил его имя, чтобы доложить вам, он дал мне понять, что это не важно.

– Быть ему в аду! Пойди прогони его, Моггат! Может, он один из этих хитрецов – судебных приставов? Почему же ты, дурак, посмел впустить его в дом?

Моггат сохранял терпеливую смиренность.

– С вашего позволения, сэр, этот джентльмен не судебный пристав.

– Хорошо, а кто же он, по-твоему?

– Сожалею, сэр, но я не могу этого знать.

– Ну и дурак же ты! Как этот парень хоть выглядит?

– Джентльмен. – Моггат слегка выделил это слово. – Высокий, сэр, и стройный, сэр. А глаза и брови темные, а одет он, с вашего позволения, чрезвычайно модно. У него остроконечная шляпа, красно-коричневый, с большими складками, камзол, сэр, с кружевами, на французский манер, с…

Том стянул с головы ночной колпак и запустил им в Моггата.

– Олух! Ты думаешь, я намерен выслушивать про весь его гардероб? Прогони его прочь, безмозглая скотина! Прочь! Прочь!

Моггат подобрал колпак и с грустью его погладил.

– Джентльмен, кажется, очень хочет видеть вас, сэр.

– О-о-о!!! Шакал хочет получить с меня долги! Я знаю! Разбушевался небось там внизу от нетерпения!

– Нет, сэр, – уверенно сказал Моггат, – я вовсе не утверждаю что этот джентльмен разбушевался. В самом деле, сэр, если вы позволите, я думаю, что это скорее тихий и уравновешенный джентльмен. Говорит, сэр, очень вежливо и обходительно, сэр!

– Выгони его! – заорал Том. – Я тебе уже говорил, что не терплю, когда мне надоедают в это время! А если бы я спал, черт возьми! Иди и скажи этому парню, чтобы он пришел в более удобное время, а не на рассвете! И не спорь, Моггат! Говорю тебе, даже если бы он оказался моим братом, то я все равно не желаю его принять!

Моггат еще раз поклонился.

– Я передам джентльмену ваши слова, сэр. Когда дверь за Моггатом закрылась. Том откинулся на стуле и извлек одно из своих писем. Не прошло и пяти минут, как дверь снова заскрипела. Том полуобернулся, чтобы на этот раз Моггат не смог застать его врасплох.

– Ну, что ему надо?

– Если позволите, сэр, тот джентльмен говорит, как будто бы он и есть ваш брат, – вежливо ответил Моггат. Том подскочил, словно ужаленный.

– Что? Мой брат? Кого ты имеешь в виду?

– Сэра Морриса, сэр.

Том вихрем летал по комнате, на ходу натягивая на голову парик.

– Гром и молния! Морри! Ты приехал, деревянная твоя башка! А ты, мерзкая скотина, как посмел держать моего брата внизу? Я тебя спрашиваю?

Он потуже затянул на себе халат и рванулся к Моррису. Сэр Моррис стоял у окна в библиотеке и барабанил пальцами по подоконнику. Услышав грохот, сопровождавший появление брата, он обернулся и отвесил поклон.

– Приятную встречу ты мне устроил Том! «Скажи ему, чтобы пришел в более удобное время! Я не желаю его принять, даже если это мой брат!»

Томас, пританцовывая, пересек комнату и сжал своими пухлыми и неуклюжими руками тонкие и длинные кисти рук Морриса.

– Морри! Дорогой! Дружище! Я и предположить не мог, что это ты! Когда ты приехал в Англию?

– Неделю назад. Я уже побывал в нашей «Гордости».

– Неделю? Так какого лешего ты не мог объявиться пораньше?

Он силой усадил Морриса на стул, а сам водрузился напротив, весь сияя от радости. Моррис устало опрокинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. Улыбка пробежала по его губам, но глаза оставались серьезными: