Architect of love (СИ)

Знаешь, Элли, я совсем забыл о третьем желании для себя самого. Если бы я встретил волшебника, то попросил бы у него немного смелости рассказать тебе о том, что душа моя в полном смятении, а сам я словно разрываюсь надвое.

Мне бы хотелось стать свидетелем того, как ты найдешь свою единственную и искреннюю любовь, и быть тому причиной. Повести тебя к алтарю, и с тем же трепетом и любовью ожидать тебя у него. Накрепко привязать к себе, и в то же время, скрепя сердце, отпустить, предоставив тебе право выбора, ибо, чем тогда я бы отличался от Джерарда и Кейт.

Знаешь, Элли, дети не должны нести ответственности за грехи родителей, юные девочки не должны становиться убийцами, пытаясь доказать свою храбрость и заслужить чье-то одобрение или любовь. Они не должны помышлять о смерти, став такими, как я, по воле случая. Даже с данным положением вещей можно смириться и продолжать жить.

Свой выбор я, наверное, уже сделал, моя девочка. Я буду любить тебя, даже если никогда больше не увижу. Придет время – и я все тебе расскажу. Попросишь отпустить – неволить не стану. Лишь бы ты сделала верный выбор. Лишь бы была счастлива. Лишь бы жила.

========== Два короля (Harringrove, ST) ==========

– Я сплю, или это, действительно, ты, Харрингтон?

– Да, это я, Харгров. Смотри, не обкончайся.

Билли чуть не давится сигаретным дымом от такой неслыханной дерзости и реакции собственного тела на подобную перспективу.

Надо же, а этот сельский пижон быстро учится достойно держать удар. Сколько бы его ни швыряли в грязь, он встает, отряхивается и с гордо поднятой головой шагает дальше.

Блядь, даже сейчас он с долей надменности смотрит ему в глаза с этой своей идеально уложенной шевелюрой, рядом с которой, собственные патлы Билли выглядят блеклыми сосульками.

Харгров буквально разрывается между желанием съездить по этой аристократической физиономии, с такой фамилией в роду Харрингтона определенно водилась знать, и, отшвырнув прочь окурок, смять губами чуть кривоватую ухмылку.

Может, отец прав – мальчики Билли тоже нравятся. Иначе как объяснить излишнее самолюбование, серьгу в ухе и странный интерес к Харрингтону сперва, как к потенциальному сопернику, действующему королю школы, а затем к обнаженному парню, принимающему рядом с ним душ после изнурительной игры в баскетбол?

Беднягу красавчика бросила подруга, а Харгрову почему-то хочется его утешить, уверяя, что таких «принцесс» у Стива будет еще вагон и маленькая тележка.

Почему-то трудно улыбаться и удерживать глаза на уровне лица, шеи, груди, желая пройтись оценивающим взглядом по плоскому животу и чуть ниже.

Еще труднее держать руки при себе и мысленно заставлять свой член не рыпаться, а повиснуть стрелкой, четко указывающей на кафельный пол душевой.

Билли Харгров жадным никогда не был, но, обещая Стиву оставить для него парочку школьных цыпочек, вынужден был поймать себя на маленькой лжи. Похоже, этим сучкам придется идти лесом, так как Харрингтон для них слишком хорош, а проснувшиеся в Билли чувства к лицу одного с ним пола, вызывают дикое желание оставить милашку Стива исключительно для себя любимого.

Хочется трогать, обнимать, попробовать на вкус чуть припухшие губы, оставить на теле с десяток вишневых засосов. Правда, в данный момент, Харгров сильно озабочен поисками сестры, а эти фривольные мысли лишь распирают ширинку, заставляя давиться очередной порцией сигаретного дыма.

Харрингтон сам делает выбор, солгав о местоположении Максин, предварительно нахамив и, тем самым, нарвавшись на ответную грубость и твердый кулак Билли.

***

А спустя неделю, неизвестно каким хером, возможно, все то же влечение вместе с внезапно проснувшейся совестью, Харгрова несет к дому Стива. Парень долго мнется на крыльце, часто и жадно затягиваясь сигаретой, словно перед смертью. Звонок в дверь и ему открывает слегка удивленный Харрингтон.

– Впустишь? – неуверенно спрашивает Билли, потрясая в воздухе связкой баночного пива.

– Проходи, – в тон ему отвечает Стив, пропуская в прихожую.

– Ты как, вообще? – тянет Харгров, указывая на заживающие ссадины и синяки Харрингтона и протягивая ему одну из запотевших банок.

– Уже привык. Ты не первый, кто разукрашивал мой фейс за последнее время. Король умер, да здравствует король! – с долей иронии и цинизма выдавил Стив, отсалютовав своим пивом в сторону Билли.

– Я не против, если в старшей школе Хокинса будет два короля, – пожимая плечами, ответил Харгров.

– Да что ты?

– И еще, чувак, дерьмово, что вы с Ненси Уилер разбежались. Бабы – они, как погода, в большинстве своем ветрены и переменчивы. Так что, welcome to my club! – воскликнул Билли, протягивая свою банку, чтобы чокнуться.

– В клуб двух королей? – уточнил Харрингтон, отвечая на жест.

– Типа того. И пусть весь мир идет нахуй!

– Так ты пришел мне посочувствовать, Билли-бой, или хочешь загладить свою вину? – вздернув бровь, поинтересовался Стив.

– Зависит от того, красавчик, что ты подразумеваешь под словом «загладить», – лукаво заметил Харгров, подходя ближе некуда.

Возможно, сейчас самый подходящий момент это выяснить. У них ест пустая хата, холодное пиво, а так же пластинки Эллиса Купера. А еще просторный и удобный диван, на который хочется завалить Стива Харрингтона и извиняться, извиняться, извиняться…

========== Легенда, БОНУС (Hannigram, Hannibal) ==========

— Существует старая легенда, повествующая о двух полубогах полюбивших друг друга и возжелавших всегда быть вместе. Они не стали подчиняться божественному указу, запрещавшему их союз. И тогда, считая это достойным наказанием, оба божества были лишены бессмертия и обречены на вечную любовь в страданиях.

Через века они возрождались вновь, встречали друг друга, но в каждой из этих жизней их любовь следовала определенным курсом. Она приводила двух несчастных влюбленных к болезненному разрыву и возможной смерти.

Они не считали свою связь грехом и не нуждались во всеобщем прощении. И даже в свой последний час, перед тем как сложить голову на плахе, либо взойти на эшафот, они твердили о том, что если бы им была дарована еще одна жизнь и такая любовь, они не променяли бы ее ни на какую другую. Если этот мир покидал один — другой тотчас следовал за ним.

Рок их любви заключался еще и в том, что один из них был проклят хранить воспоминания о всех прошлых жизнях и, тщетно пытаясь изменить свою судьбу, каждый раз терпел неудачу. В то время как другой возлюбленный, переживал эту боль снова и снова.

— Какая печальная, но вместе с тем интересная история.

— Простите, я не представился. Меня зовут Ганнибал Лектер.

— Уилл Грэм.

— Говорят, когда две половинки единого целого снова встречаются, на них снисходит божья благодать. Душа наполняется теплом, светом и ты, на короткое время, не в состоянии сделать очередной вдох.

— Ваше лицо, голос… Простите, Ганнибал, мы… Мы не встречались раньше?

БОНУС

[– Я смотрю на тебя и вижу перед собой всю свою оставшуюся жизнь. Открой глаза, Уилл. Взгляни на меня.

– Я не могу.

– Почему это?

– Тогда… ты бы понял, насколько я в тебе нуждаюсь.

– Ты чувствуешь меня?

– Да.

– Я достаточно близко?

– Нет.

– Хочешь, чтобы я был ближе?

…

– Да.]

========== Спокойной ночи, Баки ==========

Спокойной ночи, Баки. Знаешь, это чертовски обидно и невыносимо больно видеть тебя вот таким. Словно Белоснежка в хрустальном гробу безмятежно заснула в ожидании принца на белом коне и поцелуя истинной любви.

Я бы все отдал, чтобы вернуть прежнего Джеймса Бьюкенена Барнса, но сейчас это не возможно. Я бы постарался спрятать тебя от всего мира и изо всех сил сдерживал бы страшного и неуправляемого демона, ставшего твоей неотъемлемой частью, но ты этого не позволил.

А ведь мне только и было нужно, чтобы ты был рядом. Дышал со мной одним воздухом. Смотрел на солнце и звезды. Радовался и грустил вместе со мной. Чтобы я мог коснуться твоей теплой кожи, а не бездушного стеклянного кокона, в который ты сам себя заключил.