Незримый гений (СИ)

— Восхищают… во мне? — скептически пролопотала Мэг, ее светлые кудри затряслись, когда она недоверчиво покачала головой.

Чувствуя, что нашел слабое место в колючей защите, которую она всегда выставляла в его присутствии, Коннер воспользовался своим преимуществом, наконец-то ощутив под ногами твердую почву. Выпустив руку Арии, он сделал шаг вперед, оказавшись на расстоянии касания от Мэг.

— Да, детка, я чрезвычайно тобой восторгаюсь, — сказал он с усилившимся ирландским акцентом и небрежно провел пальцем по руке, в которой та держала букет маргариток.

Мэг вздрогнула от его прикосновения и, ахнув, приоткрыла рот.

— Но… почему? — выдохнула она. — Я не сделала ничего выдающегося.

— Ах, вот тут ты ошибаешься. Ты более чем просто выдающаяся, ты абсолютно изумительная. — Проведя пальцем по изящным косточкам ее большого пальца, Коннер нежно обхватил ее запястье, тщательно сохраняя легкость прикосновения, чтобы не напугать ее, хотя испытывал дикую и пылающую жажду притиснуть ее к себе и зацеловать до потери дыхания.

Ощущая заполошное биение ее пульса под пальцами, Коннер улучил момент, чтобы собраться с мыслями, сделав особое усилие, чтобы не пялиться на ее дрожащую нижнюю губу. «Боже… я и раньше желал женщин… но, господи, помоги мне, если эта не заставит меня умереть от желания».

— Возможно, ты не путешествовала по всему земному шару или не получила какое-нибудь дурацкое место прима-балерины, но к настоящему времени я уже неделями наблюдал за тобой, и для меня становится все более ясно, что ты обладаешь достоинствами, которых я никогда прежде в женщинах не видел.

— Ты… ты просто так это говоришь… — промямлила Мэг и опустила взгляд туда, где его рука обхватывала ее запястье.

— Нет, я редко говорю то, что не имею в виду. Это пустая трата времени, которое можно потратить на гораздо более важные вещи.

— О, и какие, например? — спросила Мэг, в ее голос отчасти вернулась ее обычная пылкость, и она набралась мужества, чтобы посмотреть Коннеру в глаза.

Сверкнув дьявольской улыбкой, тот поддался кипящей внутри жажде.

— Вещи вроде этой, — пробормотал он и потянул Мэг за руку, притягивая к себе, пока цветы не оказались зажаты между ними. Опустив голову, Коннер слегка коснулся губами ее губ, держа глаза открытыми, чтобы видеть, как на ее лице вспыхивает шквал ярких эмоций. Потрясение, уступающее место гневу, затем превращающемуся во вздох блаженства, когда ее большие выразительные глаза начинают закрываться. Рука, держащая маргаритки между ними, ослабла, белые цветки осыпались на пол каскадом лепестков, и Мэг подняла руки, чтобы обхватить его лицо.

Ее прикосновение прошило Коннера подобно удару молнии, заставив кровь вскипеть, а колени подогнуться. Не в силах совладать с собой, он почувствовал, как нежность оставляет его, и впился губами в ее губы, зарываясь руками в ее солнечные волосы. Нечто внутри него, нечто, о недостатке чего он и не подозревал, шевельнулось и обосновалось на новой позиции, оставив его одновременно потрясенным и до странного цельным. Внезапная и яростная потребность уложить Мэг на пол и взять прямо здесь, в коридоре, захлестнула его разум, заставив увидеть звезды из-за силы этой жажды. В спонтанной реакции на эту опасную потребность, Коннер отшатнулся, его руки дрожали у Мэг в волосах, пока он старался прочистить голову. «Нет… ты не можешь. Не с ней… это было бы неправильно».

В ответ на его отступление Мэг открыла глаза, в которых светился вопрос, пока она изучала его раскрасневшееся лицо. Опустив ладони на его грудь, она прерывисто вздохнула.

— Я не буду очередной зарубкой на вашем кроватном столбике, месье, — решительно заявила она, хотя и не стала отодвигаться из его объятий.

При этих словах глаза Коннера опасно сверкнули, и он медленно заставил себя разжать руки на ее мягких кудрях.

— Но ты вполне можешь стать последней.

Не доверяя себе и дальше находиться в ее присутствии, не теряя оставшегося контроля, Коннер осторожно отошел от Мэг. Склонив голову с некоторым шармом, которым он так славился, Коннер торопливо развернулся на каблуках и поспешно ретировался. Проходя мимо Арии, он взял ее за руку и без оглядки устремился по коридору.

Семеня рядом с ним, Ария изогнула шею, чтобы оглянуться туда, где Мэг быстро опустилась на ближайшую кучу коробок. Переведя взгляд обратно на Коннера, девочка заухмылялась, сверкнув ямочкой на щеке.

— Думаю, ей п-понравились ц-цветы, — живо сказала она, вызвав у того сдавленный смешок.

— Да… осмелюсь сказать, это так.

*

Сидя на своей скамеечке для пианино, Эрик безучастно смотрел на знакомые клавиши перед собой. Обычно это было местом убежища, местом творения, где его разум мог освободиться от окружавшей его жестокости. Но, пока пламя свечей беззаботно плясало, отбрасывая тени по комнате, его разум оставался пуст. Умиротворяющая симфония, которая обычно игралась только для него, сейчас молчала, оставляя его наедине с мыслями и потрясающими воспоминаниями о прошедшем дне. Когда он сидел вот так, спокойно глядя прямо перед собой, трудно было поверить, что за последние двадцать четыре часа вся его жизнь полностью изменилась. Это казалось скорее сном, нежели чем-то еще.

Закрыв глаза, Эрик потянулся в подвалы своего разума, заново проигрывая события прошлой ночи в стремлении убедить себя, что это произошло на самом деле. За опущенными веками он видел изгиб щеки Брилл, покрасневшей от страсти, и слышал ее мягкий певучий голос, снова и снова повторяющий его имя, пока он не перестал слышать все остальное. Потерев рукой лицо, Эрик опустил локти на край органа. Стараясь выровнять дыхание, он практически ощущал на своем теле опьяняющее прикосновение рук Брилл — настолько острым было развернувшееся перед ним воспоминание.

Эти сохраненные картины были столь яркими, что им удалось, спустя несколько часов, вытащить его из-под бока у Брилл. Та заснула, положив голову ему на плечо, после того как они некоторое время разговаривали. Эрик провел несколько бессонных часов, разглядывая ее спящее лицо — так же, как он делал несколько ночей тому назад в ее комнате. Сон не шел к нему, поскольку он боялся, что если закроет глаза, то остатки сна выгорят в ничто, подобно утреннему туману под солнцем. Поэтому он выскользнул из спальни, оделся и пришел в комнату с органом, чтобы подумать.

Повернувшись на скамейке, Эрик посмотрел через плечо на коридор в другом конце помещения. «Брилл еще спит. Она слабее, чем притворялась. Полагаю, никто не может так запросто оправиться, побывав на грани смерти. — Новый укол страха прошил его разум при одном воспоминании об опасности, которой подверглась Брилл. Даже сейчас, когда угроза миновала, его затрясло. — Мысль о жизни здесь без нее… особенно сейчас… вымораживает».

Встав, Эрик зашагал по комнате, уставившись строго себе под ноги. «Почему я не рассказал ей о своих чувствах? Она сказала мне… почему я не мог просто сказать ей? И почему она не подняла эту тему…» Глядя на ковер, он сунул руки в карманы брюк, вопросы крутились в его голове с головокружительной скоростью. Не вполне осознавая, что делает, Эрик поднял взгляд на маленький запертый стол, придвинутый к одной из стен. Подойдя к столу, он схватил ключ с одной из полок и сунул его в замок. Открыв нижний ящик, Эрик вытащил из него кусок скомканного пергамента. Разгладив бумагу на столешнице, он опустил взгляд на единственный оставшийся рисунок улыбающегося лица Кристины. Нахмурившись, он изучал совершенное изображение ее черт, рассматривая ее лицо в первый раз с того момента, когда засунул рисунок в этот ящик месяцы назад. Он ждал, что на него накатят старые чувства — старая тоска, печаль, но, к его потрясению, оказалось, что он не чувствует ни одной из тех неистовых эмоций, что Кристина когда-то зажгла в нем. Когда он смотрел на рисунок, это было все равно что смотреть на любое другое приятное изображение. Если он что и чувствовал, так это остаточные крохи горького гнева, поселившегося глубоко в душе, но даже они казались далекими и обрывочными, как полузабытый сон.