Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Господин Хорнахт, я должна вернуться в дом его величества, но прежде… я хотела бы заехать домой. Ведь у меня там сын, там моя служанка!

О муже Меритамон, конечно, не упомянула. Это была наименьшая из потерь. Если бы ей не предстояло войти в гарем фараона, она бы даже обрадовалась, что ее избавили от Менкауптаха.

- Нельзя, - сказал Хорнахт.

Меритамон уставилась на него с обидой и печалью, а бывший воин покачал головой.

– Ты должна получить разрешение его величества, поскольку теперь принадлежишь его дому. Фараон милостив, - лицо Хорнахта дрогнуло. – Думаю, он даст такое позволение.

Меритамон печально кивнула и скрылась в своих носилках.

- Господин Хорнахт, может, ты хотя бы пошлешь за моей служанкой То? – пробормотала она. – Ты знаешь ее… Это хорошая и верная женщина, и я хочу, чтобы она была со мною во дворце…

Она ожидала, что Хорнахт откажет и в этом, но, к ее изумлению, начальник строительных работ согласился. Он направил какого-то из стражников в дом Меритамон, сказав ей, что То пришлют к ней во дворец.

Меритамон легла, свернувшись на подушках, и закрыла глаза. Она гадала, когда именно фараон придет к ней… неужели этой же ночью? Или ей удастся умолить его подождать, пока ее сердце не успокоится?

Хотя какой смысл оттягивать неизбежное? Рано или поздно Меритамон придется принадлежать его величеству – теперь она никуда от этого не денется.

Они прибыли во дворец, и к Меритамон сразу же подошла та самая девочка-рабыня, которая сопровождала ее в купальню. Меритамон догадалась, что во второй раз она подошла с этой же целью, и обрадовалась. Ей ничего не хотелось так, как вымыться.

Она позволила дворцовым служанкам делать с ней все, что им было угодно – к счастью, женщины были слишком хорошо обучены, чтобы нуждаться в поощрении или допустить огрех. Меритамон снова превратили в красавицу, достойную царя, слишком нежную, чтобы выйти за эти стены… Она стала слишком хороша для взглядов простолюдинов. Меритамон гадала, что ей предстоит теперь. Занят ли Рамсес, или прямо сейчас потребует ее к себе?

Из купальни ее провели в гарем. Меритамон сразу же поняла, что это за место, когда попала во внутренний двор, наполненный смехом и щебетанием женщин и визгом ребятишек, купающихся в фонтане. Она и не думала, что у его величества столько детей… столько маленьких детей! Так значит, он все еще плодовит?

В испуге Меритамон схватилась за собственный живот. Если она будет отмечена семенем его величества, спасения отсюда нечего ждать – живой бог никогда не позволит, чтобы женщина, принадлежавшая ему и носившая его ребенка, после этого узнала других мужчин. Ну а если она не родит от Рамсеса?..

Девочка-рабыня провела ее в небольшую комнату – очень красивую и богато обставленную, не уступавшую помещению, где его величество принимал Меритамон. Молодая женщина слышала женские голоса за стенами и догадывалась, что все это крыло состоит из таких же комнат, принадлежащих многочисленным наложницам Рамсеса. И они обитают в них не поодиночке…

Меритамон схватилась за голову и опустилась на застеленное тонким покрывалом ложе, ножки которого, сделанные из слоновой кости, имели форму львиных лап.

Она догадалась, что ее положение здесь – особенное: не каждой наложнице предоставляли отдельную комнату, да еще и обставленную с такой роскошью… Конечно, дома в ее распоряжении было много богато убранных комнат, но ведь гарем – совсем другое дело. Меритамон подумала, что эта комната могла принадлежать Идут, той женщине, которую она согнала со своего места у ног фараона.

Ну конечно!

Так и есть, это комната Идут.

Меритамон медленно легла на кровать, отвернувшись к стене. Она чувствовала себя так, точно ее без вины бросили в змеиную яму. Откуда ей знать, кто готовит и подает пищу, которой ее будут кормить?

Даже дома это было небезопасно, а уж здесь, должно быть, отравления так часты, что их даже не замечают. Сколько женщин соперничает за любовь фараона? Сотня? Две сотни?..

Уасет - город, где царь не живет постоянно, вдруг подумала Меритамон, привставая. Самый большой гарем он должен держать в Пер-Рамсесе. Но какое это имеет значение? Рамсес так благоволил Идут, что привез ее с собою из своей столицы. А потом вдруг лишил ее своей благосклонности, в такую минуту, когда женщина нисколько этого не ожидала.

Меритамон положила руки на живот и подумала, что скорее умрет с голоду, чем съест в этом месте что-нибудь. “То, где же ты? - мысленно позвала она. – Где же ты, единственная женщина, любящая меня?”

Она снова отвернулась к стене.

А через какое-то время – Меритамон не знала, прошел ли час или всего несколько минут – послышались торопливые шаги, и к ней вбежала То.

- Госпожа!..

Меритамон с радостным криком села, а То, плача, принялась целовать ее руки.

- Я все знаю, госпожа! Господина помиловали! Фараон сжалился над нами, наш великий владыка!

- Молчи!

Меритамон крепко обняла женщину и уставилась через ее плечо.

- Я не желаю говорить о моем брате, - пробормотала она.

========== Глава 78 ==========

День безжалостно клонился к ночи. Меритамон все больше боялась – она ничего, совершенно ничего не знала об обыкновениях и нраве Рамсеса, и не понимала, чего от него ждать. Будет ли он мягок с ней? Согласится ли дать ей отсрочку? Как легко его разгневать?

Она совершила омовение перед сном – есть Меритамон так и не решилась: в купальню ее сопровождала То. Потом служанка первая предложила госпоже разузнать, где здесь кухня, и приготовить для Меритамон еду.

- А это позволено? – испугалась Меритамон.

Ей никто не объяснял, что здесь позволено!

Но То оказалась тверже и спокойнее ее самой.

- Ты на положении женщины его величества, госпожа, - сказала она. – А я твоя служанка. Ты здесь, значит, я могу готовить для тебя еду из дворцовых запасов, или брать ее там, где это позволено. Я поговорю с другими слугами и все узнаю.

То решительно ушла.

Меритамон в ужасе присела на корточки, оставшись совершенно одна. Она не знала, как далеко ее соперница Идут, не знала, насколько хорошо охраняется гарем… кто будет следить за То…

Она снова легла, и в этом беспомощном положении Меритамон одолели ужасные мысли. Ее бросило в жар, губы пересохли, как при лихорадке. Она, должно быть, и вправду заболела! Что же удивительного, после того, что она испытала?..

Вернулась То, и Меритамон болезненно вздрогнула от ее оклика и ощущения прохладной ладони на своем лбу.

- Ты горишь, госпожа! – воскликнула служанка.

- Разыскать врача? – спросила она. Меритамон помотала головой.

- Дай мне, что ты принесла, - пробормотала она. – Пить!

То подала ей полный кубок виноградного сока с листочками мяты. Есть Меритамон не хотелось.

Она выпила половину кубка, потом чуть не выронила его.

- Ты сама готовила для меня? – пробормотала она.

- Нет, госпожа, но я сама брала из общих запасов на кухне, - объяснила То. – Никто не мог знать, что я возьму именно это. Ты можешь быть спокойна.

Она все понимала, умная женщина!

Меритамон улыбнулась, потом допила напиток медленными глоточками, закусив кусочком лепешки с корицей. Больше ничего не хотелось. Она легла.

Когда же за нею пришлет фараон?

Меритамон закрыла глаза, и увидела тонкое улыбающееся лицо, увенчанное двойной короной. Рамсес что-то говорил с высоты своего трона, а она стояла на коленях, глядя на него снизу вверх, смиренно дожидаясь его решения. Потом фараон поднялся и приблизился к ней, склоняясь над нею и подавая руку.

- Теперь ты моя, госпожа Меритамон, - сказал он.

Царь поднял ее, и Меритамон поняла, что сейчас он поцелует ее, при всех. Как так можно? Рамсес взял ее за подбородок и прошептал:

- Моя золотая Меритамон…

Меритамон с изумлением смотрела ему в лицо. Это был брат, юный, улыбающийся и невинный, тот прекрасный Аменемхет, которого она так любила.