Большой рождественский бал

Если бы ее светская жизнь не прервалась со смертью отца, Кетти сумела бы общаться на таком уровне. Она бы улыбалась и возвращала его остроумные реплики с легкомысленной беззаботностью, но в данный момент она не имела такой сноровки, общаясь в собственной флегматичной манере. И другого способа общения не знала.

— Думаю, что у лорда Костейна есть какое-то срочное дело на службе, — решила леди Лайман, когда узнала о том, что сегодня он отклонил приглашение. — Кетти, двадцатого числа я устраиваю у нас небольшой прием. Нам надо срочно подписать карточки.

— Мама, Гордон попросил меня пойти с ним в театр сегодня вечером, — сказала Кетти.

— Что играют, Гордон? Шекспира?

— Шекспира? — Гордон усмехнулся. — Ничего подобного. Кто захочет слушать эту античную болтовню. Все эти «извольте» и «оставьте». В меня довольно достаточно напихали этого в школе, спасибо.

— Достаточно это достаточно, — поправил его Родни.

— Что?

— Довольно — это достаточно, не надо ничего прибавлять к «довольно». — Гордон только покачал головой. Старика иногда заносило слишком глубоко.

— Что значит «довольно»? — спросил Родни.

— Это значит «довольно».

— Это значит «достаточно», поэтому не нужно говорить «довольно достаточно». Получается бессмысленная тавтология. Если ты тешишь себя надеждой стать дипломатом, то должен научиться правильно говорить по-английски.

— Тогда зачем я учу итальянский? — Гордон повернулся к матери:

— Мы идем смотреть молодежный фарс в «Роял Кобург».

— Дорогой, ты считаешь разумным брать Кетти на левый берег Темзы?

— Да брось, мама, мы же не собираемся там жить. Весь город говорит о новом фарсе в «Кобурге». Не удивительно, что у Кетти нет достойного поклонника, ведь ты держишь ее в вате, как елочную игрушку.

— Твоя сестра, Гордон, как я понимаю, имеет замечательного кандидата в женихи. Ему может оказаться неприятно, что она бегает по городу, как взбалмошная девчонка.

— Если Кетти взбалмошная девчонка, то я обезьяна. Костейн не такой напыщенный индюк, как ты пытаешься изобразить, мама. Он понимает, что к чему.

— Индюк? — воскликнула леди Лайман, и ее лицо покраснело. — Ты назвал сына герцога Халфорда индюком?

Родни нахмурился и сказал:

— Учись подбирать выражения, мой мальчик. Именно речь отличает человека от животных. В министерстве иностранных дел…

— Я уже не настолько уверен, что в конце концов стану дипломатом.

— Ты окажешь своей стране огромную услугу, отказавшись от дипломатического поприща, — сказал Родни с ужасным сарказмом.

Трапеза продолжалась в несколько напряженной атмосфере. Перед тем, как отправиться в театр, Кетти сказала:

— Кстати, мама, я немного разузнала о миссис Леонард. Ее зовут Елена, и она уже была замужем.

— Как давно? Как звали ее первого мужа?

— Я не знаю.

— Елена, — сказала леди Лайман, хмуря брови. — Имя звучит, как колокол. Может, я и вспомню, дай срок. Напомни мне утром, дорогая. Я не знаю, почему это происходит, но днем у меня ухудшается память. Однако для прошлого это лучше, чем для настоящего, поэтому есть надежда.

— Спроси у Родни, — предложил Гордон. — Он еще не совсем выжил из ума.

— Памяти, дорогой, — поправила леди Лайман. — Молодежь в наши дни и в самом деле имеет бедный словарный запас.

Она закрыла дверь за своими отпрысками и вернулась в гостиную, чтобы подготовиться к; вечерним картам в тесном кругу подруг, в основном вдов дипломатов, как и она сама. Именно миссис Лидбетер вспомнила Елену Джонсон.

— Она дебютировала в свете в тот же самый год, что и моя дочь Анна. У нее не было приличного состояния, — я думаю, у нее за душой было примерно две тысячи. Имея меньше десяти тысяч, она не должна была выезжать, если только она не из знатной семьи. А Елена была определенно не знатной, но очень хорошенькой и расчетливой. Она женила на себе члена парламента Фотерингтона. Я, кажется, припоминаю, что был какой-то скандал, связанный с его смертью. Он, если мне не изменяет память, совершил самоубийство.

— Какого типа скандал? — справилась леди Лайман.

— Я не знакома с деталями, потому что, кажется, все произошло за границей. Но, я думаю, дело было связано с карточными долгами. Это случилось примерно в 1802 году. Его послали во Францию — что же там было?

Леди Лайман порылась в своей слабеющей памяти и кое-что вспомнила:

— Возможно, подписание мира в Амьене, — предположила она. — Мы были единственной страной, воюющей тогда с Францией. Бони пытался склонить русского императора сформировать лигу вооруженного нейтралитета с Пруссией и некоторыми другими странами, но затем император, по-моему Павел I, был убит до того, как что-то решил. Нельсон добился хорошего успеха в Копенгагене, и мы все решили, что война будет продолжена, но Британия устала от нее, и тогда в Амьене был подписан мир, — она с надеждой посмотрела на миссис Лидбетер.

— Фотеринттон должен был участвовать в этом, — сказала дама, кивая. — Несколько членов парламента поехали помочь с протокольными обязанностями. Возможно, он продавал врагу секреты, чтобы рассчитаться с долгами. Он не вернулся в Лондон — впоследствии мы слышали, что бедняга выстрелил себе в рот, чтобы избежать позора при расследовании.

Коллективное оцепенение охватило стол, когда дамы представили описанную картину.

— Елена тогда как сквозь землю провалилась. Я не слышала ее имени до сегодняшнего вечера.

— Ведь она сейчас снова замужем, не так ли, — спросила одна из дам.

— Вернулась, и замужем за мистером Леонардом из Генерального штаба, — сказала леди Лайман.

— Я не знаю никаких грехов за этой леди, кроме того, что она расчетливая, — сказала миссис Лидбетер прощающе. — Я хочу сказать, что это не ее вина, если Фотерингтон сбился с пути. Бедная девочка, осталась без пенса в кармане. Я помню, все ее жалели. Она была очень популярна… Это моя взятка, — сказала она и сгребла карты. — Ваш ход, леди Лайман.

Игра продолжилась, а беседа перекинулась на лорда Байрона и леди Керолайн Лэмб.

Глава 9

В «Роял Кобурге» недоставало превосходных удобств «Друи Лэйн», но в нем по крайней мере были ложи, и именно в одну из них Гордон предполагал усадить свою сестру.

— Вы что, хотите сказать, что все места проданы, — возмутился он, когда кассир сказал ему, что имеет место именно такой случай.

— Я могу предоставить вам место на галерке.

— Галерке! Милый мой, я с дамой.

— Ничего, Гордон, — сказала Кетти с явным разочарованием. — Возможно, ты сможешь взять места на завтра.

— Да ну, брось, мы уже отпустили лошадей, Мы пересекли этот проклятый скользкий мост в такую мерзкую холодную погоду. Ты же не думаешь, что я буду занимать все вечера недели, чтобы развлекать свою сестру. Стой здесь, Кетти, я загляну в ложи. Я точно знаю, что у Эдисонов и Свинтонов есть ложи, тем более что они приглашали меня войти к ним в долю. Может, они смогут втиснуть нас.

Он умчался наверх, а Кетти осталась в одиночестве, чувствуя себя более заметной в движущейся толпе, чем бы ей хотелось. Публика была какой-то пестрой массой, но прибывающие быстро рассеивались по фойе. Несколько минут спустя вернулся Гордон.

— Все так, как я и думал. Эдисоны приглашают нас присоединиться к ним. У них только одно свободное место в ложе, но мне ничего не стоит постоять. Паркер непременно уйдет через полчаса. Он не может просидеть всю ночь без игры. Пошли. Они ждут нас. Ты же знаешь Эдисона и Свинтона?

Кетти знала этих двух молодых джентльменов, которые встали, чтобы быть представленными как закадычные друзья Гордона. Свинтон настоял на том, чтобы уступить ей свое место в первом ряду ложи. Три других джентльмена также были представлены, но, к своему стыду, она не запомнила их имен, испытывая несколько странное чувство, будучи со всех сторон окружена черными фраками. Кетти сначала боялась, что ее присутствие ограничивает их веселье, потому что наиболее часто слышалась фраза: