Клятва над кубком

Извините, растеряннопробормотала Ларк.

– Тише! Не шевелись.

– Что я сделала? – испуганно спросила Ларк у Оливера. Она прикусила нижнюю губку и выставила вперед плечо, словно загораживаясь от Удара.

Зара наклонилась вперед. Ее глаза горели, а странная звезда на щеке блестела в огне костра. Она повернула руку Ларк и провела указательным пальцем по ладони.

– Это ты.

– Не понимаю, о чем вы...

– Ты одна из трех. – Кивком головы она дала знак Оливеру подвинуться.

Он отклонился назад, и женщины оказались лицом друг к другу. Казалось, в воздухе потрескивают невидимые разряды.

– Я не понимаю, – повторила Ларк. – Каких трех?

– Я видела твою судьбу еще до твоего рождения, – сказала Зара. – Это было в ночь великого пожара в Новгороде. Три женщины. Три судьбы, брошенные, как листья по ветру. – Она улыбнулась и сильно сжала ее руку. – Круг начался до твоего рождения и замкнется, когда тебя уже не будет. Ты всего лишь часть, песчинка.

– Круг? – Ларк попыталась высвободиться, явно встревоженная странными словами Зары, но та не отпустила ее руку.

– Круг судьбы.

– Почему я?

– Из-за клятв, что произнес юноша. – Не отрывая взгляда от Ларк, Зара взяла Оливера за руку и соединила ее с рукой Ларк. Затем неожиданно встала и ушла к музыкантам.

Заинтригованный и встревоженный, Оливеротнял руку.

– Что за странная женщина, – пробормотал он. – Не стоит забивать себе голову этой чепухой, лучше давай пить и веселиться.

Ларк отодвинула миску с супом – у нее пропал аппетит.

– Как ты думаешь, что она имела в виду? Оливер пожал плечами.

– Возможно, таким образом старая женщина поднимает свою ценность в глазах окружающих. У бедняги больше нет семьи. Грустно чувствоватьсебя ненужной, вот она и занимается гаданием.

– Как христианка я не могу не спорить с ней, – сказала Ларк. – И все же, когда она дотронулась до меня, я почувствовала что-то очень странное.

Оливер улыбнулся.

– Для тебя все прикосновения странные, радость моя.

Он дразняще провел пальцем по ее щеке. Ларк тихонько вскрикнула и отодвинулась. Он рассмеялся.

– Вот видишь? Ты визжишь и убегаешь, словно мышь при виде кота.

Ларк повернулась к сидящим у костра людям, которые обсуждали последние лондонские сплетни.

– Королева, говорят, отчаянно желает наследника. – Родион вскрыл флягу сливового вина, сделал глоток и передал ее дальше.

Джули сложила руки рупором и громко пробасила:

– Один из советников королевы Марии даже просил Зару погадать, может ли королева зачать ребенка.

Оливер передал флягу Ларк.

– Тебе вино пойдет на пользу, любовь моя, ты что-то побледнела.

– Говорят, – продолжил Родион, – что королева решила украсть чьего-нибудь младенца. Они арестовали жену портного, которая сказала, что за наследника будет выдан чужой ребенок.

Ларк чуть было не подавилась вином. Оливер с силой похлопал ее по спине.

– Не верю этому ни на минуту, – счел нужным сказать он.

– Я тоже, – заметил цыган. – Она хоть и больная, убитая горем женщина, но принципы у нее строгие.

– Жаль, что этого нельзя сказать о ее премьер-министре, – сказал Родион.

Как всегда при упоминании епископа Боннера, слушатели сплюнули три раза через плечо Старая Майда схватилась за связку чеснока на поясе.

Раздался бой барабанов. Все оживились и принялись хлопать в ладоши.

–Не думаю, что ты умеешь танцевать, – сказал Оливер.

– Разумеется, нет, – буркнула Ларк.

– Ты не расстроишься, если я потанцую? – Оливер прыжком вскочил на ноги.

– А ты остановишься, если я скажу «да»? – бросила она ему вслед.

«Вот упрямая девчонка, – думал Оливер, входя в круг танцующих, – почему я позволяю ей терзать себя?»

Приноравливаясь к ритму танца, он позволил себе унестись мыслями в солнечные дни детства. Благодаря мачехе он научился любить цыган. Они думают лишь о настоящем, никогда не беспокоясь, что им готовит завтра. И уж точно они никогда не заламывают руки, размышляя о своих бессмертных душах.

Танцующие образовали два круга: внутренний из женщин, внешний – из мужчин, лицом друг кдругу.

Оливер бросил взгляд на молоденькую цыганку, которая явно старалась привлечь его внимание. Она была смуглой и нежной, как спелая вишня. Девушка не носила корсета и была одета в просторную блузку с низким вырезом и яркие юбки.

Оливер поймал себя на мысли, что не испытывает никакого волнения. Его охватил страх. Может быть, это первый предвестник его неотвратимого пути к ранней смерти?

Нет. Он взглянул на Ларк. Она сидела, сжав в руках флягу с вином. На ее лице читалась удивительно приятная для его глаза смесь томления и страсти.

У Оливера кровь закипела в жилах. Почему-то его страсть и желание были сконцентрированы только на Ларк. Он вспомнил предсказание Зары. Она соединила их руки, словно это было знаком свыше.

Огонь потух. Музыка стихла. Танцоры удалились в кибитки.

Оливер куда-то исчез.

Потягиваясь, чтобы размять застывшие мышцы, Ларк встала на ноги. Вино ударило ей в голову, все кружилось перед глазами. Она чуть было не споткнулась о лежащего на земле мужчину. Медленно прошла мимо спящих детей, сбившихся в кучу, словно щенки. Какие странные и удивительные люди эти цыгане.

Несколькими неделями раньше она и представить себе не могла, что окажется в цыганском таборе. Спенсер уверял ее, что все цыгане – преступники, побирушки и воры. А на самом деле они оказались веселым народом, который любит хорошую еду, вино и танцы. Они никому не причиняют зла.

Ларк заглянула в кибитку, где лежал укутанный до подбородка Ричард Спайд. В неверном свете луны его лицо казалось бледным и очень спокойным.

Ларк пошла дальше, слушая, как шуршат юбки в траве. Она чувствовала себя странно возбужденной. Вспомнились предсказания Зары. «Клятвы, что произнес юноша». Ларк вспомнила выражение глаз старой цыганки, когда та соединила их с Оливером руки.

Ларк глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Она приятно провела время, однако не стоит забывать о вечерней молитве.

Она спустилась к реке и, выбрав укромное место, встала на колени.

Ларк всегда находила некое духовное очищение в молитве, но не сегодня... Вместо мыслей о Боге в ее голове вновь и вновь мелькали картины цыганского танца и образ Оливера де Лэйси. Стоило ей закрыть глаза, как она снова видела его в мерцающем огне костра: чистое золото волос, расстегнутая рубашка, ослепительная улыбка.

Он танцевал так, отдаваясь этому занятию полностью, каждой частичкой своего тела. Ларк потерла глаза кулаками, но все равно видела только Оливера, который с загадочной улыбкой обнимал за талию молоденькую цыганочку.

Она заставила себя открыть глаза. Перед ней снова был Оливер. Светловолосый, веселый, умный и добрый, он казался скорее сказочным существом, нежели человеком из плоти и крови. Он одновременно восхищал и пугал ее.

Настало время доверить свои мысли Всевышнему.

Ларк сложила руки у груди и зажмурилась.

– Господи, – прошептала она. Ее язык внезапно стал тяжелым и неповоротливым. Она глубоко вздохнула. – Я испытываю дьявольское искушение.

Вот. Она наконец сказала это вслух. Небеса не разверзлись, поэтому Ларк поспешно продолжила:

– Это Оливер де Лэйси, Господь. Я не могу не думать о нем. Прости меня, Господи, но я не раз пыталась представить его без одежды. Он был так прекрасен, когда танцевал сегодня ночью.

Она замолчала, прислушиваясь к шороху травы. Ей показалось, что господь все еще слушает ее, поэтому она вновь заговорила:

– Я чувствую, как меня охватывает дрожь, когда я слышу его смех. И, дорогой Господь, он слишком много смеется. А когда я вижу, как небо отражается в его глазах, я почти забываю, что я богопослушная женщина, и...

– Радость моя, господь уже ответил на твои молитвы.

Ларк вскочила на ноги.

– Как ты смеешь нарушать мое уединение! Оливер де Лэйси улыбался. Это была та самаяулыбка, на которую она жаловалась богу. Он размашисто подошел к ней и громко рассмеялся. Это был тот самый пронзающий душу смех, которого она одновременно жаждала и боялась. Оливер низко поклонился.