Со всей силой страсти

–  С радостью!

Свет погас. Отведя взгляд от Мейсона, Сэди повернулась к сцене. Внутри все запело в предвкушении. Это случится сегодня! У нее появится любовник, и она не сомневалась, что это поможет ей избавиться от мыслей о бывшем муже.

Провались ты в тартарары, Джек Фрайди! Со всеми своими бабами.

Улыбка спутника Сэди разозлила Джека. Он отвернулся, чувствуя себя смущенным и сбитым с толку – вероятно потому, что когда‑то сам так же смотрел на нее. Сэди умела заставлять мужиков улыбаться без особой причины, как полных кретинов.

Ей до сих пор удается вить из него веревки, если ему вдруг захотелось вскочить, кинуться в проход и выбить ее гнусному кавалеру все зубы. Пусть потом попробует улыбнуться. Сэди – его жена, и точка!

Нет, уже нет! Они ведь договорились, что просто вместе жили когда‑то. Джек отчетливо помнил, как они условились, что между ними больше ничего нет, Но что поделаешь – его все равно одолевала ревность. Несмотря на то что так все сложилось, старая рана кровоточила, он все равно думал о Сэди как о близком человеке. И от этого становилось только горше.

–  Кто это рядом с мадам Мун?  – спросил он у леди Гослинг.

Та придвинулась к нему ближе, делая вид, что так ей легче разглядеть Сэди с ее спутником, а на самом деле, чтобы еще раз уловить дразнящий запах лаванды, который так возбуждал ее.

–  Это Мейсон Блейн,  – шепотом объяснила леди Гослинг, как бы ненароком прижавшись к нему.  – Последнее время он везде ее сопровождает.

Так они что, любовники? У него не было права ревновать. Но мысль о том, что кто‑то засевает поле, которое он с плугом прошел первым, доводила до белого каления. Имеет ли этот человек понятие, как доставить ей удовольствие, как поцеловать, чтобы она потеряла голову и застонала?

…Свет наконец погас. Кроме сцены, все остальное можно было разглядеть с трудом. Джеку пришлось переключить внимание с силуэта головы Сэди на сцену. Он затолкал гнев и ревность глубоко внутрь себя, на самое дно. Сейчас не время заниматься глупостями.

Занавес открылся, и последние зрители поспешно заняли свои места. Раздались аплодисменты. На сцене появилась Виенна Ларю в потрясающем бледно‑голубом платье и, поприветствовав собравшихся, представила Нейтана Ксавьера. Ему охотно похлопали. Потихоньку Джек стал успокаиваться.

Он не таким представлял себе этого мага. Более утонченным, что ли. А знаменитый фокусник выглядел настоящим мужланом, способным выдержать несколько раундов кулачного боя с самим Джемом Мейсом – чемпионом по боксу – да еще и выйти победителем.

Ксавьер был высоким, мощного сложения человеком, коротко остриженным и с тяжелой челюстью, словно вырубленной из гранита. Но его улыбка покоряла, а низкий, бархатный голос, казалось, завораживал. Его руки порхали, ловко демонстрируя фокусы, которые Джек в жизни своей не видел.

В общем, артист был исключительно хорош, и очень скоро Джек напрочь забыл о Сэди и ее любовнике. Откинувшись на спинку стула, во все глаза следил за происходящим на сцепе, и когда леди Гослинг положила ему руку на бедро и погладила его, Джек чуть не подскочил. Она дерзко усмехнулась, но все‑таки убрала руку. А потом, словно издеваясь над ним, провела кончиками пальцев по его спине. В других обстоятельствах, это сработало бы. Но не сейчас. Потребовалось несколько мгновений, чтобы он пришел в себя и вновь сосредоточился на представлении. Одновременно опасаясь, что спутница снова начнет щупать его.

–  А теперь мне нужны добровольцы из публики,  – объявил Ксавьер, после того как выкатил на сцену длинный ящик на подставке высотой до уровня груди. Он внимательно оглядел зал.  – Мадам Мун, вы не откажетесь мне помочь? Буду очень признателен.

Сердце Джека гулко забилось, когда на помост поднялась женщина в ошеломляюще ярком туалете. Ее кожа была словно алебастровая, волосы – цвета крепкого кофе. Сэди всегда знала, как одеться, чтобы привлечь к себе внимание. Она давно изучила, в чем состоят ее достоинства, и умела их подчеркнуть.

Господи, какая у нее роскошная грудь! Какая прекрасная кожа! А эти рыжие волосы! Она была самим совершенством, феей, спустившейся на землю, и только ради приличия пытавшейся выдавать себя за обычную смертную. А вот он был отверженным, не имевшим теперь никаких прав на эту красавицу.

–  Мне нужен еще один доброволец,  – продолжил Ксавьер, галантно поцеловав затянутую в перчатку руку Сэди. Он спустился со сцены и пошел вдоль рядов.  – Нужен джентльмен, сильный и крепкий. Такой, как вы, сэр. Не возражаете?

Джек удивился, увидев, что фокусник смотрит ему в глаза.

–  Простите, вы меня имеете в виду?

Ксавьер кивнул:

–  Именно.

О Господи, судьба решила подбросить ему еще один сюрприз! Можно было отказаться, но это выставит его в жалком виде, а так как большинство присутствующих люди богатые, Джеку захотелось помочь им избавиться от денег. Он был не из тех, кто боится рисковать. Не на того напали!

Леди Гослинг зааплодировала, оставив наконец в покое его бедро.

–  Какая прелесть! Конечно, идите!

Поморщившись, Джек встал и был встречен аплодисментами. Вслед за Ксавьером он поднялся на сцену, старательно избегая взгляда Сэди. Полностью игнорировать ее не представлялось возможным, ведь они теперь стояли рядом.

–  Мадам Мун,  – обратился к ней фокусник,  – не могли бы вы оказать нам всем любезность и забраться в этот ящик?

Надо отдать должное, Сэди не стала жеманничать. Она держалась немного скованно, но смело. Опершись на руку Ксавьера, девушка забралась на подставку, а потом влезла в ящик, который с большим трудом оставлял возможность дышать. Джек с сомнением глядел, как фокусник закрывает крышку с прорезью для лица. А если она там задохнется?

–  Вам удобно?  – спросил Ксавьер.

Сэди кивнула. На какую‑то долю секунды ее взгляд остановился на Джеке, и он увидел беспокойство в ее глазах. Она оказалась в запертом ящике и целиком в его власти.

–  Отлично!  – Фокусник повернулся к Джеку.  – А вот это вам, мой добрый друг! Держите!

Тот опустил глаза. Ксавьер протягивал ему сверкающую пилу с широким полотном и огромными зубьями.

–  И что мне с этим делать?  – удивился Джек. Он посмотрел на Сэди. Ему показалось, или он на самом деле увидел изумление в ее глазах?

Маг усмехнулся и, как заправский актер, повернулся к залу.

–  Как, вы разве не знаете? Распилите мадам на две части, только и всего.

Глава 6

Даже если ей суждено прожить еще лет сто и от старости память у нее отшибет напрочь, она все равно не забудет выражение лица Джека, когда Ксавьер подал ему пилу.

Он держал ее в руках, как ядовитую змею, а на лице его был написан ужас. Сэди едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Разумеется, ей‑то было легко – она, видимо, знала секрет этого фокуса.

Пока маг отвлекал разговорами Джека и аудиторию, его очаровательная ассистентка Онора помогла Сэди сдвинуться в верхнюю часть длинного ящика. Та подобрала ноги как можно выше, почти упираясь себе коленями в уши. В это время Онора выставила в прорезь нижней части ящика туфли, чтобы все думали, что это торчат ноги Сэди. Теперь Джек и вся публика могли видеть, что она прочно заперта в ящике и никуда ей оттуда не деться.

Все было готово к тому, чтобы Джек начал ее распиливать. Бедняжка! Вид у него был такой, словно он предпочел бы промчаться голышом по залу, чем выполнить это опасное задание. Сэди даже начала слегка сочувствовать ему.

Но только самую малость.

Она не могла оторвать от него взгляда. Ей нужно было играть на публику, изображая страх, не обращая внимания на Джека, но ничего не получалось. Он действительно испугался за нее. Или за себя, если все вдруг пойдет наперекосяк.

Почему из всех людей Ксавьер выбрал именно его?

Фокусник несколько раз повернул ее деревянную тюрьму разными сторонами к залу, чтобы все убедились, что ящик представляет единое целое. Сэди увидела в зале Мейсона и улыбнулась ему. Тот в ответ кивнул со своего места. Ей стало интересно: знает ли он, что этот трюк отработан на сто процентов? Он и Ксавьер были давними приятелями, но ведь фокусник не мог открывать свои секреты даже лучшим друзьям, не так ли? В конечном счете он ее выбрал, потому что знал, что ей можно доверять, но обычно при исполнении сугубо секретных номеров Ксавьер подсаживал в публику своих людей, которые и изображали добровольцев.