Наследница (СИ)

— А почему они не пришли к пану Яношу и не спросили его самого? Стоило только сказать, что меня ищет брат…

— Я уже сказал, к чему привела их первая попытка. Повторять её они не решились.

— Да, дядя говорил мне что-то такое. Мы тогда решили, что меня ищет Алексей. Кузен — тоже брат. Двоюродный. А он вполне мог послать кого-то с наказом именно так и представиться. Он знал, что я жива. Вот поэтому меня и охраняли так тщательно.

— Таким образом, я потерял тебя ещё раз. Мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому. Перебирая в памяти всё, что произошло, я опять, как наяву, увидел перед собой пятёрку негодяев. И решил, что время пришло. Только теперь мне хотелось сделать так, чтобы Алексей боялся. Я решил, что убью его последним.

— Да, теперь я вижу, что вы и впрямь близки во всём, — прокомментировал Юзеф. — Ведь вы, сударь, почти дословно повторили слова вашей сестры. Она тоже хотела, чтобы ваш кузен жил в страхе. Простите, что прервал. И что было дальше?

— Дальше? Ближе всех от меня находился, как я уже упомянул, господин Кусков. С него я и начал. В Петербург мне было ехать несподручно, поэтому я стал искать следы остальных. Это было не так просто. Затем до меня дошёл слух, что в Санкт-Петербурге скончался Лосев. Говорили также, есть предположение, что его отравили и причастна к этому женщина. Почему так решили, и были ли доказательства всему этому, для меня осталось тайной. Я побывал в церкви и поставил свечу. Мне хотелось думать, что Господь покарал ещё одного убийцу отца. Но мне и в голову не могло прийти, что в этом приняла непосредственное участие ты, Элен!.. Вскоре отыскались следы Забродова. Казань тоже не близко, и я хотел, прежде чем рискнуть туда ехать, выяснить, где находится Григорьев. Тем более что торопиться мне теперь было некуда: Алексей Кречетов, наконец, поселился в своём доме. Что его заставило покинуть столицу и вернуться туда, где он боялся жить, особенно после смерти Кускова — не знаю. Но мне это было на руку.

— Его прогнала царица Анна, — ответил Юзеф. — Неизвестно, чем он провинился при дворе, чем прогневал её, но даже его имя произносить там запрещено.

— Значит, её Величество Анна Иоанновна разбирается в людях! — сказал Ален. — Теперь вы знаете всё… Так что дальше? Что мы предпримем? Думаю, нужно выманить Алексея из дома, там нам его не достать, у него хорошая охрана. А выманив, его можно будет убить.

— Его нельзя убивать, — вдруг сказала Элен, вызвав изумление на лицах обоих мужчин. Она стояла, глядя в окно, вроде бы даже не интересуясь беседой. Теперь она обернулась и смотрела серьёзно и спокойно. — Ну, по крайней мере, пока. Он должен подписать бумагу, в которой признаёт, что мы — дети графа Владимира Кречетова и являемся его законными наследниками.

— Он никогда не подпишет это!

— Даже если ценой будет сохранение ему жизни? Не верю. Он сделает всё, что угодно, лишь бы остаться в живых.

— Но я…

— Подождите, господин Кречетов, — впервые назвал так Алена Юзеф, — в этом есть правда! Он будет наказан даже более сурово, если не умрёт, а просто лишиться всего, ради чего пошёл на такое преступление. И потом, кто вам может запретить подать на него жалобу в суд? В конце концов, жизнь в рудниках или соляных копях ничем не лучше смерти. Вы не находите?

Разговор ещё несколько раз ходил по кругу, но каждый раз они упирались в одну и ту же проблему: как бы ни поступать с Алексеем, нужно было сначала придумать, как его выманить из дома.

— Нам вряд ли удастся это, — покачал головой Ален, — ведь он наверняка знает о моём существовании, и не станет рисковать.

— Откуда? — спросила Элен. — Откуда он знает о тебе? Ты же не связывался с ним.

— Нет, с ним не связывался. Но, когда я обыскал Григорьева, моего письма при нём не оказалось. Думаю, он мог передать его Алексею.

— Почему обязательно передать? Он мог его, и потерять, и уничтожить.

— Мог. Но и вероятность того, что известие о том, что я жив, могла дойти до кузена, велика.

— Да, тогда может ничего и не получиться, — подтвердил Юзеф. — Остаётся только ждать, когда он покажется за воротами своего дома. Ведь когда-нибудь это должно произойти. Правда, ждать можно долго. Вот если бы…

— Что?

— Как вы считаете, ваш кузен сможет отказаться от официального приглашения?

— От кого?

— Ну, не знаю… Лучше всего, конечно, от бурмистра.

— От бурмистра? Наверное, не сможет. Но для чего бурмистру приглашать его?

— Незачем. Но почему бы не сделать так, чтобы бурмистр не приглашал его, а приглашение всё же было?

— Постойте, — Элен, размышляя, покусывала губу. — Погодите. А почему, собственно, бурмистру не пожелать видеть нашего дорогого кузена?

— Это как? Заставить его, что ли?

— Зачем? Он сам этого захочет. Мы с тобой, Ален, отправимся к градоначальнику и обвиним Алексея Кречетова в убийстве и присвоении графского титула. Это, естественно, повлечёт за собой судебное разбирательство. А для этого графа призовут официальной бумагой. Он не сможет не подчиниться и покинет свой дом! Как вам такой план?

— Элен, это нереально, — покачал головой брат. — Ведь тогда нам с тобой, прежде всего, придётся назваться собственными, настоящими именами.

— И что? Наверное, уже пора. Или ты не собираешься стать, наконец, тем, кто ты есть на самом деле?

— Но кто нам поверит?

— А разве ты забыл, что у нас есть свидетель, который сможет и подтвердить виновность Алексея, и скажет, кто мы такие.

— Ты имеешь в виду Забродова? — спросил Юзеф.

— Да. Кузен, скорее всего, ещё не знает, что он решил стать монахом. Для него это будет неожиданностью.

План обсуждали долго и подробно, поворачивая возможную ситуацию и так и сяк, и всё же ничего лучшего придумать не смогли.

Кузен

Через несколько дней брат и сестра Кречетовы входили в приёмную бурмистра. Оказалось, что Элен переживала зря: лицо этого человека было ей не знакомо. Их принимал второй бурмистр Орла. Он ждал их прихода с нетерпением и любопытством. После церемонного приветствия он пригласил даму присесть. Ален остался стоять возле неё.

— Не скрою, вы возбудили во мне интерес, — начал бурмистр. — Вы представились Кречетовыми. Вы что же, родственники графа Кречетова?

— Да, — ответил Ален, — мы родственники графа Владимира Кречетова, ныне покойного. Родственники и прямые наследники — мы его дети.

— Дети?! — на лице бурмистра было написано такое удивление, что можно было подумать, ему рассказали о невиданном чуде. — Но позвольте, ведь вы погибли… то есть, дети графа погибли при пожаре в усадьбе вместе с отцом.

— Это не так. Как видите, мы не погибли. Хотя пожар и оставил свои следы, — Ален указал на своё изуродованное лицо.

— Мы долгое время ничего не знали друг о друге, — вступила в разговор Элен, — и встретились лишь недавно.

— Вы меня очень удивили, господа. Просто поразили! Но я вынужден спросить: вы имеете доказательства того, что на самом деле являетесь детьми графа Владимира Кречетова? Вы же понимаете, что я не могу поверить вам на слово. То есть, я верю вам, более того, вы оба мне симпатичны, — на всякий случай поторопился заверить бурмистр, — но для того, чтобы претендовать на наследство, нужно подтверждение ваших слов, и лучше письменное. Ведь вы же хотите добиться наследства?

— Да, и наследства тоже, — ответил Ален. — В настоящее время мы располагаем лишь такими доказательствами, которые вряд ли смогут вас убедить, но вскоре рассчитываем получить бумагу, которая подтвердит, кто мы.

— И кем же она будет подписана, позвольте узнать?

— Господином Алексеем Кречетовым, ныне носящим графский титул, — ответила Элен.

— Вот как? То есть, по-вашему, он добровольно откажется от всего?

— Ему придётся это сделать. И не у вас в приёмной, а в суде.

— В суде? Вы его в чём-то обвиняете? В том, что он присвоил титул, не зная о том, что вы живы?