Замужество Китти

– О, Фредди, пожалуйста, придержи язык!

– Ну да! – воскликнул Фредди, седлая любимого конька. – Ты в городе разве что какое-нибудь старье купишь на эту сотню. Думаю, что их не хватит на одно платье.

– Что! – заорал мистер Пениквик.

– Ну, может быть, хватит на одно-два, не слишком роскошных, – уступил Фредди.

– Дядя Мэтью, умоляю, не слушайте его, – просила Китти.

Поняв, что он нанес престарелому родственнику тяжелый удар, Фредди сказал добродушно:

– Вам нечего беспокоиться о тратах, сэр. Моя мать купит Кит кое-что из одежды. Не стоит так расстраиваться из-за денег, сэр.

Эта импровизация оказалась удачной, потому что, как ни неприятно было мистеру Пениквику тратить деньги, еще неприятнее ему было бы прослыть обедневшим. Он вдруг поднял голову и сурово отчитал Фредди за его неуместное предложение. Потом снова застонал и попросил Китти подать ему шкатулку со столика у кровати. Он достал ключ, отпер ее и порылся в ней, стараясь, чтобы ни Китти, ни Фредди не заглянули туда. Наконец он достал пачку денег, перевязанных лентой, посмотрел на нее грустно, бросил в руки Китти и простонал:

– Возьми, девочка, и обращайся с этим аккуратно! О, Боже! Не давайте мне больше смотреть на них! Только подумать, что все это будет растрачено!

Китти засунула пачку денег в карман, боясь, как бы дядюшка не передумал. Она пыталась благодарить его, но он оборвал ее, сказав, что теперь никто не обвинит его в том, что старый скряга обидел сироту. Но вдруг новый кошмар на несколько страшных минут обступил их со всех сторон: казалось, весь план провалился. Каким образом, спрашивается, Китти доберется до Лондона? Предложение о ее поездке в почтовой карете было резко отклонено дядюшкой, так как не было служанки, которая могла бы сопровождать ее. И пусть Китти не рассчитывает, что для нее наймут карету. Китти удалось разубедить его в этом и успокоить его гнев. Потом она предположила, что с нею может отправиться одна из горничных. Однако мысль о связанных с этим расходах повергла мистера Пениквика в новую ярость. Еще одно, самое неразумное предложение – заплатить за карету из денег, которые он ей выделил, так шокировало его, что он, кажется, готов был забрать деньги назад. После болезненных колебаний, когда он подсчитывал, во что обойдутся кучера, что будут стоить изменения, связанные с поездкой, и какие там еще могут возникнуть расходы, Фредди, которому все это надоело, предположил:

– Пусть поедет в город со мной.

Это предложение, освобождающее его от всех расходов на путешествие воспитанницы, подействовало на мистера Пениквика благоприятно, и он даже бросил на Фредди одобрительный взгляд. Но Китти была смущена. Ей казалось, что леди Леджервуд едва ли понравится внезапный визит, хотя бы и связанный с помолвкой старшего сына. Фредди и мистер Пениквик отмахнулись от этого. Мистера Пениквика разозлила мысль о том, что его племянница может плохо принять его подопечную, а Фредди считал, что лучше все получится, если его родители будут застигнуты врасплох, чем если бы у них было время подумать.

Эти слова заставили мистера Пениквика вновь испытующе посмотреть на Фредди, но он промолчал, только в очередной раз понюхал табак и скривился. Китти по-прежнему не нравился этот план, но так как опекун объявил, что если она не сядет в карету к Фредди, то не поедет вообще, девушка согласилась.

Мистер Пениквик снова впал в глубокую задумчивость, но когда пара, обменявшись красноречивыми взглядами, готова была покинуть его, он снова поднял глаза:

– И пока ни к чему расписывать это в газетах. Фредди, который и не собирался объявлять о помолвке, воспринял это с облегчением и без задней мысли. Китти, более проницательная, чем он, посмотрела на хозяина с подозрением и прямо спросила:

– Почему это, дядя Мэтью?

– Неважно почему, – ответил он раздраженно. – Неужели, девчонка, ты меня за круглого дурака считаешь? Думаешь, я не вижу твоей тонкой игры? – Он с удовлетворением заметил, что она покраснела и хмыкнул. – Молодчина. А если тебя принарядить как следует, ты будешь выглядеть превосходно. Но помни, я не останусь с этой Фиш больше чем на месяц!

Устало откинувшись на спинку кресла он отпустил визитеров, с тем чтобы они побыстрее собирались в путь, так как у него было за эту неделю уже и так много расходов, чтобы еще тратиться на праздничный обед.

Когда их уже никто не мог слышать, Китти схватила Фредди за руку в порыве признательности:

– О, Фредди, как мне благодарить тебя? Я надеюсь, все это было для тебя не слишком неприятно?

– Нет, нет! – ответил Фредди с обычной своей любезностью. – Ну, слава Богу, распрощались со старым скрягой! В жизни своей не видел такого скупердяя!

6

Гардероб мисс Чаринг был невелик, так что сборы не заняли много времени; вскоре после полудня пара уже могла отправиться в путь. Впереди – Лондон. Мисс Чаринг еще не пришла в себя от счастья – так неожиданно легко удалось уговорить своего опекуна отпустить ее. Правда, судя по всему, мисс Фишгард не вполне разделяла чувства своей воспитанницы. Помогая ей собираться, она непрерывно лила слезы, объясняя мисс Чаринг, что она крайне обеспокоена ее да и своим будущим и тем, в частности, как она сможет угодить мистеру Пениквику. Пришлось напомнить ей, что еще никто и никогда не преуспел в этой миссии, но никто и не умер из-за этого. Не помогло: перспектива быть лишенной общества Китти хотя бы на месяц настолько вывела ее из равновесия, что она в промежутке между рыданиями продекламировала:

Китти, как обычно, отозвалась на это шутливо-скептическим замечанием:

– Ну какая там прелесть в лесах и полях в это время года? Такая холодища! И какой покой может быть в Арнсайде, когда у дяди Мэтью опять разыгралась подагра?

– Порой ты меня просто поражаешь, Китти! Неужели тебе неведомо это ужасное чувство боли от расставания с близкими – неужели ты можешь удержаться от слез при этом?

Этот вопрос – укор вызвал в добром сердце Китти такое чувство вины, что всю первую часть путешествия она пребывала в плохом настроении, отвечая на вопросы и реплики своего спутника односложно.

– Плохо себя чувствуете? – добродушно осведомился Фредди.

– Ой, я чувствую себя такой мерзавкой, Фредди! – искренне призналась она. – Бедняжка Фиш спросила меня, не больно ли мне с ней расставаться, а мне ничуточки не больно!

– Вполне тебя понимаю, – без колебаний отрезал Фредди. – Эта особа мне уже успела осточертеть. Знаешь, о чем у нас с ней был разговор сегодня утром? Она спросила, хорошо ли я спал, и когда я ответил в том духе, что я вообще удивлен, можно ли тут уснуть, когда петухи орут как сумасшедшие, она завелась насчет того, что звуки сельской природы бодрят и чего-то там такое делают с истомленными душами.

– Это стихи, – сказала Китти со вздохом. – «Приносят покой истомленной душе». Каупер…

– Ну и мура! – отреагировал Фредди. – Частенько слышал, как ребята говорили: надо в деревню поехать, отдохнуть, поправиться, но ни разу не заметил, чтобы кому-то это помогло. Да еще бы помогло – не спать по полночи из-за этих чертовых петухов! Нет, Кит, мисс Фиш явно того!

– Да нет, она просто очень любит поэзию, – попробовала Китти выступить в защиту своей воспитательницы.

– И вот к чему это приводит! – веско подытожил мистер Станден и перешел к другой теме, которая, правду сказать, интересовала его больше. – Сколько он тебе отвалил-то?

– Ой, Фредди! – воскликнула Китти со священным трепетом. – Можешь себе представить: двести пятьдесят фунтов! Куда мне столько? И главное, куда их девать? Я их держу в сумочке и только и думаю – как бы не потерять, а то еще и вырвут! – Она вытащила пачку купюр, протянула их спутнику. – Может, возьмешь?