Очаровательная плутовка

— Спасибо, Билли, — кивнул Флетчер, принимая протянутый ему кусок пирога. — Конечно, я не против охоты, если речь идет о простых выстрелах из ружей. Но я не понимаю, как можно считать охотой бешеную скачку по полям, когда тридцать человек и свора собак гоняют одно несчастное животное. А капканы? Это же отвратительное устройство!

— И все это только для того, чтобы повесить на стену голову убитого животного, — вставила Билли.

— Да, малыш, именно так. Я не могу назвать это спортом или охотой. Скорее, это бессмысленное убийство. На охоту это было бы похоже, если бы мы смогли найти некий способ вооружить лису.

Билли закрыла глаза и представила лис, стоящих на задних лапах, а в передних держащих ружья. Их уши напряжены, глаза хищно сверкают, а зубы обнажены в оскале. Она решила поделиться своим ведением с Флетчером и придвинулась ближе, коснувшись его руки. Он в ужасе отдернул руку, словно ужаленный.

— Пожалуй, я немного пройдусь перед ужином, — сказал он, быстро поднявшись и повернувшись к ней спиной.

— Но пирог с мясом не будет ждать вас вечно. — Она предприняла отчаянную попытку задержать Флетчера. Она видела, что настроение Флетчера, едва успевшее улучшиться, снова сделалось отвратительным. И это была ее вина! Зачем она прикоснулась к его руке? Может быть, ему так понравилась Беатрис, что он все еще переживает из-за того нелепого происшествия? Билли почувствовала себя очень несчастной, она поняла, что по уши влюблена в лорда Флетчера Белдена.

Глава 5

Огонь, зажженный Флетчером, все еще теплился, когда он и Билли сели друг напротив друга, глубоко погруженные в свои размышления. Тишина, нарушаемая лишь веселым журчанием ручья, могла бы быть вполне успокаивающей, если бы не их мысли: Билли нервно вспоминала свою реакцию на прикосновение Флетчера, а Флетчер пытался всеми силами изгнать тревожащие его раздумья из своего измученного разума.

— Мистер Белден?

— Что?

Она задумалась, что бы такое сказать, поскольку ее стремление нарушить неловкую тишину опередило ее идеи касательно темы разговора.

— Так что? — Голос Флетчера прозвучал напряженно и отрывисто. Он вздохнул и добавил более мягко: — Тебе скучно, мне кажется. Я понимаю. Не всякий человек ценит хорошую тишину.

Вдруг, как это бывало уже не раз с тех пор, как она повстречалась с этим человеком, Билли почувствовала, как волоски встают дыбом на задней стороне ее шеи. Как Флетчер мог быть таким невоспитанным, чтобы говорить ей, что она думает и что ценит. Он не знает, как она себя сейчас чувствует, он не может знать. Но как она чувствует сейчас себя на самом деле? Билли задумалась об этом на секунду и опустила голову.

Она чувствовала себя глупой, вот что. Глупой и наивной, одетой, как какой-то мальчишка. Эта одежда вызывала зуд на теле, и ей оставалось надеяться только на силы небесные, что они когда-нибудь пошлют ей горячую ванну. Боже, как она устала от этих бриджей.

Еще она чувствовала себя виноватой за преднамеренный обман Флетчера по поводу своей настоящей сущности, того, что она не была таким простаком, какой старалась казаться в эти последние несколько часов, когда Флетчер, судя по всему, поверил, что его тянет к мальчишке-конюху, проклиная себя за это извращение. Несмотря на ее изящное телосложение, позволявшее сойти за мальчика, ей все-таки было уже восемнадцать, и она уже кое-что понимала в жизни. Поэтому она не удивлялась, что Беатрис бросилась в объятия тучного Джеймса Смита.

Похоже, наступил момент, когда пора было все прояснить. Она же собиралась только узнать Флетчера, а не довести его до умопомрачения. Билли села прямо, скрестив ноги, вознамерившись открыть ему правду и покончить с этим фарсом. Она решила, что ей будет гораздо лучше, когда правда выйдет наружу. Кроме того, может быть, тогда они вернутся в Лейквью, где определенно должна быть ванна.

— Мистер Белден, я, я… — начала она торопливо, а затем запнулась.

— Да? — Флетчер поднял голову. От улыбки на его щеках проступили ямочки. — Что случилось? И пожалуйста, не говори мне, что ты не знаешь, как спросить меня о том, можешь ли ты спрятаться за деревьями, чтобы облегчиться. Я никогда не встречал подобной скромности. С такими девичьими повадками ты вполне можешь сойти за девушку. Билли.

Билли раскрыла рот от удивления, и все мысли о том, чтобы признаться, тут же испарились из ее головы от этого удручающе несвоевременного словесного укола со стороны Флетчера. Как мог этот ужасный человек говорить такие постыдные слова, относясь к ней, как к несмышленому ребенку. Как она могла сказать хоть что-нибудь после этого обидного замечания?

— Нет, — выдавила она наконец, радуясь, что было достаточно темно, чтобы скрыть ее покрасневшее лицо. — Это совсем не то, что я собирался сказать, — добавила она, качая головой. — Я думал, что мы можем поговорить, и все.

— Поговорить, — повторил Флетчер, еще раз пораженный скромностью Билли. Он не мог дождаться возвращения в Лейквью, чтобы избавиться от этого мальчика и своих ужасных мыслей. Но возможно, идея Билли была правильной. Разговор может помочь убить время и отвлечь Флетчера от его чувств. — Очень хорошо. О чем ты хотел бы поговорить?

Билли начала медленно покачивать головой, так, как будто это могло бы принести ей темы для разговора.

— Гм, я не знаю. Может быть, о Лондоне? Да, прекрасно, мы могли бы поговорить о Лондоне. Я никогда там не был, вы знаете?

— Ты не был там? — мягко спросил Флетчер. — Никогда бы не подумал при всем этом налете утонченности и городской наглости, которые есть в тебе. — Он достал тонкую сигару из кармана и наклонился вперед к костру, чтобы поджечь ее, не догадываясь, как близок он был к несчастью, потому что Билли опять захотела убить его. — Что ты хотел бы узнать о Лондоне?

Неужели не было достаточным то, что она определила ему тему разговора? Нужно было обязательно уточнять? Неужели у него совсем нет воображения? Лондон. Это была простая тема для такого болтливого человека, как он, не должно было составить труда часами говорить безо всякого участия с ее стороны. Неужели ей нужно обо всем заботиться самой?

— Я не знаю, — сказала она. — Красавчик Брумель [2]? — едва не закричала она, вдруг найдя тему для разговора. — Да, я хочу знать все о Красавчике Брумеле.

Флетчер завалился на спину, улыбаясь в ответ на невинное любопытство Билли. Бедный Красавчик. Он был обречен навеки стать центром всеобщего внимания, даже со стороны маленьких мальчиков Озерного края. Еще немного подумав, Флетчер процитировал:

— Что? — Билли посмотрела на бутылку вина, которую Флетчер потягивал весь вечер, думая, что, он уже, должно быть, сильно пьян. — Что это было?

— Это, мой маленький друг, — отозвался Флетчер, поворачиваясь на бок и подпирая рукой голову. — «Похороны бабочки» Красавчик написал лет десять назад, когда находился в некотором поэтическом состоянии духа, как я предполагаю. Там были еще какие-то строки, но я не могу их вспомнить теперь, но это четверостишие навсегда осталось со мной. Я думал много раз, не было ли это предчувствием его ссоры с Распухшей Ногой; и, если это было так, значит, он был готов к такому повороту событий. Разумеется, то, кого он подразумевал под бабочкой, так и осталось тайной.

Несмотря на свое настроение, Билли нашла эту тему занимательной.

— Но почему принц-регент не любит больше мистера Брумеля? Они же были большими друзьями на протяжении долгого времени, не так ли?

Выпуская клубы сигарного дыма, Флетчер вспомнил истории, которые он слышал о Красавчике и Принни. Он усмехнулся:

— Почти двадцать лет, если мне не изменяет память, начиная с того времени, когда Красавчик служил в десятом драгунском полку. — Он покачал головой. — Не думаю, что драгуны когда-нибудь забудут это оскорбление.