Строптивая невеста

— Да, я слышал об этом, и не только от вашего отца, но и от других людей; они не советовали мне садиться с ним играть. Так или иначе, но перед нами складывается следующая картина: Чарльз Грэммонд проигрался в пух и прах и теперь вынужден продать плантацию, чтобы заплатить долг лорду Локриджу. Как нельзя кстати находится и покупатель — небезызвестный нам Теодор Берджес, чьи владения по счастливой случайности находятся рядом. Интересно, между прочим, какую цену предложил Берджес Грэммонду?

— Я могу это выяснить, — предложил Эмиль. — Я еще во время своего визита подумал об этом, но постеснялся спросить, к тому же вернулась супруга Грэммонда, а в ее присутствии я вообще робею.

— Ничего страшного, это не так уж важно. Время работает на нас, и скоро, я уверен, сойдутся все части головоломки. Господи, жара какая, дышать совершенно нечем.

Эмиль усмехнулся:

— Но ведь еще и полдень не наступил, Райдер. А я-то собирался просить вас проехать со мной до нашей ромоварни…

— Я лучше застрелюсь, Эмиль. Здесь такое пекло, как в аду, никогда я не находился ближе к преисподней, чем сейчас, будь я проклят. Не понимаю, как рабы выдерживают такой климат.

— Они привыкли. А потом, они же родом не с Северного полюса, а из Африки, а там будет пожарче, чем на Ямайке.

— И все-таки… — Райдер замолчал, услышав шум открывающейся двери. В дверном проеме показалась голова Коко.

— В чем дело, Коко? — недовольно спросил Эмиль. Девушка продвинулась вперед на дюйм и застыла, вперив взгляд в пол.

— Мне… мне нужно поговорить с вами, масса, — еле слышным голосом произнесла она. — Извините меня, но это очень важно.

Эмиль повернулся к Райдеру и сказал:

— Обычно она молчит и из нее слова не вытянешь, видимо, случилось что-то действительно важное. Я выйду к ней и выясню, в чем дело. Прошу прощения, Райдер, через минуту я вернусь.

Пока Эмиль отсутствовал, Райдер гадал, какую же новость хотела сообщить своему хозяину Коко. Потом мысли его отвлеклись на невыносимую жару, неподвижный и нагретый солнцем воздух, и вскоре он думал уже о том, как хорошо было бы оказаться сейчас в прохладной морской воде, без одежды, а еще лучше — где-нибудь в сугробе на вершине Бен-Невиса и катиться, катиться вниз до тех пор, пока не превратишься в снежный ком и не замерзнешь. Он с тоской вспоминал о лондонских туманах, промозглых, пронизывающих до костей, мечтая прогуляться пешком в таком тумане по Сент-Джеймс-стрит до Уайт-стрит. А уж как хорош был бы мелкий моросящий дождик! И чтобы обязательно его капли попали за воротник…

Райдер думал о Софии Стэнтон-Гревиль и о том, почему она внезапно отказала лорду Дэвиду Локриджу, и догадка раза два мелькнула перед его внутренним взором, но он с трудом мог в нее поверить, не располагая никакими фактами в ее пользу. Сильнее всего Райдера волновал вопрос, почему София избрала очередной жертвой своих чар именно его, а не кого-нибудь другого, и какой ей прок будет от того, что она заманит его к себе в постель и сделает своим любовником?..

Тео Берджес, вне себя от гнева, с бледным лицом, искаженным ненавистью, ворвался в спальню Софии.

— Ах ты, ленивая маленькая дрянь! — прошипел он. — Райдер сюда и носа не показывает, а ведь прошло уже два дня!

— Я знаю, — ответила София и медленно повернулась, чтобы посмотреть на дядю. — Он затеял со мной игру.

— Мне наплевать на то, что он там затеял! Немедленно отправляйся в Кимберли-холл и сделай так, чтобы в ближайшее время, как можно скорее, ты меня слышишь, он очутился в домике у моря.

Осмотревшись вокруг и увидев, что в комнате никого больше нет, Тео Берджес подошел к племяннице и влепил ей пощечину, да так сильно, что девушка не удержалась на стуле и упала.

— Ну-ка, вставай, да побыстрее. У меня создалось такое впечатление, что ты не понимаешь всей серьезности моих намерений.

— Я понимаю.

— Вставай сейчас же с пола, проклятая девчонка, или я позову твоего ненаглядного братца и он полюбуется на тебя.

София поднялась. Она знала, что последует удар, и, хотя была готова к этому, снова не удержалась на ногах и упала на колени. Боль и ярость охватили ее, и она сжала маленькие кулачки.

— Вот теперь я вижу, что до тебя немного дошел смысл моих слов. Оденься, подкрась лицо, а то ты бледна и выглядишь нездоровой. Это, наверное, от моей пощечины поблек твой румянец, но это не беда. Итак, собирайся, и поторопись.

— Райдеру Шербруку не нравится, когда я накрашена.

— Ну так не клади косметику слишком густо. Займись делом, София, а не лежи тут, словно побитая дворняга.

Полтора часа спустя, как раз, когда все трое — Райдер, управляющий и его сын — собирались рассесться за обеденным столом, в столовую вошел слуга и доложил, что прибыла мисс София Стэнтон-Гревиль.

Эмиль бросил на Райдера недоуменный взгляд; Райдер нахмурился: он не ожидал, что София сама приедет сюда, в Кимберли-холл, такой поступок был вовсе не в ее характере. Видно, что-то произошло, неспроста она заявилась. Кто-то заставил ее это сделать.

Сэмюель Грэйсон, услышав такое известие, широко улыбнулся и радостно потер руки.

— Проси, проси ее сюда, Джеймс. Вошла София, в бледно-желтом костюме для верховой езды, с почти не тронутым косметикой лицом. Райдер порадовался, что София все-таки уступила его требованию, пусть не до конца, но все же уступила.

За обедом она была непосредственна и очаровательна, блистала остроумием, умело подыгрывала Сэмюелю Грэйсону, с восхищением следившему за своей гостьей. На Райдера девушка бросала иногда загадочные, манящие взгляды, весело смеялась вместе с управляющим и практически не обращала внимания на Эмиля. Райдер с удовольствием наблюдал за Софией, не желая мешать ей, позволяя девушке играть первую скрипку. Он знал, что возьмет свое, когда останется с Софией наедине, и, как ни странно, ему этого страшно хотелось. Что касается Эмиля, то он был рассеянным и большей частью в разговоре не участвовал.

Обед близился к концу, и София, вдруг устремив смеющийся взгляд ярких серых глаз на Райдера, сказала:

— Должна сознаться, что визит мой вызван желанием пригласить мистера Шербрука на прогулку; наши рабы обнаружили несколько удивительно красивых пещер, больших по размеру, чем те, что я показывала мистеру Шербруку недалеко от пляжа Пенелопы, и не таких влажных, так как там шире вход и соответственно внутрь попадает больше солнца.

— Не сомневаюсь, что из вас получится отличный гид, моя дорогая, — сказал Сэмюель Грэйсон, — но дело в том, что Райдер в это время дня старается находиться в тени; он пока еще не успел привыкнуть к нашему климату.

— Возможно, мистер Шербрук все же рискнет выйти из дому в такую жару, а результат прогулки вознаградит его за все страдания.

Райдер понял, что ему бросили перчатку.

— Право, я затрудняюсь ответить, — задумчиво произнес он. — Может, как-нибудь в другой раз, мисс Стэнтон-Гревиль, я на самом деле неважно себя чувствую в такую жару.

— Для вас я — София.

— Так вот, София, я вовсе не так силен и вынослив, каким, наверное, вам кажусь. Я слаб и должен тщательно следить за своим здоровьем.

— Неужели вы не выживете после недолгой прогулки?

— А у вас есть зонтик от солнца? Мне бы зонтик пригодился.

— По-моему, вам хватило бы и шляпы.

— Меня также беспокоит мой конь, — продолжал Райдер. — Он на вид крепкий, а в действительности такой же слабый, как и я.

София вздохнула. Райдер выскальзывал из ее рук, словно угорь.

— Что ж, мистер Шербрук, мне, право, очень жаль, но придется отправляться на прогулку в одиночестве. До свидания, мистер Грэйсон, благодарю вас за вкусный обед и теплый прием.

— Но вы же ничего не ели! — крикнул вдогонку Софии Сэмюель Грэйсон и устремился вслед за юной гостьей.

На Эмиля внезапно напал приступ неудержимого хохота.

— Неплохо вы разделались с ней, Райдер, — прекратив наконец смеяться, сказал Эмиль. — Она никогда еще не получала такого отпора.