Честь и бесчестье

Герцог рассмеялся.

— Я смотрю, вам и в самом деле предстоит масса удовольствий! — иронически заметил он.

— Я должна вас сопровождать? — поинтересовалась Шимона.

— Боюсь, вам придется это сделать, — подтвердил Алистер.

— Напротив, я очень рада! — с энтузиазмом отозвалась Шимона. — Это звучит просто восхитительно! Я никогда прежде не видела военного парада.

— Я позабочусь о том, чтобы у вас были лучшие места, — любезно предложил герцог.

— А разве вы сами с нами не пойдете? — разочарованно спросила Шимона. — Пропустить такое зрелище…

— Это и в самом деле чрезвычайно досадно, но в это время я буду занят, — ответил герцог, и глаза его лукаво блеснули.

— Может быть, вы сможете присоединиться к нам хотя бы вечером, дядя Айвелл? — умоляющим тоном произнес Алистер. — Вы ведь хорошо разбираетесь в садах — недаром ваш собственный в Рейвенстоуне так хорош, Я же, к сожалению, не смогу даже отличить один цветок от другого!

— Видно, мне все же придется принести себя в жертву, — с шутливым вздохом согласился герцог. — Тебя не затруднит сообщить капитану Грэхему о наших планах? Он мог бы позаботиться о карете и, разумеется, найти для нас самые лучшие места на параде.

— Я сделаю это тотчас же, — с готовностью отозвался Алистер. — А он еще не лег спать?

— Капитан Грэхем никогда не спит, — ответил герцог, что вызвало громкий смех у его племянника.

— Наверное, вы правы! Надо быть поистине сверхчеловеком, чтобы исполнять обязанности вашего управляющего!

С этими словами молодой человек удалился, а герцог решил дать Шимоне необходимые разъяснения:

— Капитан Грэхем — мой секретарь и доверенное лицо. Вот увидите — он обладает завидной способностью угадывать и осуществлять любые ваши желания, а при необходимости в мгновение ока перенесет вас даже на Луну!

— У меня нет ни малейшего желания лететь на Луну, — возразила Шимона. — Она представляется мне ужасно холодной и пустынной… Лучше на какую-нибудь звездочку, загадочно мерцающую в вышине!

— Вы нашли очень точный образ для собственного описания, — неожиданно произнес герцог. — Именно такой вы и представлялись мне сегодня вечером — мерцающей звездочкой… Надо ли говорить, что вы были поистине великолепны!

Шимона опустила глаза, не в силах выдержать его пронзительного взгляда, и, запинаясь, произнесла:

— Мне кажется… ваше сиятельство, что… мне уже давно пора спать…

— Так рано? — удивился герцог. — Неужели вы не хотите потанцевать, погрузиться в вихрь удовольствий, которыми изобилует Лондон?

— О нет-нет, разумеется, нет! — с жаром запротестовала Шимона, представив себе на минуту, как был бы шокирован ее отец, если бы слышал эти слова. — Ваше сиятельство должны извинить меня — я, как и достопочтенный Мак-Крейг, немного… устала…

— И решительно отказываетесь потанцевать?

Шимона собиралась было сказать, что никогда прежде не танцевала, но вовремя спохватилась — какая же актриса не умеет танцевать.

— Иногда это и в самом деле… очень приятно… — после небольшой заминки произнесла она.

— И тем не менее вы не желаете танцевать ни с Алистером, ни со мною, — настаивал герцог.

Снова воцарилось многозначительное молчание, а затем Шимона робко сказала:

— Мне кажется, ваше сиятельство, что было бы весьма неразумно с моей стороны появляться на людях в обществе… мистера Мак-Крейга… Наверняка многие его знакомые знают о его женитьбе…

Герцог улыбнулся — казалось, он принял ее слова за благовидный предлог для отказа.

— Вы очень странный человек, — мягко заметил он. — Когда я упоминал, что никогда не встречал никого похожего на вас, я говорил сущую правду.

Девушка взглянула на герцога. Похоже, он поддразнивает ее? Но, встретившись с его взглядом, уже не в силах была отвести глаза.

— Скажите правду — вам действительно хочется посмотреть военный парад и пойти в Кью-Гарденс?

— Я с удовольствием снова побываю в Кью-Гарденс, — тихо проговорила Шимона. — Я ни разу не была там с тех пор, как…

И осеклась…

Она намеревалась сказать, что не была в Кью-Гарденс с тех пор, как умерла мать, но потом усомнилась в разумности подобной откровенности.

Шимона не отдавала себе отчета в том, насколько выразителен ее взгляд.

— Очевидно, вы бывали там с дорогим для вас человеком и с тех пор ни разу не были, — сделал свой вывод герцог.

Шимона промолчала, но отметила про себя его проницательность.

— Так кто же этот человек? — спросил герцог, и Шимона уловила странную нотку в его голосе, смысл которой до нее не дошел.

Чувствуя, что он ждет ответа, девушка коротко произнесла:

— Моя мать…

— Она умерла?

— Да. Два года назад…

— Вы очень любили ее?

— Гораздо больше, чем в состоянии выразить!..

— Но у вас есть еще какие-нибудь родственники?

— Да…

Шимона чувствовала себя смущенной от настойчивых расспросов герцога. Она с надеждой обернулась к двери, но Алистер Мак-Крейг явно не спешил.

— Могу я удалиться, ваше сиятельство?..

— Вы бежите от меня или от моих вопросов?

— Возможно, и от того, и от другого, ваше сиятельство…

— И все же сейчас вы боитесь меня меньше, чем в первую нашу встречу?

Шимона удивленно взглянула на герцога — ей и в голову не могло прийти, что он заметил, как она тогда была напугана.

И вдруг она, сама того не ожидая, улыбнулась:

— Я все еще немного боюсь, ваше сиятельство… Но теперь, к счастью, я уже крепче стою на ногах, да и сердце больше не бьется так тревожно…

Герцог рассмеялся.

— Я хотел бы задать вам один вопрос, — сказал он после минутной паузы, — Вы привыкли судить о людях понаслышке или больше полагаетесь на собственные впечатления?

Шимона постаралась найти подходящие слова для ответа, но ей помешал Алистер Мак-Крейг, вернувшийся наконец в гостиную.

— Все устроилось как нельзя лучше, — объявил он. — А теперь с вашего разрешения, дядя Айвелл, я хотел бы вернуться к Китти. Я сказал ей о необходимости побывать у вас, обсудить кое-какие финансовые вопросы с вашими адвокатами. Она знает, что я останусь обедать в вашем доме, но наверняка не ожидает, что я проведу здесь всю ночь.

— Хорошо, Алистер, можешь идти, — разрешил герцог. — Но мне думается, тебе следует вернуться завтра пораньше и позавтракать с дедушкой.

— О, разумеется, я не опоздаю, — пообещал Алистер. — Не в моих интересах портить великолепное впечатление, которое наша блестящая маленькая актриса сумела произвести на старика!

И снова Шимоне почудилось в его словах нечто для нее унизительное.

Она сделала глубокий реверанс перед герцогом и далеко не столь глубокий — перед своим предполагаемым супругом:

— Спокойной ночи, ваше сиятельство. Спокойной ночи, мистер Мак-Крейг.

И быстро вышла из гостиной, не ожидая ответа обоих мужчин.

Направляясь на вечеринку, которую, как ранее опасался герцог, ему придется пропустить, он размышлял о том, насколько просто, без сучка без задоринки, претворяется в жизнь его план.

Он боялся, что при встрече старика Мак-Крейга с предполагаемой женой внучатого племянника могут возникнуть всякие непредвиденные сложности. Теперь же герцог с некоторым удивлением убедился, что Шимоне с первой минуты удалось установить со стариком теплые отношения, и о какой-либо агрессивности с его стороны не могло быть и речи.

Эта девушка, не мог не признать герцог, оказалась самой замечательной актрисой из всех когда-либо им виденных — если, разумеется, она и в самом деле играла роль.

Он просил Красавца Бардсли найти для него леди — и Бардсли, несомненно, нашел именно то, что нужно.

Благородное происхождение, по мнению герцога, чувствовалось не только в изысканных чертах лица Шимоны, но и в ее длинных тонких пальцах, изящном крутом подъеме маленьких ног, в каждом слове, которое слетало с ее уст.

Это было не то тщательно скопированное произношение так называемой «светской дамы», которое герцогу частенько приходилось слышать на сцене. Кроме того, девушке не составляло никакого труда подбирать нужные слова, чтобы достойно вести беседу.