Гвардеец Бонапарта

– Мадемуазель Шартье, месье Юкс, разрешите мне предложить вам бокал вина, – внезапно раздался голос Севилля, вошедшего в ложу и склонившегося в почтительном поклоне.

С какой-то изумительной тигриной грацией Доминик вскочил со своего кресла, и в следующее мгновение один из бокалов опрокинулся с подноса на пол. Тогда Юкс взял оставшийся бокал, поставив его на маленький столик у кресла и сурово сказал:

– Этого будет достаточно.

– П-п-позвольте предложить вам еще один бокал.

– Я сказал, хватит!

Севилль выскочил из ложи, словно испуганный кролик, плотно задернув за собой тяжелые портьеры, и сквозь музыку до Лауры донеслись только его торопливо удаляющиеся шаги.

– Почему вы с ним так грубо обращаетесь? – спросила девушка, чувствуя, как ее волнение уступает место гневу.

Доминик кашлянул, затем выпрямился на своем кресле.

– Севилль не такой безобидный идиот, каким хочет казаться.

– О?! В таком случае, он наверняка дурачит меня.

– Пожалуй, он хотел бы одурачить очень многих.

– В каком смысле?

Наклонившись вперед, Доминик плеснул вина в оставшийся бокал и подал его Лауре.

– В том смысле, что он продает англичанам секреты. Он – британский шпион.

Девушка чуть не выронила свой бокал.

– Почему вы так уверены в этом?

– Я застал его за этим занятием, – ответил Доминик низким и грозным голосом.

– Но вы же говорили, что не были тут долгое время! Откуда вы так много знаете?

– Я знаю, что он работает на губернатора Клейборна и других чиновников приезжающих сюда. Он посылает через испанских рыбаков сведения британскому адмиралу Кохрейну. Из-за таких, как он, у властей Луизианы не осталось никаких тайн, впрочем, как и у ее армии.

– Ну, тогда, почему же вы еще не схватили его? – поставив так и не попробовав вино на столик, спросила Лаура. – Не значит ли это, что из-за своего молчания, вы, месье, так же виноваты, как и он?

– Как я уже утверждал раньше, я виноват в очень многих преступлениях. – Его замечание неприятно поразило девушку.

– Но ведь вы, в таком случае, предатель?!

– А кого я предаю, мадемуазель? Францию? Императора? – Доминик взял бокал Лауры и сделал большой глоток. – Нет. Точно так же я не предаю и эту страну, которая меня усыновила.

– Тем более, в таком случае вы должны ее защитить!

– Когда наступит время, я так и сделаю, даю вам в этом слово джентльмена.

Лаура наклонилась вперед и посмотрела ему прямо в глаза.

– Первый раз слышу о том, что вы джентльмен, месье Юкс. У меня, откровенно говоря, на этот счет сложилось уже свое мнение.

– Готов спорить, что оно совсем не такое, как мне бы хотелось, – тихонько засмеялся Доминик.

Лаура выдержала его взгляд, несмотря на то, что щеки у нее горели от смущения.

– Джентльмен не бросает даму в бассейн, он не преследует ее по всему городу и не поджидает ее на пустынных дорогах, чтобы заскочить в повозку, в которую его никто не приглашал и джентльмен никогда не портит вещи, которые дороги дамам, например… например ее письма!

Доминик изумленно отшатнулся и нахмурил брови. Он снова сделал глоток вина.

– Письмо? Что я такого сделал с ним?

– Вы уничтожили письмо моей матери, – ответила Лаура, – когда бросили меня в фонтан. А это была моя единственная память о ней. Я прятала его в моем платье. – Девушка смяла программку.

– Боже мой, Лаура! Я даже не знал! Я ни за что не совершил бы подобное, если бы твое платье не загорелось!

– Да мое платье ни за что бы и не загорелось, если бы вы не… – на глазах Лауры появились сердитые слезы.

Глядя в ее полыхающие зрачки с расстояния всего в шесть дюймов, слыша изумительное пение мадам Генри, Доминик внезапно потерял ощущение реальности, словно он только что был в театральной ложе, и вот уже вместе с другими кружащимися духами он несется в танце по райским полям, рука об руку с Лаурой. Она просто невозможно прекрасна! Яркая комета, упавшая на землю с небес. И как грациозен ее танец! Как будто бы ожил тот миниатюрный портрет, который хранился у него.

– Доминик, Доминик! С вами все в порядке?

Он кивнул головой, ощущая в ушах странный гул, и расслабленно откинулся на спинку кресла, уронив на ковер свой бокал. Последним усилием воли, он потер лоб и ему удалось рассмотреть обеспокоенное лицо Лауры.

– Доминик, позвать распорядителя?

– Нет, – он с усилием встал, но в то же мгновение покачнулся, едва не перевалившись через барьер ложи. Лаура успела схватить его за руку и насильно потянула назад.

– Ты должен посидеть, пока не пройдет слабость.

– Нет, тут душно, мне нужен воздух, – придерживаясь за девушку, Доминик вышел в фойе. Свет люстр мгновенно ослепил его, разбиваясь в мозгу на мириады ярчайших брызг. Он застонал и сжал зубы.

– Доминик, сядь, ты же совсем болен!

– Принеси мне, пожалуйста, кофе, Лаура… просто кофе, – почти без сил он рухнул на скамью возле стены. Девушка поискала взглядом Севилля. Но того нигде не было видно, и тогда она торопливо побежала к лестнице, ведущей в бар.

Как только девушка скрылась из виду, Доминик Юкс почувствовал, что его кто-то трогает за локоть. Он с усилием поднял голову и увидел Севилля, державшего в руке графин с вином. Служитель спросил:

– Месье болен? Может выпьете немного вина?

Изо всех сил, стараясь смотреть ему прямо в глаза, Доминик недобро улыбнулся. В следующее мгновение Севилль непроизвольно отшатнулся и сделал попытку беззаботно улыбнуться в ответ.

– Это вы, мой друг, не очень хорошо себя чувствуете, – зловеще шепнул Доминик, чувствуя, что если заговорит в полный голос, то его голова просто разлетится на мелкие кусочки от боли. – Видимо, это тебе надо выпить этого вина.

Севилль бросил испуганный взгляд на графин.

– Но это для вас.

– Думаю, что мне хватит двух глотков, теперь твоя очередь.

– У меня такое правило – никогда не пить, если нужно обслуживать посетителей.

– Обо мне позаботится мадемуазель Шартье, когда вернется.

– Однако, есть ведь и другие гости, – Севилль повернулся, собираясь уходить.

– Что ты туда подмешал, Севилль? Мышьяк? Или олеандровое масло? Или еще что-нибудь из того, чем тебя снабжают твои британские хозяева?

Севилль круто развернулся; в этот момент он выглядел словно лиса, попавшая в западню.

– Ч-ч-что, месье?

– Какую гадость ты подмешал в вино? – Доминик сжал зубы, стараясь не потерять сознание.

С наигранным удивлением Севилль посмотрел на графин, затем выпустил его из рук и отскочил в сторону.

– Я ни за что не позволил бы себе такого, уверяю вас, месье Юкс. Если вино и было испорчено, то это сделал кто-то другой.

Доминик медленно выпрямился. Перед его глазами все плыло и качалось. В эту минуту у него было такое ощущение, словно по его голове прошелся мул. Слава богу, что Лаура не пила этого вина! Сквозь зубы он процедил:

– Сегодня мы с тобой пойдем к шерифу.

– Нет! Это был просто несчастный случай, глупое недоразумение.

– Вы, месье, допустили две грубых оплошности, – не предвещавшим ничего хорошего тоном продолжал Доминик: – во-первых; надо было подсыпать больше яду. Я ослабел, но думаю, что не умру…

– Хвала небесам за то, что у вас железное здоровье, однако, уверяю вас…

– А вторая – самая страшная ошибка в том, что ты попытался убить вместе со мной мадемуазель Шартье.

– Но я никогда не собирался убивать ее.

Лицо Доминика Юкса исказила зловещая улыбка и, посмотрев в его немигающие, мрачно горящие яростным драконьим пламенем глаза, Севилль внезапно захныкал:

– Пожалуйста, месье, это ни за что не повторится вновь. Вот у меня есть деньги, – он запустил руку в карман и вытащил пригоршню серебряных и золотых монет, – возьмите это, месье, я еще дам, обещаю!

– Побереги их, дружок, они могут тебе понадобиться, чтобы оплатить расходы на погребение.

– Погребение? Чье?

– Мое или твое, в зависимости от того, насколько умно или глупо ты будешь действовать в следующий раз, пытаясь меня устранить. От такого ловкого негодяя можно ожидать великих дел.