Эхо любви

— Успокойтесь, это же не навечно, к тому же у вас остается маленькая Мария, — сказал полковник Батлер.

Мисс Бейчер расстроилась и перестала принимать участие в обсуждении, а миссис Бейчер сидела во главе стола с каменным лицом. Она потерпела поражение, но все равно нисколько не сожалела о содеянном ею.

Наступила зима, а весной семье предстояло отплыть в Индию. Необходимо было многое приготовить для путешествия, и мисс Бейчер взялась за дело со свойственным ей здравым смыслом и самоотречением. Анна до отъезда оставалась с ней, а Батлеры возвратились в Лондон.

Скоро их отпуск подошел к концу. Во время расставания миссис Бейчер проявила завидную стойкость и хладнокровие. Никто не видел, чтобы она когда-либо уронила слезу, и, прощаясь с Анной, она сохраняла холодную сдержанность.

— Никогда не забывай, кто ты, — назидательно сказала миссис Бейчер. — Ты отправляешься в Индию как член семьи, оказавшей огромные услуги Ост-Индской компании. Веди себя, как подобает леди, и я буду тобой гордиться, — напутствовала она внучку. Когда экипаж тронулся, Анна оглянулась на статную пожилую женщину, такую величественную в черном платье.

Мисс Бейчер смотрела, как семья поднимается на борт судна Ост-Индской компании «Адмирал Хоув» в Грейвсенде, и старалась выглядеть веселой, скрывая свои истинные переживания. Она думала, что трудностей, которые ожидают ее любимых девочек в Бенгалии, и так предостаточно, а тут еще опасность длительного морского путешествия, включая вероятность встречи с военными кораблями Наполеона или же с французскими каперами.

Однако путешествие оказалось исключительно спокойным, так как «Адмирал Хоув» ни разу не встретился с враждебными судами, и капитан заявил, что это самое беззаботное путешествие за всю его службу. Анну это удивило — она думала, что судно вот-вот развалится, когда по ночам скрип и потрескивание не давали ей спать.

Миссис Батлер и Генриетта не умели скучать. Они постоянно играли в вист или в шахматы, а когда кто-то из молодых людей предложил поставить пьесу «Соперницы», занялись шитьем костюмов и переписыванием ролей.

Пьеса, все роли в которой исполняли мужчины, имела огромный успех, и не успело еще остыть всеобщее возбуждение, как пассажиры стали готовиться к пересечению экватора и к связанной с этим церемонии. Генриетта с энтузиазмом приветствовала любое новое событие.

— Я выйду замуж за правителя какой-нибудь индийской провинции и буду разъезжать по Калькутте на слоне, — заявила она.

— А вот и не будешь! — разочаровал ее полковник Батлер. — Слонов не подпускают к городу ближе, чем на пять миль, чтобы не пугать лошадей.

— Ну, надо же! — вздохнула Генриетта. — Но я все равно выйду замуж за богача и стану вдовой, когда мне еще не будет и двадцати.

Анне трудно было делать вид, будто ее что-либо интересует. Ничто не могло развеять ее глубокую печаль по Гарри, и время мало этому помогало. Она и не хотела этого, всеми силами стараясь сохранить о Гарри ясные воспоминания. Анна обнаружила, что уход за больными пассажирами или помощь тем, кто тосковал по дому, не так ее раздражают, как веселый смех и шарады, к которым она не была расположена.

Однажды вечером, когда Анна в одиночестве прогуливалась по палубе, она оказалась недалеко от молодого человека, поспешно отвернувшегося при ее приближении. Анна прошла мимо, и в это время у юноши вырвался судорожный вздох. Она остановилась и заговорила с ним.

— Я могу вам чем-либо помочь? — ласково спросила она. Анна знала, что его зовут Джеймс Симмонс, и что он едет на службу в Ост-Индскую компанию в качестве письмоводителя. В постановке пьесы он с большим успехом исполнил роль Лидии Лэнгуиш. — Пожалуйста, позвольте оказать вам помощь, — сказала она. — Я хорошо понимаю, что такое уныние.

Он покачал головой, но все-таки повернулся к ней.

— Должно быть, вы подумали, что я ужасный трус, — проговорил он, тяжело вздыхая. — Все дело в том, что я тоскую по дому. Мне, конечно, повезло получить службу в компании, и я намерен заработать денег, и хочу поскорее вернуться домой. Но, мисс Бейчер, я так тоскую по моей бедной маме!

Джеймсу Симмонсу было всего шестнадцать лет, а выглядел он еще моложе. Анна прониклась к нему искренним сочувствием и взяла его под свою опеку. Она старалась развеселить юношу и ободрить, а он просто обожал ее.

— Вы мой добрый ангел, — говорил он. — Я напишу маме, как замечательно вы ко мне относитесь. Понимаете, она вдова. Поэтому я хочу заработать денег и поскорее вернуться к ней.

— Уверена, у вас все будет отлично, — заверила его Анна.

Дружба с Джеймсом Симмонсом помогала ей развеять тоску так же, как и ему.

Развлечения, которым она с таким наслаждением предавалась до своей встречи с Гарри, теперь не доставляли ей ни малейшего удовольствия. Миссис Батлер везла с собой много книг, и Анна много времени проводила за чтением, но вдохновение писать стихи у нее пропало. Были времена, когда стихотворные строки сами собой возникали у нее в голове. Она понятия не имела, как и почему это происходило. Теперь ничто не могло возбудить ее ум.

Разочарование в своих поэтических способностях внушило ей особую симпатию к попутчику по имени Джордж Чиннери. Он был художником, и ей нравилось наблюдать, как он делает разнообразные наброски. Джордж признался, что с радостью написал бы ее портрет, но он слишком часто отчаивается в самом себе, поскольку ему не удается уловить и передать на холсте столько прекрасного.

Однажды он вызвал Анну на палубу, когда солнце садилось. Она увидела окрашенные в алый и розовый цвета облака на голубом небе. Вокруг солнца сиял ореол зеленоватого цвета. Это было чарующее зрелище, она впервые в жизни видела на небе такое необычное сочетание красок. Анна стояла рядом с Джорджем Чиннери до тех пор, пока они не поблекли.

— Если бы только я мог передать все это на холсте! — с тоской воскликнул он.

Из кают-компании донеслись звуки музыки. Кто-то терзал несчастную скрипку, неумело пытаясь исполнить грустную мелодию. Джордж Чиннери рассмеялся.

— Скрипач коверкает мелодию, — заметил он. — Мисс Бейчер, хотите, я выкину этого музыканта за борт?

Она покачала головой. Скрипач мучился над мелодией котильона, под которую она танцевала с Гарри.

— Почему вы всегда такая грустная? — спросил Джордж Чиннери.

— Думаю, насколько все было легче для Джульетты, — проговорила она.

— Девочка моя, что вы такое говорите! Подождите, пока вам не стукнет столько же, сколько мне. Вы еще и не начинали жить, — горячо возразил он.

Они шли вдоль восточного побережья Индии. В море они были уже пять месяцев, и пассажиры каждый день собирались на палубе из опасения пропустить что-либо интересное, но плоские коромандельские берега выглядели тоскливо и неприветливо.

Наконец «Адмирал Хоув» бросил якорь в Кеджери, и судно сразу окружила целая флотилия небольших лодок. Местные жители с бронзовой кожей предлагали купить фрукты и кокосы. На следующий день пассажиров перевели на баржи, на которых им предстояло подняться вверх по течению реки Хугли. Анна с радостью увидела, что Джеймс Симмонс оказался в ее группе, но она заметила, что полковник Батлер частенько бросает на него и его коллег-письмоводителей сочувственные взгляды, когда те размышляли вслух о том, как разбогатеть.

— Думаете, они не сумеют сколотить состояний? — как-то спросила она.

— К черту состояние! Я думаю об их жизни, — мрачно усмехнулся полковник. — Когда я в первый раз приехал сюда, со мной было двенадцать вот таких же молодых парней, а через пять лет в живых остался я один. Все умерли, дорогая моя, все!

— Должно быть, вам становилось грустно, когда вы об этом думали, — предположила Анна.

— Так бы оно и было, не повстречай я замечательную женщину — вашу матушку, сделавшую меня счастливым, — сказал полковник Батлер и поспешно добавил: — Не смотрите вниз, дорогая. На волнах покачивается утопленник.

— О господи! — содрогнулась Анна.

Именно в этот момент перед ними открылся вид на Гарден-Рич. С палубы баржи дома в зеленом обрамлении травы и деревьев сверкали перламутром, как морские раковины, и Анна подумала, что это, должно быть, дворцы, в которых живут владетельные принцы.