Поединок чести

Не монашка, юная девушка! И самая красивая из всех, кого он когда-либо видел! Мог ли он только что восхищаться сверкающими золотом изображениями святых и любоваться королевской короной у алтаря? Все это блекло по сравнению с водопадом золотистых волос, которые сияли под скромным зеленым покрывалом красавицы. А ее лицо… Свечи алтаря Святой Марии возле ее скамьи бросали на него мягкий свет, и для Дитмара в сравнении с ним поблек лик Божьей Матери. Длинные ресницы, тонкие черты лица, полные изогнутые губы, которые со всей серьезностью произносили молитву… Дитмар не мог различить цвет ее глаз, но был уверен, что они зеленые, иначе бы девушка не облачилась в бледно-зеленое платье.

Оно плотней облегало ее тело, чем свободные платья на старших женщинах при дворах знати. Хотя нет, сейчас он припомнил, что когда-то уже видел красивых девушек, которые пытались приобщиться к этой новой дерзкой моде. Широкие рукава платья наверняка ниспадали на кисти девушки, когда она опускала руки, но сейчас, во время молитвы, были открыты нежные длинные пальцы, которые, несомненно, умели играть на лютне…

Дитмар не мог не представить, как эти пальцы дотрагиваются до его руки… и его губы касаются ее рук… Он покраснел — и тут девушка подняла голову. На одно сердцебиение их взгляды встретились, затем она снова опустила глаза. Но для Дитмара этот взгляд был словно удар молнии, словно на одно мгновение он очутился в раю. Кто она такая? Как он мог бы познакомиться с ней? Пригласили ли ее на пир? Она, должно быть, дочь одного из рыцарей, которые сидят рядом с ней. Или же жена? По спине Дитмара пробежал холодок. Но ее волосы были распущены под покрывалом, их удерживал простой венец. Замужняя женщина собрала бы их в высокую прическу и, возможно, скрыла бы под покрывалом. Нет, эта красавица, похоже, была не замужем!

Священники и вельможи у алтаря наконец пришли в движение. Но Дитмар даже не обратил внимания на то, что король опустился на колени, чтобы принять помазание, и не ощутил всеобщего возбуждения, когда епископ наконец водрузил корону на шевелюру Фридриха. Единственным, что он видел, была девушка, которая с интересом смотрела вперед. Она улыбнулась, когда король поднялся с короной на голове. Похоже, ей нравился его вид. В первый раз в жизни Дитмар пожелал оказаться на месте принца Людовика или даже на месте короля. Тогда он мог бы посвататься к красавице — предложение короля ее отец не смог бы отклонить. Да, на голове этой девушки должна быть корона!

Наконец рыцарю, сидевшему возле Дитмара, пришлось толкнуть его, когда настало время пройти вперед, чтобы причаститься. Девушка уже поднялась — она была изящной, но высокой, имела воистину королевскую осанку. Но Дитмар и не ожидал ничего другого. Он…

— Ты что, прирос к месту? — прошипел сосед. — Примерз или оцепенел от долгого бездействия? Пойдем, коронация закончилась. Сейчас причастимся и можно будет наконец убираться отсюда!

Дитмар мог бы провести остаток своей жизни на церковной скамье. Пока хор монахов опять пел хвалу Господу, а епископ благословлял всех присутствующих, он подумывал написать песню для этой девушки. Он не был трубадуром, но впервые пожелал быть одним из них. Певцом, принцем, королем — кем-то, кому эта девушка окажет больше внимания, не ограничится одним беглым взглядом.

Разумеется, вечером после коронации весь Майнц праздновал это событие. В зале резиденции епископа собрались только важнейшие гости, а их рыцари расположились в соседних зданиях. Для менее почетных гостей и участников турнира были устроены кабаки в палаточном городке, который разбили вокруг турнирной арены. В самом городе соорудили трактиры, так что каши, хлеба и, самое главное, мяса хватило для каждого горожанина вплоть до последнего бедняка. К тому же пиво, вино и винный спирт текли рекой. Однако Дитмар не мог от души наслаждаться всем этим изобилием. Он только пригубил вина и едва притрагивался к изысканным кушаньям. В городе и на турнирной арене еда была менее изощренной, здесь на вертеле жарились быки, а не украшенные золотом лебеди. В конце концов Дитмар заработал похвалу дяди Рюдигера.

— Благоразумно не набивать брюхо перед турниром! И уж тем более не напиваться. Сдержанность относится к важнейшим добродетелям рыцаря…

Дитмар кивнул, он уже слышал об этом раньше, однако до сего момента не всегда придерживался этой добродетели. Но сейчас он думал только о девушке. Он провел долгие часы, тайком разглядывая гостей, которых подводили к королю и приглашали на пир в честь только что коронованного монарха. Среди них не было той красавицы, да и Людовик покачал головой, когда он на всякий случай спросил у него о ней.

— Если она так хороша, как вы ее описываете, господин Дитмар, я точно заметил бы ее! — Принц улыбнулся. Он увлекался красивыми женщинами, его уже не удовлетворяла юная супруга, принцесса Бланка. — Но очень юная девушка с длинными гладкими волосами золотистого цвета… в сопровождении родителей… Нет, ее точно не было в зале. А ведь вы и сами не слишком на это надеялись! Она не может принадлежать ни к одной из самых знатных семей империи или даже епископства, раз во время богослужения ей пришлось сидеть в часовне Святой Марии.

Дитмар кивнул. Разумеется, принц был прав, он тоже должен был так подумать. Но ему почему-то с трудом в это верилось.

— Я должен снова ее увидеть! — в отчаянии произнес он.

Принц рассмеялся.

— И увидите вскоре, — утешил он юношу. — Завтра на турнире. Она будет сидеть не в ложе короля, но все же в одном из павильонов, которые соорудили для дам. Слишком людно там не будет, и уже сейчас на этом праздновании не так уж много юных девушек. А на турнирах их останется еще меньше, рыцари будут рады, если парочка женщин выдержит до конца и подарит поцелуи победителю. — Людовик подмигнул Дитмару, который залился краской.

— Вы подразумеваете… она… Я буду сражаться завтра!

— Будете, — подхватил принц, и это прозвучало почти завистливо. Самому ему не дозволялось выезжать на арену, отец заставил принца на посвящении в рыцари поклясться, что он никогда не станет участвовать в турнирах. Долго уклоняться от крестовых походов не удастся, но король Филипп был категорически против того, чтобы его сын и наследник сложил голову в результате несчастного случая на турнире. — Вы можете произвести на нее впечатление, господин Дитмар! Так что наточите-ка еще раз ваше копье!

Принц сделал неприличный жест и заслужил свирепый взгляд сияющих голубых глаз Дитмара.

— Сеньор, я прошу вас проявить больше уважения по отношению к моей даме!

Людовик покатился со смеху.

— Вы еще не обменялись с ней ни одним словом, но уже готовы вызвать своего принца на поединок из-за нее! — поддразнил он боевого товарища. — Разве это не то, что называют высокой любовью?

Роланд Орнемюнде пришел в ярость, когда не последовало столь ожидаемого приглашения на праздничный ужин, устраиваемый в резиденции епископа. Теперь, после того как его все же пустили в церковь — даже если указанные ему места приравнивались к оскорблению, — он твердо был уверен, что его пригласят к столу короля. К тому же, согласно слухам, Фридрих явно был рад видеть красивых женщин в своем окружении. Поэтому, как и других хозяев крепостей из епископства Майнц, которые прибыли с женами и дочерьми, их должны были позвать, пусть даже их усадили бы не за главный стол в зале. Однако Раймунд Тулузский также не был приглашен. Епископ узнал о том, что тот как раз снова был отлучен от Церкви, уже второй раз. Первый раз ему удалось добиться упразднения наказания после того, как он передал Церкви семь крепостей в Провансе. В этот раз его отлучили, из-за того что он поддержал альбигойцев. Епископ был вне себя, узнав, что Раймунд все же имел наглость явиться на коронацию. Теперь он не мог запретить ему участвовать в турнире, однако на праздничный ужин его не пригласили.

Роланд и Раймунд заливали вином свою досаду в трактире палаточного городка рыцарей. Здесь вина и пива было предостаточно, и на самом деле оба вояки провели время лучше, чем на официальном торжестве в резиденции епископа. Если бы только не попранное достоинство.