Незримый гений (СИ)

— Ой, нет… тогда он поймет, что мы говорили об этом! — взвизгнула Мэг. — Это не проблема — я раньше сталкивалась с ловеласами куда худшими, чем он. Мне просто было любопытно, вот и все. Притворись, что я никогда об этом не упоминала, — торопливо закончила она, качая головой.

— Ну хорошо… считай, все забыто, — отозвалась Брилл и медленно направилась в одну из кулис. С Мэг, следующей по пятам, она оставила сцену позади, возвращаясь в дормитории. Несколько минут они шли в молчании, затем Брилл с нервной улыбкой повернулась к Мэг, испытывая необходимость заполнить звенящую тишину. — Как продвигаются репетиции с Карлоттой и Марианной? Я слышала о них жуткие вещи, но, конечно, они не могут быть настолько плохи.

Скривившись, Мэг собралась было ответить, но ее прервал раздавшийся позади скрипучий голос:

— Боюсь, с этого момента ты сможешь испытать это на собственной шкуре. — Вскрикнув, Брилл и Мэг едва не подпрыгнули от неожиданности и развернулись — в нескольких футах от них стояла мадам Дюбуа.

Отреагировав на их испуг приподнятой бровью, мадам Дюбуа поправила очки узловатым пальцем.

— Я вас напугала? Простите… — Умолкнув после своего равнодушного извинения, старуха заметила Арию, прижавшуюся к плечу Брилл. Когда ее взгляд упал на миниатюрный костюм балерины, в который та была одета, с ее лицом произошла странная трансформация. Угрюмая сгорбленная женщина улыбнулась.

Подойдя ближе, мадам Дюбуа сложила ладони вместе и ухмыльнулась Арии.

— Так ты теперь танцовщица? Фу-ты, ну-ты… да ты милашка! — проворковала она.

Послав Мэг недоверчивый взгляд, Брилл неуверенно улыбнулась.

— Отдел костюмов сшил это для нее. Ей нравится наблюдать за репетициями балета в течение дня.

При этих словах мадам Дюбуа скисла, и с ее сморщенного лица пропала улыбка.

— Да, что ж, у меня нет времени, чтобы стоять и болтать весь день. Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Да?

— Теперь, когда Опера вот-вот снова откроется, стало ясно, что нам понадобится небольшая группа дневных уборщиц. Я решила, что ты станешь частью этой группы, учитывая, что ты одна из немногих презентабельных женщин, что есть в моем распоряжении, — сделав паузу, старуха достала из кармана носовой платок, несколько секунд кашляла в него, затем убрала обратно. — Это все, что я имела сказать… разве что я советую тебе оставаться на стезе добродетели, если хочешь сохранить эту новую должность. Это привилегия — быть допущенной до передней части театра в дневные часы, и я без колебаний отправлю тебя обратно в ночную смену, если из-за тебя будут проблемы! — Закончив на этой оптимистичной ноте, мадам Дюбуа повернулась и уковыляла туда, откуда пришла.

Подруги подождали, пока ее согбенная фигура не скроется за углом, и разразились смехом.

— Что это вообще такое было? — спросила Мэг между приступами хохота. — Я живу тут всю жизнь и, кажется, никогда раньше не видела эту женщину улыбающейся!

— Полагаю, она, должно быть, втайне любит детей… — пробормотала Брилл и опустила глаза на Арию. — Потому что мне она определенно никогда так не улыбалась!

Приподняв головку с плеча матери, Ария сунула в рот большой палец.

— Она м-милая д-дама, г-глубоко внутри, — заявила она. — Она п-просто забыла, к-как быть дружелюбной, и в-все.

Изумленная этим утверждением, Брилл могла лишь покачать головой.

— Ну, значит, тебе известно что-то, чего не знаю я. Может, если ты станешь крутиться поблизости, она будет почаще вспоминать о том, чтобы вести себя полюбезнее. — Что-то в этом предположении пришлось Арии по вкусу, потому что она улыбнулась вокруг пальца и вновь опустила головку на плечо матери.

— Зато то, что ты будешь работать днем, звучит многообещающе, — сказала Мэг, когда они дошли до коридора с разными дормиториями. — Ты сможешь увидеть репетиции. И иногда мы можем обедать вместе. О! И я смогу представить тебя некоторым другим девушкам… то есть тем, которые милые… — Хлопнув в ладоши, она продолжила перечислять свои планы, пока они не добрались до двери в ее комнату. — Ну, полагаю, тогда увидимся завтра! — сказала она, помахав рукой, тихонько открыла дверь и исчезла внутри.

Покачав головой от энтузиазма подруги, Брилл побрела дальше по коридору, туда, где находилась ее собственная комната. «Ну, по крайней мере, мне не придется так сильно беспокоиться о работе в одиночку. Днем это будет не так пугающе. Он не сможет рыскать вокруг без того, чтобы его не увидели. Это хорошо… наконец-то мне не придется постоянно озираться через плечо… это хорошо».

*

Устало опираясь на швабру, Брилл чуть приподняла ногу, чтобы выпрямить сведенные мышцы, сгибая и разгибая пальцы внутри поношенных рабочих ботинок. Отвернувшись, она зевнула, прикрываясь ладонью, и пошарила глазами вокруг в поисках сгорбленной фигуры своей зоркой нанимательницы. В нескольких футах от нее, на сцене, Карлотта с трудом проговаривала одно из слов своей реплики. Сжавшись от неблагозвучных ударений и окончаний в речи певицы, Брилл поняла, что ей слегка жаль эту женщину: она знала, как трудно пытаться выучить новый язык и правильно говорить на нем. Вернее, она жалела ровно до того момента, как Карлотта топнула ногой и прокричала несколько бранных слов на итальянском.

Переминаясь с ноги на ногу, Брилл отвела взгляд от сцены, ища еще что-нибудь, что могло бы ее заинтересовать. Первый день работы в новом назначении быстро утратил свою притягательность, когда ей сказали просто стоять в одной из кулис, затем чтобы не проворонить беспорядок, буде таковой появится. После нескольких часов безделья ею быстро овладела скука. Даже с забавными тирадами Карлотты, разбивающими монотонность репетиции хора, Брилл обнаружила, что ее мысли дрейфуют, как лед по весне. «По крайней мере, я могла наблюдать за кордебалетом, пока он репетировал, но, думаю, мадам Жири устала от всех этих перерывов. Ей понадобился всего час, чтобы перенести репетиции балета в другое помещение. Какая жалость… это было единственным, что держало меня бодрствующей. Я почти жажду, чтобы кто-нибудь что-нибудь разбил, и я могла это убрать».

Потерев глаза, Брилл изо всех сил старалась не уснуть, пока Карлотта продолжала браниться на смеси итальянского и французского, которая вряд ли имела смысл хоть на одном из языков. Наблюдая, как дива гарцует туда-сюда, Брилл заметила маленькую группку людей, взобравшихся на сцену прямо напротив того места, где стояла она. Оживившись в предвкушении своего рода развлечения, она вгляделась сквозь толпу людей, стоящих между ней и вновь прибывшими. Примечательная белая копна волос месье Андре возбужденно подскакивала рядом с его высоким компаньоном, в котором Брилл узнала месье Фирмена, и еще одним мужчиной, которого она никак не могла опознать. «Что тут забыли директора? Обычно они сидят по кабинетам».

Со смутным интересом Брилл улыбнулась, склонив голову набок и пытаясь разглядеть, кто же такой этот третий мужчина, которого директора с собой притащили. «Наверное, очередной покровитель… с этим они точно хватили через край — должно быть, он ужасно богат». Всякая активность на сцене постепенно замирала, когда все больше и больше людей обращали внимание, что за ними наблюдают. Громкие крики Карлотты мгновенно стихли, она повернула голову к мужчинам и нацепила яркую улыбку на свое привлекательное лицо. Пафосно подняв руку, Карлотта прошествовала к ним, напевая и прихорашиваясь, пока Фирмен ее представлял.

— Что здесь такое происходит? — полюбопытствовал позади Брилл знакомый голос.

Обернувшись на брата, она коротко улыбнулась ему, довольная, что он предпочел заскочить, хотя технически их не должны были видеть вместе чересчур долго.

— Думаю, они нашли очередного богатенького аристократа, чтобы попытаться развести его на деньги. Хотя, должна сказать, я поражена, что ты объявился… не думала, что ты озаботишься тем, чтобы прийти на сцену, учитывая, что сегодня у оркестра нет репетиции.

Сморщив нос от ее удивленного тона, Коннер пожал плечами и встал рядом с ней.