Чарующий вальс

— Я ценю ваше доверие, сир, — сказал Ричард с почтительным поклоном.

— Об этом знает только Бутинский, но он нем как рыба. Он скорее умрет, чем предаст меня!

Ричард чуть было не сказал, что Екатерина тоже знает все и платит Бутинскому, но вовремя промолчал. Пусть шпионят друг за другом, какое ему до этого дело?

Казалось странным, что царь, сам такой подозрительный и непостоянный, доверяет ему, хвастается успехом у двух дешевых продажных женщин своей непревзойденностью. Взгляд Ричарда упал на походную спартанскую кровать Александра, покрытую кожаным матрацем. Он возил ее за собой повсюду. В изголовье лежала Библия, которую он читал по ночам. Вот и попробуй пойми такого человека!

Хватит об этом, сейчас рядом была Екатерина. Ричард посмотрел на нее — она по-прежнему утопала в подушках.

— Наверное, ужасно скучно наблюдать, как я ем, — Ричард нарушил молчание.

— Совсем нет. Надеюсь, после еды вы станете добрее и мягче ко мне.

Он с раздражением отодвинул тарелку.

— Я хочу проехаться верхом сегодня утром.

— О нет, не уезжайте, Ричард!

— Почему бы и вам не присоединиться ко мне?

— Ненавижу ездить верхом. И к тому же… я соскучилась по вас. Вы так и не пришли прошлой ночью.

— Я же сказал, что меня задержал Александр.

— Неправда! Вы ушли от него в десять минут третьего.

Ричард встал из-за стола с такой яростью, что зазвенела посуда и бокал с вином опрокинулся на белую скатерть.

— Вечная ваша слежка! Я не позволю делать этого с собой. Я буду поступать так, как удобно мне! Это становится невыносимо!

Он пересек комнату и встал у окна. Злость кипела в нем, грозя выплеснуться наружу. И вдруг он почувствовал, что сзади подошла Екатерина и прижалась к нему.

На ней была только прозрачная ночная сорочка, и он ощущал теплоту ее тела.

— Дорогой, простите, я не хотела расстроить вас. Вы же знаете, как я ждала вас!

— Простите мою несдержанность, — холодно, превозмогая себя, произнес Ричард.

— Поцелуйте меня… Это будет значить, что вы простили!

Он послушно склонился к ней, но его губы коснулись только щеки. И опять этот экзотический, дурманящий запах роз.

— О, любимый…

Он знал, чего она хочет; и хотя руки его привычно обняли ее стан, не было прежнего огня и желания.

— Люби меня, Ричард, люби! Я умоляю тебя!

Слова были еле слышны, но от них некуда было спрятаться. Глаза Екатерины горели страстью, губы приоткрылись, дыхание сделалось частым, волнующим… Внезапно раздался стук в дверь.

— Что еще там? — резко и раздраженно спросила Екатерина.

— Вам послание от его величества, — раздалось за дверью.

Медленно, нехотя высвободилась княгиня из объятий Ричарда и вернулась на постель. Обложившись поудобнее подушками и укрывшись кружевной простыней, она крикнула:

— Войдите!

Вошел слуга и протянул записку. Она быстро прочла ее.

— Передайте его величеству, что я все исполню.

Слуга низко поклонился и вышел, тихо прикрыв дверь, чем вызвал у Ричарда новую волну раздражения.

— Александр хочет, чтобы я поехала с ним в Пратер перед завтраком.

Екатерина говорила ледяным голосом. Поездка была так некстати.

— Хотите, я провожу вас?

— Нет, лучше поезжайте верхом.

— Я с удовольствием откажусь от этого, зная, что нужен вам.

— Когда я еду с государем, мне не нужен никто!

— Что ж, покидаю вас, чтобы вы могли переодеться. — Прекрасно.

Она позвонила в колокольчик. Целуя ей руку, Ричард почувствовал, как она потянулась к нему.

— Дорогой, зачем нам ссориться? — спросила княгиня дрожащим голосом.

Лицо ее выражало такую боль и отчаяние, которого он не видел раньше. Это потрясло его, как ничто другое, и, смягчившись, он протянул к ней руки. Но в это время вошли камеристки, и ему пришлось уйти.

В своей комнате он торопливо переоделся, словно за ним гнались. Ему опять стало не по себе, и он сорвал раздражение на Гарри. Он чувствовал, что был груб и несправедлив и с Екатериной, и со слугой, хотя объяснить причину этого не мог.

Час в седле не пропал даром: он почти загнал лошадь, но настроение улучшилось.

Трудно было не радоваться такой великолепной лошади, солнцу, бьющему в глаза, легкому морозцу, бодрящему кровь в это декабрьское утро.

Он ускакал далеко в поля и теперь, возвращаясь, ехал вдоль Пратера. Огромные столетние каштаны сбросили последнюю потемневшую листву, а под их ветвями прогуливались, ехали в экипажах и верхом многочисленные гости столицы.

Гордо гарцевал король Пруссии в сопровождении своего адъютанта; лорд Стюарт, эксцентричный английский посол, лихо управлял четверкой лошадей, чем явно бы вызвал одобрение завсегдатаев знаменитого Гайд-парка в Лондоне. За ним в двухместной коляске следовал его молчаливый и сдержанный брат — виконт Каслри со своей блистательной женой, большой ценительницей бриллиантов. Чуть поодаль ехал русский царь, а рядом с ним княгиня Екатерина.

Они одновременно заметили друг друга. Ричард снял шляпу и направился к их элегантной карете. Тут же появился непритязательный фаэтон, в котором восседал император Австрии Франц в сопровождении своей третьей жены Марии-Луизы.

Приближаясь, Ричард понял по взгляду Екатерины, что его грубость забыта и он прощен — она все понимала. Это было прекрасно и страшно. Их отношения для Екатерины были больше, чем того желал Ричард, впервые прикоснувшись к ее губам; кажется, она слишком любила его, чтобы это осталось легким любовным приключением.

— Вы хорошо проехались верхом?

— Я прекрасно проветрился. — Рада за вас.

Она подала ему руку. Улыбки не было на его губах, когда он смотрел вслед их карете. Рачард был так погружен в свои мысли, что не сразу заметил еще один экипаж, проезжавший мимо, а самое главное — кто сидел в нем…

Он лишь мельком увидел, как прямо и напряженно она сидела на краешке скамьи, глаза распахнуты от удивления, на голове зеленая бархатная шляпка, отделанная лебяжьим пухом. Такая же прелестная, как вчера.

Ванда не видела его. Ее внимание привлек шатер цирка, раскинутый прямо на лужайке, где актеры под звуки оркестра выгуливали слонов и лошадей в надежде привлечь публику на вечернее представление.

— У ребенка праздник… — Ричард нечаянно сказал это вслух.

Больше всего на свете он хотел бы повести Ванду в цирк, смотреть на ее восторженное лицо, когда над головами публики — пролетают акробаты, слышать ее смех над шутками клоунов, чувствовать ее дрожь при виде львов.

А почему бы не подарить Ванде этот праздник?

Он непременно нанесет визит баронессе сегодня вечером, в двух словах объяснит, что он был в маскарадном костюме царя. Разве мыслимо из-за прихоти Александра лишить себя радости видеть Ванду?!

Ричард почувствовал, как легко стало на сердце. Он пригласит ее сегодня в цирк! Улыбаясь, он ехал ко дворцу. Знакомые удивлялись любезности, с какой он раскланивался всем подряд. И это-то при его обычной английской сдержанности! Он был благодарен конюху, который отвел его лошадь. Поднимаясь по лестнице дворца, он вспомнил мелодию, что насвистывал утром Гарри.

Переодеваясь, он так весело и беззаботно болтал с Гарри, что тот только диву давался. Когда его господин отправился в банкетный зал, Гарри покачал головой.

— Что только не вытворяют эти женщины! Они играют мужчиной, как обезьяна шестипенсовиком.

Гарри и не предполагал, насколько он был близок к истине. После многолюдного завтрака, когда Ричард уже собрался уехать из Хофбурга и навестить Ванду, он получил записку от царя — тот приглашал его для личной беседы в свою гостиную.

Он помчался к царю, чтобы как-то выгадать время.

Там он нашел и Екатерину, но, прочитав вопрос на его лице, она отвела глаза в сторону.

— Ричард, у меня великолепные новости, — начал Александр.

— На самом деле, сир?

— Екатерина получила информацию величайшей важности. — Царь ласково посмотрел на нее.

Ричард вновь попытался поймать ее взгляд, и неприятное чувство кольнуло его: она намеренно не смотрела на него.