Наследница (СИ)

— Не догадываешься? Или ты уже многим придворным успела подарить по роскошной лошади?

— Бирон?!

— Да. Господин Эрнст Бирон. Уж кто, как не он должен стоять на страже интересов России.

— Не знаю… Мне кажется, что он стоит, скорее, на страже свих собственных интересов.

— Которые никак не связаны с Францией и французами. Ты не заметила, что у Маньана довольно натянутые отношения с ним?

— Не столько сама заметила, сколько много раз об этом слышала. В Зимнем часто это обсуждают. Даже несколько анекдотов есть на эту тему.

— Вот именно. При таком положении вещей он с удовольствием уцепится за любую возможность, чтобы насолить французам.

— Да. В этом есть смысл. Можно попытаться. Только нужно придумать, как связаться с фаворитом. Я уверена, что люди де Бретона будут следить за нами.

— Это верно. Но я, кажется, знаю человека, который пойдёт к Бирону, — Юзеф с улыбкой смотрел на Элен. — Они будут следить за нашими воротами. А как насчёт того выхода, который ведёт на соседнюю улочку? Не пора ли им воспользоваться?

— То есть к Бирону пойдёт пан Ален? — усмехнулась Элен. — Ты же, вроде, всегда был против моих похождений с переодеванием.

— Постепенно привыкаю, — проворчал Юзеф. — И естественно, не отпущу тебя одну. Так что? Принимаешь такой вариант?

— Безусловно.

Вечером следующего дня Эрнсту Бирону, уже подумывающему, не пойти ли почивать, доложили, что какой-то молодой человек, остановленный у входа в Зимний дворец, просит принять его немедленно, уверяя, что должен сообщить что-то важное, а прийти в другое время не может. Вместо своего имени он просил передать: «Тот, кто содействовал в доставке саврасого Кречета». Бирон, разумеется, понял, о каком Кречете идёт речь, но кто такой этот молодой человек не имел понятия. Он предположил, что это может быть красавец-поляк, который везде сопровождает панну Соколинскую. И что ему могло понадобиться? Заинтригованный, Бирон велел привести позднего визитёра в малый кабинет.

Когда вошедший поклонился, Бирон отметил, что это не тот человек, о котором он подумал: ниже ростом, изящнее и вроде бы моложе. Лица в полутьме не было видно.

— Вы странно отрекомендовались, — начал разговор Бирон. — Я что-то не припоминаю вас, хотя хорошо знаю, о каком коне идёт речь.

— Вашу светлость видимо ввело в заблуждение моё мужское платье, — голос был приятным, смутно знакомым и мог бы принадлежать как юноше, так и…

— Бог мой! Вы — госпожа Соколинская?

— Да, ваша светлость. Простите мне мою вольность в одежде, но только так я могла надеяться прийти во дворец неузнанной.

— Нет-нет, не извиняйтесь! Вы прекрасно выглядите в любой одежде, — любезно ответил вельможа, скользя взглядом по стройной фигуре, которую на сей раз не скрывали пышные оборки, корсет и кринолин. То, что он видел, ему явно нравилось, несмотря на излишнюю, по его мнению, худобу. Он предпочитал более пышных женщин. У царского фаворита мелькнула приятная мысль, не в расчёте ли на интимную встречу явилась сюда эта оригинальная полячка, так не похожая на остальных женщин, с кем ему приходилось до сих пор встречаться. Но следующие слова панны развеяли его возникшее было желание.

— Я взяла на себя смелость прийти сюда, так как не знаю, как мне поступить. В политике я ничего не понимаю и из-за этого попала в неприятное положение, — Элен, сделав шаг вперёд, попала в круг яркого света шандала. Когда она взглянула снизу вверх на высокого Бирона, он увидел в её глазах слёзы. — Ваша светлость, ради Бога, подскажите мне, что делать! Месье де Бретон грозит, что заставит меня уехать из России, да ещё и заплатить немалые деньги, если я не соглашусь… А я не хочу… А он следит за моим домом, и мне пришлось… — речь девушки стала бессвязной, голова склонилась.

Но для его светлости хватило простого упоминания имени француза, которого он давно хотел поймать на чём-нибудь, впрочем, как и его непосредственного начальника.

— Де Бретон? Причём здесь де Бретон? Что ему нужно от вас? — резко спросил он. Потом добавил уже спокойнее: — Садитесь и рассказывайте.

Элен села на указанный стул и оказалась вся ярко освещена. Её собеседник при этом остался в тени. Она кратко рассказала ему почти всё. Умолчала лишь о сцене в лесу. Всё это время Бирон, сидя напротив, не только внимательно слушал её, но и наблюдал за ней. И ни разу она не дала ему повода сомневаться в правдивости своих слов. Слёз больше не было (и те-то, которые он заметил в начале разговора, Элен еле выдавила), говорила она уверенно. Но вместе с тем нельзя было сказать, что это заученный текст. Когда она закончила, Бирон встал, прошёлся по кабинету. Потом спросил:

— Чего вы, собственно, хотите? Чтобы он просто оставил вас в покое?

— Я бы этого очень хотела, но…но не верю, что так будет.

— Тогда зачем же вы пришли ко мне? Разве не за защитой?

— За советом. Для того чтобы месье де Бретон не навредил мне, я готова отчитываться перед ним. Но решила, что буду говорить либо о каких-то мелочах, не имеющих отношения к политике, либо буду что-то придумывать. Но при этом я могу случайно выдумать то, что повредит моей стране.

— И России?

— Да, конечно, и России.

Бирон ещё раз прошёлся и остановился у окна, глядя на своё отражение в тёмном стекле.

— Иными словами, вы готовы играть в политику, в которой, по вашим словам, ничего не понимаете. Зачем? Вы чего-то не договариваете, — опытный интриган просто носом чувствовал какой-то подвох.

Элен опустила голову, помолчала несколько секунд и тихо произнесла заготовленные на случай такого вопроса слова:

— Я не хочу, чтобы польским королём стал Станислав Лещинский.

— Почему?

— Это вопрос симпатии и антипатии. Человек не волен в этом.

— И всё же у всякой антипатии должна быть хоть одна причина.

— Вряд ли человек добьётся чего-либо лучшего во второй раз, не добившись в первый. Господь дал пану Лещинскому шанс стать королём, а он не смог удержаться на престоле.

— Не очень убедительно. Ну, хорошо, будем считать, что я поверил вам. Чего же вы ждёте от меня?

— Мне бы хотелось все свои… доклады месье де Бретону сначала доносить до вас, чтобы вы дали разрешение или запретили говорить.

— Ммм… Это слишком сложно. Барон — стреляный воробей и легко заметит всю эту…суету. Уж лучше сделать по-другому, — видимо, Бирон всё же поверил Элен и теперь прикидывал, как выгоднее воспользоваться ситуацией. — Я найду способ передавать вам то, что следует довести до ушей барона. Это можно делать… э-э… за картами, — он задумчиво смотрел в одну точку, видимо на ходу составляя план будущей игры с французом, — или в церкви, это ещё удобнее.

— Можно передавать и через пана Вольского.

— Это тот ваш телохранитель, о котором идёт так много пересудов? — улыбнулся Бирон.

— Пересудов? О чём? Он мой троюродный брат, хотя я и называю его кузеном. А то, что он взял на себя обязанности телохранителя — его самостоятельное решение. Я благодарна ему.

— Хорошо-хорошо, я понял. Так он тоже в курсе? Что ему известно?

— Всё, что мне. Ведь он всегда рядом.

— И барон говорил с вами в его присутствии?

— Нет, но я передала пану Вольскому весь разговор от слова до слова. Как и вам, ваша светлость. И это пан Вольский посоветовал мне обратиться к вам. Он сказал: «Кто, если не его светлость стоит на страже интересов России».

— Вот как. Приятно. Тем более что это правда… Что ж, будем считать наш разговор успешно завершённым. Я уведомлю вас о том, кто будет моими посланниками, — и, видя некоторое разочарование на лице Элен, он добавил с улыбкой: — Не переживайте, я не забуду о вас. Я тоже заинтересован в этом деле. Это будет восхитительная шутка: опытного французского интригана обыграла молоденькая девушка! — и он тихо рассмеялся с довольным видом.

А на следующий день в доме Элен вновь появился де Бретон. Он пришёл за ответом. Элен приняла его в той же небольшой комнате, выполняющей роль гостиной. Она стояла возле окна, разговаривая через плечо, и не предложила сесть посетителю. Она сразу заявила, что всё обдумала и согласна, но следует обговорить ряд мелких вопросов. Довольный тем, что всё устроилось, и можно будет доложить о своей удаче Маньану, барон благосклонно поинтересовался, какие это вопросы.