Наследница (СИ)

После рассказа Тишки, Элен была в недоумении. По всему выходило, что Кусков, управляющий графа Кречетова, был одним из тех, по чьей вине она осталась одна. Надпись однозначно на это намекала. Но кто её написал? Судя по французскому тексту, автор записки был образованным человеком, а, следовательно, скорее всего дворянином. Но кто он? Кому могло стать известно всё, что происходило тогда, в её детстве? Даже если допустить, что кто-то узнал о трагедии семьи графа Владимира Кречетова, то кто и каким образом смог узнать имена негодяев? Ведь если перевод записки был точен, выходило, что таинственным мстителям были известны виновники, все пятеро. Но откуда? И зачем кому-то мстить им?

— Ничего не понимаю. Кому, кроме меня пришло в голову разыскивать этих людей? — Элен ходила по комнате туда-сюда, не останавливаясь.

— Постой, — Юзефу надоело это хождение, — а не могли это сделать крестьяне?

— Что сделать? Убить управляющего?

— Да. Может, он был с ними так груб или даже жесток, что они решили свести с ним счёты.

— Ага. А потом написали фразу по-французски. Знаешь, мой отец, конечно, старался сделать всё, чтобы в деревнях умели писать, но не по-французски же! Да и не жаловались они на управляющего, когда я говорила с ними в прошлом году. Он скорее вовсе ничего не делал, чем делал что-то плохое. Так что мужикам мстить ему было не за что.

— Да. Не получается, — Юзеф задумался, а потом спросил: — А помнишь, ты как-то раз упомянула, что в прошлый раз встретилась в России с любопытным человеком.

Элен остановилась, посмотрела на него, нахмурившись.

— А-а. Ты имеешь в виду Чёрного Рыцаря?

— Кого?!

— Прости. Это я про себя так называю того разбойника в маске, о котором рассказывала. Уж больно он напомнил мне одного из персонажей книг, прочитанных мною… Так что ты о нём хотел сказать?

— Не мог ли этот твой Чёрный Рыцарь расправиться с управляющим?

— Ну, в принципе, конечно, мог. И людей у него много… И французский он, я думаю, знает. Но в таком случае нужно предположить, что ему известны подробности нападения на мою семью. А этого быть не может! — Элен даже ногой топнула.

— Что ты нервничаешь? Никогда я тебя такой не видел.

— Да потому что я не нахожу ответов на, казалось бы, простые вопросы. А без этих ответов всё происходящее — абсурд!

— Ну, почему же абсурд? Ты делаешь такой вывод, исходя только из того, что кто-то убил человека, до которого рассчитывала добраться сама?

— Да причём тут это! Ты пойми, — Элен села напротив Юзефа в кресло, опершись локтями о колени и подавшись вперёд, — кому-то известны имена всех пяти виновников преступления. Всех! Я их не знаю, а этот таинственный мститель, выходит, знает! Надо ехать туда.

— Погоди, не торопись. Зачем ехать?

— Как зачем? За ответами на мои вопросы.

— Уверена? Я вот сомневаюсь. Во-первых, тот человек, который написал это послание на дощечке, вряд ли хочет, чтобы его нашли. Даже если допустить, что это и есть твой Чёрный Рыцарь. Один раз ты встретилась с ним случайно…

— Не случайно. Он следил за мной, чтобы…э-э… забрать ценности.

— То есть ограбить, — кивнул Юзеф и, видя, что она собирается возразить, быстро добавил: — Прости, Элен, но это называется именно так. Так вот, я продолжаю. Встреча ваша произошла, как ты сама признаёшь, по его желанию. Но кто тебе сказал, что в этот раз Рыцарь вновь захочет встречи? Что-то мне подсказывает, что будет всё так, как захочет он, самой тебе не удастся его найти. Это, во-первых. Но есть ещё и, во-вторых. На доске было написано: «ты будешь пятым», помнишь? Это означает, что человек, убивший управляющего, не тронет сейчас графа. Он собирается разыскать и, видимо, тоже убить, ещё троих. Но вряд ли эти трое сидят в доме вместе с графом. Согласна?

— Да, — во время монолога Юзефа, Элен немного расслабилась. Теперь она сидела, откинувшись на спинку кресла и положив руки на подлокотники. О волнении говорили лишь нервные движения пальцев, поглаживающие мягкую обивку кресла. Юзеф продолжил:

— Значит, нужно искать этих людей в другом месте. И начинать нужно здесь, в столице.

— Я вот чего ещё не понимаю. Если…граф, — это слово далось ей с трудом, — так боится осуществления угрозы, то почему сидит там, в имении, где так велика вероятность встретиться с этой опасностью? Почему не возвращается в Петербург?

— Может, опасается переезда? Дороги опасны.

— Нет, это не причина. У него наверняка достаточно людей для охраны.

— В таком случае, граф видимо сделал те же выводы, что и мы: между ним и первой жертвой ещё трое. А вот причины, по которым он не возвращается в столицу, с этим не связаны, но, безусловно, они есть и веские.

— Таким образом, — Элен снова встала, но больше не металась по комнате, а просто подошла к окну, — мы так и не знаем ответа ни на один вопрос. Кто убил? Кто следующий? Почему граф не едет в столицу? И когда мы найдём эти ответы — неизвестно, а главное — неизвестно, что для этого нужно сделать.

Элен не догадывалась, что ответ на последний вопрос она получит очень скоро и из такого источника, о котором даже помыслить не могла.

Через несколько дней, идя по коридору Зимнего, Элен услышала, как её тихо окликнули. Она остановилась. Слева, в приоткрытой небольшой двери, скрытой нишей, стояла уродливая маленькая фигурка и манила её к себе рукой. В полутьме Элен не сразу узнала Авдотью Буженинову. Та, заметив, что Элен её, наконец, узнала, отступила в комнату, продолжая звать за собой. Элен сделала шаг, но Юзеф остановил её.

— Не ходи, — по-польски сказал он.

— Почему? — так же по-польски спросила она. — Чего мне бояться?

— Тогда я пойду с тобой.

Буженинова, поняв намерение Юзефа, покачала головой:

— Нет, пусть твой пан останется здесь, — прошептала она. И, усмехнувшись, добавила, обращаясь к нему: — Не бойся, барин, я не ем хорошеньких девушек.

— Юзеф, подожди меня, я не долго, — уже по-русски сказала Элен и вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.

— А ты смелая, — прокомментировала горбунья. — Или просто не знаешь, что во дворце люди теряются пуще, чем в лесу?

— Знаю. Только кому я здесь мешаю? Я не знаю никого, кто мог бы желать мне зла.

— Ой ли? Впрочем, я о другом хочу сказать. Того, о ком ты хочешь разузнать, сейчас нет в Петербурге. Живёт в своём имении под Орлом.

Элен опешила. Это ещё как понимать?

— Я… не понимаю вас, госпожа Буженинова, — пробормотала она. — О ком вы говорите?

— Да неужели? Так-таки и не понимаешь? — колючие глазки без тени улыбки сверлили Элен. — Тогда слушай, не понимая. И не бойся: в этой комнате можно разговаривать о чём угодно — никто не подслушает. Можешь мне поверить, я-то дворец знаю. Так вот, этот человек здорово меня обидел. Хотел посмеяться, да не учёл, что матушка-государыня меня любит. Вот по моей жалобе она и отослала обидчика, запретила ему появляться в столице. А всем другим запретила говорить о нём, даже имя его упоминать. Поэтому-то тебе и не удалось ничего о нём узнать. Кому охота в немилость впасть, вот и помалкивают. Хорошо ещё, ты сама напрямик о нём не спросила. Были бы тебе неприятности. Всегда найдётся кто-нибудь, кто расскажет обо всём, что слышит, тем, кому это интересно.

Элен молчала. «Как она догадалась?» — было единственной её мыслью в эту минуту. Как будто подслушав её, горбунья усмехнулась:

— Думаешь, одна ты такая умная да внимательная? Я вот тоже умею подметить многое, что мимо других скользит, и услышать то, что другие мимо ушей пропускают.

Постояли молча, изучая друг друга. Потом Буженинова продолжила:

— Коли интересно тебе, скажу: дом того человека на Фонтанной реке, недалеко от Невской першпективы. Он небольшой, в жёлтый цвет крашен. А над входом — птичка небольшая каменная сидит, вроде той, что ты матушке-царице подарила.

— Как вы догадались, госпожа Буженинова, о ком я узнать хотела? Ведь я ни разу не назвала его имени.