Богатство Лас-Вегаса

Спала она хорошо, без сновидений, и открыла глаза в пять часов, когда ее разбудила Анна.

Выглянув из окна, Салли увидела Чу. Стоя на коленях, юноша пропалывал цветочную клумбу.

Полчаса спустя одетая в бледно-голубое платье, с такой же ленточкой, перехватившей волосы, Салли вошла в столовую и заняла место во главе стола. Едва она села, как появился Филип Торнтон, улыбающийся и свежевыбритый. На нем была рубашка с открытым воротом и тщательно выглаженные брюки.

— Добрый вечер, мисс Салли. Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Я — отлично. У вас прекрасный дом. Я вырос почти в таком же. Когда-нибудь вы сможете приехать в Бостон и посмотреть ботанические сады. Вам бы хотелось попутешествовать по стране?

— Нет, не думаю. Мой дом теперь здесь. Когда-то… у меня… был другой дом. Ужасно… не хочу вспоминать. Тогда, давным-давно, я твердо решила, что никогда не покину своего дома, если он у меня будет. Вряд ли я передумаю. Заниматься начнем завтра?

— Да. У меня все уже готово, только сначала нам надо поговорить. Возможно, после обеда мы сможем посидеть в саду, и вы расскажете мне, что желаете узнать, чему научиться. Мы в Бостоне всегда пьем после ужина кофе в саду. Извините, не всегда, а, конечно, летом. Замечательный обычай. А вы это делаете?

— Я пью лимонад летом. Обычай — это то, что делают каждый день?

— Примерно так.

— Я подумаю. Вам понравился ужин?

— Восхитительный. Не думаю, что пробовал когда-нибудь такое вкусное мясо.

— Вы в Бостоне едите не так?

— Да. Мы предпочитаем варить, а не жарить или запекать. В Бостоне делают восхитительные вещи. Ко всему привыкаешь, в том числе и к определенному питанию. У вас здесь здоровая пища.

Здоровая пища? А разве может быть пища нездоровой? Салли окинула взглядом стол: ростбиф, толченая картошка, соус, хлеб из кукурузы, клюква, луковый салат со свежей ветчиной, свежие бисквиты, желтое масло, земляничный джем.

— На десерт у нас шоколадный торт. Я люблю сладости, особенно лакричные леденцы.

— Вот как! И я тоже. У нас есть кое-что общее, мисс Салли. Я люблю вставать пораньше, еще до восхода солнца и смотреть, как оно выплывает из-за горизонта. Люблю начинать работу с утра. Спать ложусь обычно довольно рано. А вы? Какие у вас преференции?

Если бы знать, что это такое!

— Встаю я рано. Проснуться утром для меня большое облегчение: часто люди умирают ночью, и это меня пугает. Спать я отправляюсь тоже рано.

— Со временем мы лучше узнаем друг друга и увидим, что у нас есть и другие общие интересы и привычки. Узнавать что-то о людях — это удивительно. Человек учится, задавая вопросы. Никогда не бойтесь задавать вопросы, мисс Салли. Кстати, если я спрошу вас о чем-то, а вы не захотите ответить, то так и скажите. Я пойму.

Глаза у него были того же цвета, что и шоколадный торт Анны. Мягкие. Теплые.

— Что-нибудь не так?

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Вы так смотрели на меня, словно хотели о чем-то спросить, а потом передумали.

— Я думала о том, что у вас глаза цвета шоколадного торта.

Филип откинул голову и рассмеялся. Такого чудесного звонкого смеха Салли еще не слышала.

— Я принимаю это как комплимент.

— Как хотите, — бросила она.

— А вот у вас глаза цвета неба. Вы когда-нибудь видели колокольчики? Они растут в саду у моей мамы. Вот такие же у вас глаза.

Салли вспыхнула.

— Спасибо.

— Шоколадный торт и колокольчики. Вот так комбинация! — в голосе Филипа послышались насмешливые нотки.

Позднее, когда они уже были в саду, Салли сказала:

— Это мое любимое время суток. День завершен, позади ужин, сейчас уйдет солнце и нас обнимет тьма. Так всегда говорила моя мама, когда я боялась ночи. Нужно всегда трудиться днем не покладая рук, тогда сможешь оценить чувство усталости, которое приходит вечером. Вам это не кажется… странным?

— Вовсе нет. Ребенком я тоже боялся темноты. У меня был игрушечный солдатик, и я ставил его у дверей, чтобы он защищал меня ночью. Я называл его Иван. Он до сих пор лежит у меня в чемодане. Если когда-нибудь у меня будет сын, я отдам ему солдатика.

— Иногда мне хочется заглянуть в будущее и узнать, что ждет меня там, — сказала Салли.

— А я ничего не хочу знать.

— Я говорю «иногда». Не всегда.

— Жизнь была бы скучна, если бы мы знали, что ожидает нас в каждую следующую минуту.

Что ж, это правда. Не зная, что ответить, она ограничилась тем, что кивнула в знак согласия.

— Если вы не возражаете, мисс Салли, я бы хотел задать вам вопрос. Как вы сумели стать столь богатой? Мистер Уоринг сказал, что вы богатейшая женщина штата, а может быть, и не только Невады.

В ее ушах зазвучали слова Коттона: «Не следует рассказывать другим о своих секретах. Иначе «прошлое» вернется, чтобы преследовать тебя».

— Я унаследовала свое состояние. Всеми моими делами занимается мистер Уоринг. Думаю, он поступил неправильно, сказав вам, что я богата. Это не касается ни вас, ни кого-либо другого.

— Извините. Пожалуйста, не обижайтесь. Мистер Уоринг ведь не вышел и не объявил во всеуслышание: «Салли Коулмэн богата». Он дал понять это. Именно то, о чем он умолчал, позволило мне прийти к определенным выводам. Мистер Уоринг не сделал ничего плохого. И ничем не нарушил обязательств перед вами. Пожалуйста, примите мое извинение. У меня нет права задавать вопросы столь личного характера. Помните, что я сказал? Если вы не хотите отвечать на какой-то вопрос, так и скажите. Вам просто следовало посоветовать мне не соваться не в свое дело.

— Да, следовало. Но я не люблю быть грубой.

— Вы не огорчены?

— Нет. Скажите, с чего мы начнем завтра? Чем займемся сначала? Сколько потребуется времени, чтобы я смогла научиться читать газету?

— Не думаю, что много. Желание научиться — это уже полдела.

— Сейчас июль. Смогу ли я читать и писать, скажем, к Рождеству?

Филип посмотрел на свою ученицу. Ему еще не приходилось видеть столь напряженного, вопрошающего взгляда, не слышал он и такой молящей просьбы.

— Это зависит только от нас с вами. Мое время — ваше. Если вы проявите упорство и настойчивость, то к Рождеству будете читать «Невада стар». Может быть, раньше. Я постараюсь сделать уроки интересными, но и вам придется помочь мне. А сейчас давайте прогуляемся по этому восхитительному саду, чтобы переварить столь чудесный ужин. Вы знаете, как называются эти цветы?

— Нет?

— Деревья?

— Нет. Я все их называю одинаково.

— Вы знаете, как действует артезианский колодец? Если хотите, я попробую объяснить. Или вы подождете, пока начнутся уроки? Это довольно сложный процесс.

— Колодец меня не интересует. Расскажете позже. Мистер Уоринг как-то сказал, что другого такого ни у кого нет.

— Я могу понять, почему. Нужны инженеры, геолога и определенное строение скальных пластов. Дорогое удовольствие. Удивительно, что у вас есть. Эти цветы высаживали по тщательно обдуманному плану. Интересно, уж не садовод ли здесь поработал? Как смешаны цвета! Да, план сада продуман весьма тщательно. Не упущено ничего. Полагаю, здесь вам нравится и вы проводите тут немало времени. Лично я не мог бы придумать лучшего места для занятий.

Салли повела плечами.

— Думаю, мне пора ложиться, мистер Торнтон. Завтракаю я обычно в шесть. Занятия можем начать сразу же после завтрака. Приятно было прогуляться по саду. Спокойной ночи.

Артезианские колодцы, инженеры, геологи, садовники… Ей хотелось плакать от собственного невежества. Она покачала головой. Надо успокоиться! Коттон не раз говорил, что все возможно.

Салли намеревалась пойти в дом и приготовить постель, но вместо этого почему-то опустилась на низенькую комнатную скамью. Над головой перемигивались звезды, шуршал листьями легкий вечерний ветерок, и Салли решила, что более прекрасного уголка она не видела. До нее доплыл слабый аромат цветка, название которого ей было неизвестно. Надо будет обязательно поинтересоваться у Джозефа, подумала Салли, если, конечно, он знает.