Цветок на камне

— Не очень, — уклончиво произнесла девушка.

— Наверное, я должен был сразу пойти к вам, попытаться защитить вас, сделать так, чтобы этот человек не смог приблизиться к вашему дому.

— С нами не случилось ничего плохого, — сказала Асмик и добавила: — Я знаю, как ты относишься к нам, Вардан, и я благодарна за все, что ты сделал для нас.

Решив, что настал подходящий момент, юноша осторожно произнес:

— Вы слышали, как я говорил с вашей матерью, когда просил вашей руки?

— Да.

— Она сочла, что я недостоин вашей любви, но разве сердце каждого из нас не создал один и тот же Бог? Разве знатные и незнатные люди отличаются способностью чувствовать? Не кажется ли вам, что можно придумать какой-то выход, убедить вашу матушку передумать? — пылко произнес юноша.

Вардан понял, что ответит девушка, еще до того, как она заговорила. Прозрение обрушилось на него подобно удару, когда он увидел, что на лице Асмик не дрогнула ни одна черточка.

— Едва ли я когда-нибудь выйду замуж, — медленно произнесла девушка. — Ты достойный человек, Вардан, но судьба складывается так, что я должна остаться с матерью. Она была неправа, когда говорила с тобой свысока, но я и сама не хочу выходить замуж. Ни за тебя, ни за кого-то другого. Давай останемся просто друзьями.

— Друзьями? — глухо повторил юноша и добавил с горькой иронией: — Что ж… Если вам так угодно… я вынужден подчиниться.

Вардану казалось, что он никогда не сможет простить девушке ее равнодушия, ее слепоты. Асмик не желала понимать, что ему не нужна другая, она отвергла его с холодным сердцем, как отложила бы в сторону негодную вещь. Она не знала, как сильно может ранить его душу такая «дружба», отношения без надежды на истинное сближение, на совместную жизнь!

Коротко попрощавшись, Вардан повернулся и пошел прочь. Сначала он не понимал, почему не видит дороги, и только потом заметил, что глаза застилают слезы. Юноше чудилось, будто там, где всего лишь минуту назад билось горячее сердце, образовалась щемящая пустота.

Дома Вардан был молчалив и несобран; глядя на сына, Каринэ чувствовала, как душу наполняет боль.

— Ты слышал о смерти Манушак? — улучив момент, спросила мать, желая отвлечь юношу от горьких мыслей. Она поставила перед ним стакан с виноградным вином и тарелку с мясом, приправленным душистыми и острыми травами.

— Нет, — равнодушно произнес сын, глядя прямо перед собой и не притрагиваясь к еде.

— Это случилось несколько дней назад. Гаянэ осталась совсем одна.

Вардан взял стакан и залпом выпил вино, хотя прежде всегда вкушал благородный напиток медленно, наслаждаясь его терпким ароматом и солнечным вкусом.

— Что она будет делать?

Каринэ пожала плечами.

— То же, что и раньше: наймется в батрачки. Она неплохая девушка, только уж очень бедная.

Вардан усмехнулся. Он — неровня Асмик, а Гаянэ — неровня ему. Почему жизнь так сложна и нелепа?

Незаметно пришла поздняя осень. Обнаженные горы тонули в нежной опаловой дымке. Ослепительно-белые и пронзительно-черные птицы кружили в прозрачной вышине неба.

Незаметно для себя Сусанна и Асмик стали меньше разговаривать. Женщина по-прежнему жила воспоминаниями, а ее дочь пребывала наедине со своими мечтами. Вспоминая разговор с Камраном, Асмик думала о том, что иные слова похожи на теплый дождь, пробуждающий застывшую землю, и удивлялась, как иногда мало надо человеку для того, чтобы познать истину своего собственного сердца и какой жестокой может оказаться эта истина.

Прошло больше месяца. Асмик медленно шла по любимой тропинке, любуясь пейзажем. Было очень тихо, и потому девушка невольно замерла, услышав, как кто-то зовет ее по имени. Вардан? Нет, это был не он. Юноша давно перестал искать встреч с той, что отвергла его любовь.

— Жасмин! — вновь послышалось невдалеке. — Жасмин!

Сердце гулко забилось, и Асмик поспешила на зов. Она почувствовала, что задыхается от преступной и глупой надежды. Так ее мог называть только один человек.

«Помните, я вернусь!» — сказал Камран, и она бессознательно верила в это.

Юноша стоял в самом начале тропинки, там, где она сворачивала к дому, в котором жила Асмик. Увидев девушку, он протянул руки, но потом опустил и просто смотрел на нее. В его глазах полыхала жгучая радость, и угадывался тайный вызов.

Камран выглядел усталым, серебряное шитье на его кафтане потускнело, вместо чалмы на голове была войлочная шляпа. Внезапно он снял ее, бросил на землю и сказал:

— Все это время я жил надеждой на то, что это мгновение наступит, что вы придете ко мне по этой тропинке, придете на мой зов, и в ваших глазах больше не будет страха.

— Я по-прежнему боюсь, — призналась девушка, — ибо я не должна делать то, что делаю.

Он покачал головой, взял руку Асмик и прижал к своим губам. Сердце, душу, тело девушки пронзили чувства, которых она ранее не испытывала. Ее будто ударила молния, а потом что-то внутри обнажилось, сделалось уязвимым. Асмик быстро выдернула пальцы и смущенно потупилась.

Камран сказал:

— Мои люди устали. Мне стоило большого труда уговорить их вернуться обратно этим путем: проводники предлагали более короткий и менее трудный. Я сделал это для того, чтобы увидеть вас. Я не могу задерживаться, мне нужно идти дальше, возвращаться в Исфахан.

— Ваше желание исполнилось, вы меня увидели, — промолвила Асмик.

Он мотнул головой.

— Мне мало этого! Я хочу забрать вас с собой.

Девушка сделала шаг назад, и ее сердце сжалось от боли. За то время, пока ее сердце согревали мечты, а уста были скреплены тайной, ее чувства обострились и окрепли. Она поняла это только сейчас.

— Вы знаете, что это невозможно.

— Почему нет? У меня еще нет ни жены, ни детей. Как только вы примете мою веру, мы сможем вступить в брак. Я много думал об этом, пока ездил по горам. Я понял, что это судьба: я никогда не смогу забыть вас. Мы должны уехать вместе сейчас: боюсь, другой возможности не будет.

Глаза Асмик потемнели.

— Я никогда не предам своего Бога!

— В данном случае это всего лишь уступка обстоятельствам. Это нужно для того, чтобы мы могли пожениться. Поверьте, я не заставлю вас ходить в мечеть и молиться Аллаху. Все, что мне нужно, — это ваша любовь.

— Я не могу дать вам ее, не могу! — с тоской проговорила девушка.

— Почему? — тяжело произнес Камран.

— Потому что моя мать сойдет с ума, если я это сделаю. К тому же я вас совсем не знаю, а вы не знаете меня.

— Я знаю то, что знаете и вы: мы созданы друг для друга. Жизнь мертва без любви, как земля без воды. Я не смогу увезти вас силой, я не способен причинить вам зло. Но если вы откажетесь уехать со мной, мое сердце будет разбито.

Асмик ничего не понимала. Так не бывает! Таким разговорам предшествуют долгие ухаживания, встречи с родителями, сватовство. Она не могла предать свою веру, оставить мать!

Прежде Асмик не ведала, что значит одновременно испытывать противоположные чувства, а между тем Сусанна завещала ей ненавидеть, тогда как сердце велело любить.

— Моя мать не переживет, если я уеду.

— У вас должна быть своя жизнь. Если мы поженимся, вашей матери придется смириться. Она простит вас, когда поймет, что я честен с вами, что мы любим друг друга.

— Почему вы решили, что я вас люблю? — прошептала девушка.

Камран улыбнулся, вспомнив о том, как она шла ему навстречу быстрым, взволнованным шагом. У нее было такое изумленное, радостное выражение лица, будто она вот-вот взмоет ввысь и полетит по небу.

— Это сказали ваши удивительные глаза.

Порыв холодного ветра подхватил охапку сухих листьев и закружил в воздухе. Ни Асмик, ни Камран, всю жизнь прожившие в теплых, даже жарких краях, не знали, как наступает зима в этих суровых горах: врывается в мир и заполняет все вокруг резким ветром, хлопьями снега, покрывает вершины и склоны гор ослепительно-белым ковром.

Асмик задрожала в своей легкой рубашке, и молодой араб обнял девушку, желая защитить ее от ледяного дыхания поздней осени. Асмик подняла голову, и ее губы встретились с губами Камрана. Этот затуманивший разум, лишивший воли и сил поцелуй решил все. Камран подхватил девушку на руки и понес по тропе, прочь от дома, который служил приютом двум одиноким женщинам.