Услышь голос сердца

— Да, — ответила она вполне спокойно.

— А что именно?

— «Амелия», — последовал короткий ответ.

— Это слишком серьезная вещь, мисс Стоун, — покачал головой Эллиот. — Я предпочитаю «Историю Тома Джонса, найденыша».

— Вот как? Приключения очаровательного повесы? Мне следовало бы догадаться.

Эллиот на мгновение растерялся. Пусть даже Эванджелина Стоун не была светской дамой, но она быстро его раскусила. Он окинул взглядом комнату. На них никто не обращал внимания. Сделав глубокий вдох, он чуть заметно наклонился к ней.

— Не говорите больше ничего. Понимаю, что я вас расстроил. Позвольте мне попытаться снова…

— Что попытаться? — прервала его она.

Эллиот опустил глаза и попытался изобразить раскаяние.

— Мисс Стоун, я приношу глубочайшие извинения за то, что доставил вам некоторое неудобство. Боюсь, что я нарушил правила приличия, бессовестно попытавшись флиртовать с вами.

Она одарила его ледяным взглядом.

— Флиртовать?

— Да. И я очень сожалею об этом. Как вы справедливо заметили, здесь не Лондон. Я с благодарностью воспользовался вашим гостеприимством. Так что тем более поступил очень плохо, приведя вас в замешательство.

— В замешательство? — повторила она. На ее безупречно овальном личике промелькнула усмешка.

Эллиот изобразил смиренную улыбку и легонько прикоснулся к ее руке, лежащей на диване.

— Мисс Стоун, вы, словно эхо, повторяете мои слова. А должны бы задать мне хорошую трепку. Сказать, что я недостоин целовать подол вашей юбки, потому что, как вам известно, я действительно недостоин этого, — добавил он тихо.

Эванджелина заметила, как потеплели серые глаза ее красивого гостя, и неожиданно, сама того не желая, рассмеялась. Нет, с этим Эллиотом Робертсом, видимо, хлопот не оберешься, подумала она, понимая, что не может устоять ни перед его очаровательными извинениями, ни перед легкими заигрываниями.

— Помилосердствуйте, мистер Робертс! Довольно! Вы прощены!

— Слава Богу! — театральным шепотом проговорил он, откидываясь на спинку дивана. — Я боялся, что буду пожизненно занесен в «черный список».

Эванджелина, стараясь не встречаться с его гипнотизирующим взглядом, заставила себя вновь посмотреть в книгу.

— С вашим умением выпрашивать прощение, мистер Робертс, вы едва ли надолго останетесь в «черном списке» у любой женщины.

— Мисс Стоун! — шепнул он в притворном ужасе. — Должен вас предупредить, что вы приблизились на опасно близкое расстояние к границе, за которой начинается флирт со мной! Так нельзя, потому что я ваш клиент!

Эванджелина распрямила плечи и попыталась придать своему лицу суровое выражение.

— Мистер Роберте, я вас приютила под своей крышей, почистила, искупала и накормила…

— Как бездомного пса, — добавил Эллиот, печально понурив голову.

— А вы пока не заплатили мне ни одного пенса. Так что не понимаю…

— Ладно, мисс Стоун, — вздохнув, сказал Эллиот и протянул руку. — Вы правы по всем пунктам обвинения, а поэтому, пока мне не предложили спать на подстилке рядом с Фрицем, не проводите ли меня в башню?

— Провожу, — сказала она, откладывая книгу. — Хотя, откровенно говоря, я почти боюсь оставаться с вами наедине, мистер Робертс. В вас слишком много обаяния.

Гость, казалось, даже растерялся от такого откровенного признания, и в его взгляде появилась тревога.

— Я искренне сожалею, мисс Стоун, и даю слово джентльмена, что в дальнейшем у вас не будет причин хоть на мгновение почувствовать себя неуютно в моей компании.

С этими словами он поднялся с дивана и предложил ей руку. Эванджелина, вздохнув и испытав нечто вроде разочарования, хотя это уж совсем не поддавалось никакому объяснению, встала и любезно проводила гостя до площадки главной лестницы, откуда винтовая башенная лестница вела в отведенную ему спальню. Эллиот очень вежливо поблагодарил ее и пожелал спокойной ночи.

В половине первого ночи в Ричмонде старый дворецкий Маклауд отворил тяжелую дверь Страт-Хауса, более века служившего городской резиденцией маркизов Рэннок. В дверь стучали громко и требовательно, поэтому он ожидал увидеть на пороге своего усталого хозяина. Маклауд очень удивился, когда вместо него на пороге появились майор Мэтью Уинтроп и его приятель виконт Линден, которые к тому же нетвердо держались на ногах.

— Добрый вечер, Маклауд, — дружески приветствовал его Линден, зажав в кулаке трость с золотым набалдашником. — Нам необходимо сообщить кое-что очень важное его светлости.

— Важную информацию для Рэннока, — заплетающимся языком добавил майор Уинтроп.

Сквозь очки в серебряной оправе Маклауд окинул взглядом двух щеголевато одетых, сильно подвыпивших джентльменов, стоявших на широких мраморных ступенях перед входом в Страт-Хаус.

— Прошу прощения, господа, но лорд Рэннок еще не вернулся домой. — Он увидел, как джентльмены озадаченно взглянули друг на друга.

Если не считать их несомненной принадлежности к привилегированному классу и сильного запаха спиртного, исходившего от них обоих, то эти двое представляли собой полную противоположность друг другу. Уинтроп был черноволос, широкоплеч и носил обычно мундир военного покроя, тогда как Линден — высокий блондин с ангельски красивой физиономией — был до кончиков ногтей лондонским денди. Для старого дворецкого не было секретом, что эта парочка участвовала во всех нечестивых похождениях Эллиота Армстронга.

Сейчас было трудно себе представить, что в юности лорд Рэннок был совершенно неотесанным и крайне наивным парнем. К концу первого года пребывания в Лондоне репутация Рэннока была испорчена непоправимо. Юный лорд прилагал все усилия к тому, чтобы добиться этого: пил, был вспыльчив, при всяком удобном случае пускал в ход шпагу, а также играл по-крупному.

Однажды поздней ночью после одной особенно азартной игры пьяного маркиза чуть не прикончил рассерженный проигравший партнер. Ему пришлось бы худо, если бы за него не вступились Линден и Уинтроп, которые были лишь немногим трезвее, чем он. Раны Рэннока быстро зажили, обидчику он потом отомстил, но после этого случая весельчак виконт и суровый армейский офицер стали лучшими и единственными друзьями маркиза.

Маклауду было известно, что этим двум джентльменам надлежит оказывать всевозможные почести. Оглядев их с ног до головы, дворецкий деликатно откашлялся и сказал:

— Ну что ж, джентльмены, может быть, вы пожелаете сообщить свою важную информацию сэру Хью? Он дома, потому что у него приступ подагры, и спать еше не лег.

— Отличная идея, Маклауд! — воскликнул майор Уинтроп.

— Вот именно! — возбужденно подхватил Линден. — Идем к сэру Хью.

Оба джентльмена одновременно ринулись ко входу и столкнулись в дверях, запутавшись в собственных конечностях и тростях. Маклауд с полной невозмутимостью поставил Уинтропа на ноги, высвободив его галстук, почему-то обмотавшийся вокруг трости. Он предложил джентльменам присесть, а сам отправился доложить об их приходе сэру Хью.

— Если хотите бренди, наливайте себе сами, — проворчал сэр Хью со своего любимого кресла с подголовником. Распухшая нога пожилого джентльмена была вытянута перед ним и возлежала на горке пуховых подушек, положенных на скамеечку для ног.

— Послушайте, сэр Хью! — воскликнул лорд Линден, слегка покачиваясь на ногах и с любопытством поглядывая на больную ногу. — Больно, наверное, а?

Щеголеватый виконт, неизвестно почему не пожелавший расстаться у входа со своей тростью, сделал движение, словно хотел потрогать ее кончиком воспаленный большой палец Хью.

— Только попробуй прикоснуться, сукин сын, — убью! — раздраженно пророкотал сэр Хью.

— Послушайте, Хью, зачем вы сердитесь? — миролюбиво сказал Уинтроп.

— Наверное, ему нужна женщина, — объяснил ничуть не обидевшийся Линден и тяжело шлепнулся на кожаный диван. — Проклятие Бенэмов, не так ли, старина? — Он уставился затуманенным взглядом на сэра Хью, требуя подтверждения.