Скажи «да», Саманта

Мне ни разу не доводилось танцевать до наступления вечера, потому что я весь день была на работе, но Хортенз говорила мне, что ее несколько раз приглашали на чай с танцами в отель «Савой», и утверждала, что это было весьма шикарно.

Тем временем оркестр, состоявший из фортепьяно, саксофона и барабана, наигрывал мелодии в дальнем конце гостиной.

Если я выглядела необычно в своем серебристом платье, низ которого был сделан наподобие восточных шальвар, схваченных у щиколоток изумрудными застежками, то и другие гости были одеты не менее вычурно, а у одной дамы на голове красовалась чуть ли не целая райская птица.

Леди Мэлдрит, маленькая, подвижная особа, похожая на хорошенького длиннохвостого попугая, шумно приветствовала Джайлза:

— О, я так рада, что вы привели с собой вашу новую фотомодель. Мне очень хотелось познакомиться с ней. Ее фотографии в «Вог» просто божественны.

— Вы льстите мне, — ответил Джайлз, не скрывая восторга.

— Ни в коей мере! — возразила леди Мэлдрит, устремляя на меня выразительный взгляд из-под накрашенных ресниц.

Джайлз галантно поцеловал ее руку, но тут появились новые гости, и мы прошли дальше, в глубину гостиной.

Я огляделась. Женщины все до одной были в роскошных туалетах. Все они были ухоженные, изнеженные, с выражением скуки на лице. А мужчины выглядели постарше и казались какими-то отяжелевшими, точно бремя богатства пригибало их к земле.

Джайлз, разумеется, был знаком со многими из присутствовавших здесь гостей. Его моментально окружили женщины, прося сфотографировать их и уверяя, что умрут от огорчения, если он им откажет. Поскольку мною, похоже, никто не интересовался, я прошла к окну в дальнем конце гостиной. Оказалось, что оно выходит в тщательно распланированный английский сад на крыше. Здесь были чудные цветы, в том числе лилии, которые я так люблю, небольшой фонтан и скамьи под апельсиновыми деревьями в кадках. В саду никого не было, и я, надеясь побыть в одиночестве, вышла туда и остановилась полюбоваться лилиями.

Прошло всего несколько минут, как следом за мной в саду появились мужчина и женщина. Я отошла как можно дальше от них, но не услышать их разговора было невозможно.

— Вчера вечером вы сказали, что будете мне звонить, Ральф, — раздраженно произнесла женщина.

— Простите, Элси, но я слишком поздно вернулся с ипподрома.

— Я прождала вашего звонка несколько часов. Мне необходимо было поговорить с вами.

— Я был уверен, что вы развлекаетесь где-нибудь вне дома.

— Это неправда, и вы хорошо это знаете. Как можете вы обращаться со мной подобным образом? Ведь вы знаете о моих чувствах к вам!

— О, Бога ради, Элси, не устраивайте здесь сцен.

— Вряд ли мне представится случай устроить вам сцену где-нибудь в другом месте, не так ли?

Женщина слегка возвысила голос.

Хотя я стояла к ним спиной, но почувствовала, что мужчина смотрит в мою сторону.

— Когда я увижу вас снова? — почти с отчаянием в голосе спросила женщина.

— Не представляю, — равнодушно ответил мужчина. — Как-нибудь увидимся.

Женщина издала восклицание, в котором слышались одновременно и гнев, и слезы, а затем, точно не в силах больше владеть собой, круто повернулась и побежала из сада в гостиную, полную людей.

Я стояла, разглядывая цветы и надеясь, что мужчина последует за ней, но он пересек сад и подошел ко мне.

— Я знаю, кто вы, — сказал он, — позвольте и мне представиться.

Я обернулась и увидела перед собой довольно грузного мужчину. Он был старше, чем я предположила, судя по его разговору с дамой. Вид у него был весьма потасканный, но лет в двадцать он, вероятно, был недурен собой.

— Ваше лицо преследует меня с того самого момента, как я увидел вашу фотографию в журнале «Вог», — продолжал он. — Меня зовут Рауден, Ральф Рауден.

— Очень приятно! — отозвалась я несколько нервно.

— Вчера я сопровождал в Эскот одну из девушек, которая работает вместе с вами, — сообщил он.

— Да, знаю, — ответила я. — Мелани говорила нам, что вы ее пригласили.

— Уверен, что ей понравилось, — продолжал он. — А почему бы и вам не пойти со мной завтра?

— Нет, благодарю вас, — поспешно сказала я. — Боюсь, что я занята.

У меня уже были неприятности с Мелани из-за того, что один из ее молодых людей стал за мной ухаживать. Впрочем, лорда Раудена при всем желании нельзя было отнести к разряду «молодых людей», потому что на вид ему было не меньше сорока.

— Давайте присядем и обсудим это, — сказал он. — Я убежден, что вам, так же, как и мне, не по душе это шумное сборище.

— Я не люблю приемов с коктейлями, — сказала я. — Мне кажется, они такие бессмысленные.

— Пожалуй, нам следует познакомиться поближе. А что бы вы сказали насчет уютного легкого ужина вдвоем в ресторане, где мы могли бы поговорить?

Я не знала, что отвечать на это, и просто молчала, устремив взгляд на крыши домов.

— О чем вы думаете, Саманта? — спросил лорд Рауден.

То, что он фамильярно назвал меня по имени, показалось мне дерзостью с его стороны, но я не знала, как поставить его на место.

— Я думаю о том, скоро ли можно будет уехать отсюда, — ответила я.

Лорд Рауден рассмеялся:

— Не слишком лестно слышать это от вас, если, конечно, вы не предлагаете мне проводить вас домой.

— Нет, конечно нет! — поспешно ответила я. — Я здесь с мистером Барятинским, и он отвезет меня домой.

— Мне бы хотелось сделать это самому, — сказал лорд Рауден. — Но как раз сегодня я не могу просить вас поужинать со мной, потому что у меня назначена встреча, которую я никак не могу отменить. А как насчет завтрашнего вечера?

Внезапно я поняла, что не хочу ужинать с ним наедине. Было что-то неприятное в том, как он смотрел на меня, что-то, что стесняло меня и отчего мне было не по себе. Я, конечно, всегда чувствовала смущение при встрече с мужчинами, но тут было что-то другое.

— Я… думаю, это… невозможно.

— На свете нет ничего невозможного, — возразил он. — Особенно, если это касается нас с вами.

Я поднялась со скамьи.

— Пожалуй, мне следует пойти и отыскать мистера Джайлза, — сказала я, — он очень рассердится, обнаружив, что я исчезла. Я вышла сюда только на минуту, подышать воздухом.

— Я отпущу вас, но с условием, что вы пообещаете принять мое приглашение и поужинаете со мной завтра вечером, — сказал лорд Рауден.

Я готова была повторить свой отказ, но тут меня осенила более удачная мысль.

— Могу я дать вам знать об этом завтра утром? — спросила я. — Я могла бы позвонить и передать сообщение вашему секретарю.

— Если вы позвоните мне до одиннадцати часов утра, то я сам отвечу на ваш звонок, — сказал он. — А еще лучше будет, если я вам позвоню.

— Меня будет трудно найти, — уклончиво ответила я. — Но я позвоню вам обязательно. Обещаю.

— А вам можно верить, Саманта? — спросил он.

— Да, конечно, — ответила я.

— Слово «конечно» здесь неуместно, — возразил он, — потому что большинство женщин — безбожные лгуньи. Но, как ни странно, вам я верю. Раз вы говорите, что будете звонить, то так оно и есть. Но имейте в виду, отказа я не приму!

Мы разговаривали уже на ходу, и, войдя в гостиную, я к своему огромному облегчению увидела Джайлза, стоящего совсем близко от меня, около окна.

— Я позвоню вам завтра до одиннадцати, — сказала я лорду Раудену и поспешила к Джайлзу.

Он не обратил на меня ни малейшего внимания, поскольку был увлечен беседой с каким-то молодым человеком, но тот, увидев меня, сказал Джайлзу:

— Вы не представите меня даме?

Джайлз глянул в мою сторону так, словно только сейчас вспомнил о моем существовании.

— О да, конечно! Саманта, это знаменитый писатель, о котором все говорят и который довел до белого каления всех критиков небывалым успехом своей книги. Дэвид Дарэм — Саманта Клайд!

Дэвид Дарэм оказался совершенно не таким, каким я его себе представляла. Во-первых, он был более высок и широкоплеч, чем по моим наивным представлениям должен был быть писатель. Одет он был изысканно и обладал той особой непринужденной элегантностью, с какой обычно англичане носят костюм, отчего он кажется частью их. У него были проницательные темные глаза под крылатыми бровями, а рот его был искажен недоброй усмешкой. Это было странное лицо, почти сардоническое, оно казалось насмешливым, слегка грубоватым, точно он намеревался бросить вызов всему свету и сам же из-за этого над собой посмеивался.