Искусство обольщения

— Вы не придаете значения общественному мнению о вашем поведении, — упрекнула она.

Лорд Рэтбоун презрительно засмеялся.

— Откровенно говоря, моя дорогая мама, все эти истории, которые вы мне повторили сейчас, для меня — совершенный нуль! Я удивлен, что вы придаете такое значение старым сплетням и байкам.

— Но оба твоих дяди не питают к тебе добрых чувств, — заметила леди Рэтбоун.

Лорд Рэтбоун вздохнул, расправив плечи и загородив собой массивный камин.

— Насколько я знаю их обоих, мэм, это даже слишком мягко сказано, — тихо сказал он.

Леди Рэтбоун кивнула. Она хорошо знала, что ее родственники по мужу ненавидели ее сына. Если бы не его совершенно нежданное появление на свет, титул и поместья отошли бы им.

Когда-то она вышла замуж за джентльмена значительно старше себя по возрасту. Прошло несколько лет, детей в браке не появлялось. И было бы удивительно, если бы старший после ее мужа брат не начал лелеять надежды на титул и недвижимость, которая приносила доход в тысячу фунтов ежегодно. Вторая часть наследства по завещанию переходила младшему из братьев в случае, если у старшего нет наследника. Оба брата получали по солидному кушу в случае смерти бездетного лорда Рэтбоуна. С рождением наследника их честолюбивые мечты рухнули.

Леди Рэтбоун барабанила пальцами по подлокотнику кресла, припоминая прошлое. Ее муж от рождения сына пришел в восторг. Он не любил своих братьев, считал их алчными и не верил в их добросердечие. Его старость год от года увеличивала шансы братьев на наследование титула и поместий.

С рождением сына у лорда Рэтбоуна будто появилось второе дыхание. Он обрел прежнюю энергию, но пересмотрел прежний образ жизни и стал следить за здоровьем. Он проводил с сыном много времени, что вызывало изумление и пересуды. Его связь с сыном была неподдельно сердечной и крепкой.

Старый лорд Рэтбоун прожил до пятнадцатого года жизни своего наследника. По его смерти братья налетели на наследство, как стервятники. Хотя подрастал законный наследник, но управление поместьями неизбежно попадало в их руки, поскольку они являлись опекунами до достижения мальчиком совершеннолетия. К тому времени вряд ли что-либо осталось бы наследовать.

Братья Сэндидж радостно потирали руки, глаза их горели алчностью. На похоронах они говорили грустные речи и выражали соболезнования. Леди Рэтбоун приняла их соболезнования со скупой улыбкой. Ее неэмоциональность была расценена ими как глупость.

Когда зачитали волю покойного, оказалось, что леди Рэтбоун является единственной законной опекуншей малолетнего. Она вышла тогда из библиотеки, где оглашали завещание, не удостоив разъяренных братьев даже взглядом. В своих апартаментах она наконец-то вволю наплакалась, затем умылась, напудрилась и пошла вниз приказать выдворить своих лицемерных родственников из дома.

Завещание вызвало скандал. Братья покойного оспорили его. Они заявили, что составлено завещание было под влиянием старческого слабоумия, поскольку ни один джентльмен в здравом уме не мог бы возложить столь большую ответственность на слабую женщину. В определенных кругах долго рядили, мог ли значительный возраст покойного наложить отпечаток на его здравый ум.

Но это предположение было признано несостоятельным местным дворянством. Даже перед смертью с лордом Рэтбоуном считались как со значительным авторитетом: он не утерял до последних дней ни физических сил, ни умственных способностей.

Воля покойного была признана неоспоримо законной. Было доказано, что документ был подготовлен не в самые последние тяжкие дни ушедшего, как предполагалось некоторыми, вовсе наоборот. Братья Сэндидж в особенности были раздосадованы Тем, что завещание было написано накануне рождения сына покойного и не было изменено ни на букву в течение пятнадцати лет.

Леди Рэтбоун перевела взгляд на сына. Как всегда, она чувствовала большое удовлетворение от его явного внешнего сходства с отцом.

Когда в свое время было объявлено об ожидающемся рождении наследника, пошли слухи о ее молодом любовнике и о том, что ребенок будто бы должен родиться от незаконного союза. Эти слухи в течение ряда лет злобно подогревались братьями лорда Рэтбоуна. Но пока мальчик рос и взрослел, окружавшие все более убеждались в его явном сходстве с лордом Рэтбоуном. К пятнадцати годам сходство его с отцом стало разительным. Лорд Рэтбоун в преклонных годах слегка ссутулился, и его когда-то угольно-черные волосы стали совершенно седыми; но пронзительные, удивительно голубые глаза и широкоскулое, мужественное лицо остались прежними.

Леди Рэтбоун пережила оскорбления, клевету и злобность семейства мужа и выносила все это со спокойным достоинством. Если ее аристократичные манеры стали еще более выраженными и если она все более не выносила общества дураков, то этому вряд ли стоило удивляться. Она выполняла свой долг по отношению к сыну так же стойко и спокойно, как это делал бы мужчина, даже, вероятно, лучше, потому что она оберегала сына и его наследство с отвагой, которую нельзя было ни отрицать, ни не заметить.

К своим родственникам леди Рэтбоун относилась с холодной вежливостью. Ни одному из них не было разрешено посещать ее в поместье Гейнскурт, ни один из них не приветствовался на приемах как родственник. Она никому не отдавала отчета в том, как управляет имениями.

Леди Рэтбоун могла с гордостью оглянуться на прожитые годы. Она сохранила имения мужа от жадных братьев, вырастила красивого, сильного духом сына. Однако ее задача все же не была выполнена до конца.

Леди Рэтбоун знала свои собственные сильные и слабые стороны. Если бы в противостоянии родственникам была замешана лишь она, у нее была бы уверенность, что все кончится в ее пользу. Но в данном случае не она играла главную роль. Как бы ни не хотелось ей признаваться в этом, время безжалостно уменьшило ее силы и способности защищать сына.

Как только виконт достиг восемнадцатилетия, леди Рэтбоун внезапно заявила, что прекращает свое опекунство над сыном. В ответ на осуждения друзей и врагов она заявила, что независимый характер виконта слишком схож с отцовским, чтобы влиять на него посредством каких-либо ограничений. Изумление общества было ничтожным в сравнении с гневом братьев покойного мужа.

И вновь она удостоила их лишь презрительной улыбкой. Они ушли в тень, угадав за ее безмятежностью хорошо выстроенную защиту. Они хорошо запомнили, чем окончилось дело в прошлый раз, когда они недооценили ее силу.

Однако, пока юный виконт Рэтбоун буйствовал в расцвете своих молодых сил, его дядья выжидали. Вполне могло случиться, что в пьяном разгуле с молодым человеком приключится несчастный случай: например, во время безудержной скачки на охоте он сломит себе шею либо его застрелят на дуэли. К тому же шла война. Молодой человек столь дикого темперамента вполне мог со славой пасть на поле боя.

Конечно, было бы трагедией закончить жизнь в столь юные годы, но все шансы погибнуть во цвете лет у виконта имелись.

Дядья лорда Рэтбоуна лелеяли свою мечту. Но годы шли, и молодой лорд Рэтбоун невредимым выходил изо всех переделок, и смерть, которая казалась им столь неизбежной для него, начала отдаляться в перспективе.

Особо злило их то, что лорд Рэтбоун будто нарочно поступал прямо противоположно их ожиданиям, и даже не выразил ни малейшего желания пойти на войну во славу Англии.

Вместо этого лорд Рэтбоун продемонстрировал наклонности, которые особо взволновали его озлобленных родственников. Про него стали говорить как про повесу и распутника. Было очевидно, что однажды он может решить жениться, да еще на леди с его же репутацией.

Виконта обсуждали в свете как превосходную партию. Даже его репутация не могла соперничать с благородством происхождения и его состоянием. Несколько амбициозных матрон прочили за него своих дочерей, но он так и не соблазнился ни одной красоткой.

Тот факт, что за виконтом охотились женщины, вызывал ненависть у родственников лорда Рэтбоуна. Это все объяснялось многочисленными историями о похождениях сына, которые передавались леди Рэтбоун.