Возлюбленный враг

— Ах, Боже мой, — сказала Сюзанна, совершенно растерявшись. Алекс решил, что лучше ему самому сказать все прямо.

— Может, вы намереваетесь посетить госпожу Кортни? Я не выдам вас, уверяю.

— Ах, вы слишком добры, сэр, — вспыхнула Сюзанна. — Не то чтобы я хотела ослушаться мужа, понимаете, просто я чувствую, что должна…

— Вполне понимаю, — сказал Алекс успокаивающе и, наклонившись, отвязал каноэ. — Мы отправимся вместе, нанесем дружеский визит вашей ближайшей соседке и кузине. — Он помог ей сесть в каноэ и, заняв место позади нее, оттолкнулся от берега.

Джинни вытащила из круглой печи противень со сладкими пирожками с изюмом и миндалем, поставила их остывать на стол и подошла к двери. Дождь прошел, небо было ясным, хотя в воздухе, наполненном грустными звуками дождевых капель, падающих на ковер из листьев, веяло прохладой. Гилла не было видно, да и вообще с той ужасной ночи он каждое утро уходил из дома. Джинни не знала, работал ли он на земле или нет, но он возвращался лишь вечером, молча ужинал и усаживался у огня со стаканом виски.

Когда он проснулся тем утром, было ясно, что он ничего не помнил, пока не увидел лицо Джинни. Он тут же разбушевался, обвинил ее в том, что она сама спровоцировала его своими дерзкими высказываниями, изменами и постоянным ворчанием. Она ничего не ответила на эти обвинения, лишь поставила перед ним завтрак, и он, в конце концов, озадаченно замолчал. Потом она очень спокойно, без угроз, сказала ему, что не потерпит повторения подобного. Когда он захотел узнать, каким же образом она собирается помешать ему, Джинни просто повернулась и вышла из дома. С тех пор они разговаривали, только если это было крайне необходимо, и Джинни с растущим нетерпением ждала, когда закончится ее добровольное заточение. Синяк на щеке уже приобрел тускло-желтый оттенок, и к завтрашнему дню или самое позднее послезавтра она уже сможет показаться на людях.

Однако «люди» сами проявили инициативу. Из-за поворота появилось каноэ, и она тут же узнала его пассажиров. Сердце ее оборвалось, хотя она и почувствовала восторг при виде каштановых волос. Что могло привести их сюда, если не тревога? Не было ничего необычного в том, что Кортни целую неделю не появлялись у Харрингтонов. Сюзанна уж точно не сочла бы такое отсутствие странным, Алекс непременно встревожился, когда она не появилась на их поляне, но у него были связаны руки; просто немыслимо, чтобы он мог уговорить Сюзанну на этот визит, не выдав себя при этом.

Значит, ей остается только встретить их как ни в чем не бывало. История, которую она рассказала Лиззи о своем якобы падении с лестницы, объяснит следы синяков на лице, и она что-нибудь придумает, чтобы объяснить Алексу свое отсутствие на поляне. Подхватив юбки, она побежала к берегу.

— Какой приятный сюрприз, кузина… ах, и генерал Маршалл. Визит вежливости, я так понимаю. Ничего не случилось?

— Нет-нет, — сказала Сюзанна, выбираясь из лодки на берег. — Я привезла тебе желе из айвы. Такого удачного желе у меня еще не получалось. — Она изучала Джинни так пристально, что та почувствовала, что у этого визита совсем иные причины.

— Что это такое с твоим лицом, кузина? — спросила Сюзанна с притворным безразличием.

— Ах, так глупо получилось. — Джинни небрежно махнула рукой. — На лестнице есть слабая ступенька, я оступилась и скатилась вниз. — Она засмеялась. — Ужасно некрасиво и очень неосторожно. Прошу вас, проходите в дом и позвольте предложить вам небольшое угощение. Вам нравятся пирожки с изюмом и миндалем, генерал? Я только что вынула их из печи.

Алекс что-то вежливо пробормотал и последовал за женщинами в дом. Ему нужно остаться с ней наедине, иначе он взорвется от отчаяния, бессилия и неизвестности. Он должен узнать правду, и если Джинни не прекратит нести какой-то бессмысленный вздор, через минуту он скажет что-нибудь, что поставит их всех в неловкое положение.

— Гиллу последнее время нездоровится, — сообщила Джинни, — поэтому мы и стали такими отшельниками. Из-за больной ноги он никуда не мог выходить, а я с ног сбилась, развлекая его. — Она улыбнулась и налила им ликеру из черной смородины.

«Все ты лжешь», — подумал Алекс, рискнув взглянуть на нее в упор, принимая из ее рук стакан. Легкий румянец появился на ее щеках, глаза вспыхнули. Он мрачно кивнул, и этот жест совершенно ясно показал Джинни, что ей не удалось обмануть его и дальнейшая ложь бессмысленна. Возможность высказаться представилась ему, когда Сюзанна, пробормотав извинения, вышла из дома и направилась к туалету.

— Почему ты не пришла? — тут же требовательно спросил он. — И не трать время на ложь.

— Я была нездорова, — с трудом прошептала Джинни. — Ах, умоляю, не сердись на меня, милый. Я так по тебе скучала и пришла бы, если бы смогла.

— Этот сукин сын избил тебя, ведь так? — Зеленовато-карие глаза горели негодованием, и Джинни поняла, что больше не сможет обмануть его.

— Алекс, это больше никогда не повторится. Прошу тебя, поверь. Все прошло и…

— Как ты можешь так говорить? — воскликнул он. — То, что он уже сделал однажды, легко повторится вновь.

Джинни решительно покачала головой;

— Нет! Я буду знать, что делать, если он еще раз попытается.

— Нужно положить этому конец. Так больше не может продолжаться, — быстро проговорил Алекс, слыша шаги Сюзанны. — Завтра утром будь на поляне, и если тебя там не окажется, я сам приду за тобой.

— Генерал, думаю, нам пора возвращаться. — Муж хватится меня. — Обняв Джинни, она сказала: — Пообедайте завтра с нами.

— Это будет зависеть от Гилла, — ответила Джинни, обнимая Сюзанну в ответ.

— Тогда приезжай без него, — заявила Сюзанна с вызовом.

— Смотри, не говори подобных вещей при Роберте, — заметила Джинни с понимающим смешком, и Сюзанна улыбнулась слегка виновато.

— Нет, он не одобрит этого, и даже не представляю, что думает о нас с тобой генерал.

— Уверена, что генерал оставит свои мысли при себе, не так ли, сэр? — Джинни посмотрела на него и, совсем как прежде, вызывающе вздернула подбородок.

— Там, где это не касается его лично, госпожа, — ровно ответил он. — Но не рассчитывайте на его молчание, если будут затронуты интересы генерала.

Провожая их, Джинни задумчиво кусала губы. Алекс не собирался забывать об этом инциденте. И она по опыту знала, как трудно противостоять ему, когда он что-то задумал.

Она вновь убедилась в этом, когда на следующее утро пришла на поляну. Он беспокойно вышагивал, поддевая носком листья, лицо его было хмурым и не просветлело при виде ее.

— А, ты пришла, — коротко сказал он. — Я уже собирался пойти за тобой.

— Не говори глупостей, — сказала Джинни, гадая, собирается ли он вообще поцеловать ее. Подняв к нему лицо, она повелительным тоном произнесла: — Вы не собираетесь приветствовать меня должным образом, сэр?

Алекс притянул ее к себе, жадно целуя, прижимая так, словно хотел, чтобы она стала с ним единым целым и тем самым была бы защищена от посягательств мужа. Оторвавшись от ее губ, он продолжал держать ее в объятиях, всматриваясь в запрокинутое улыбающееся лицо.

— Ты ведь будешь упрямиться, да, Вирджиния? — Раздраженно покачав головой, он сказал: — Так я и думал.

— Только если и ты будешь упрямым, — ответила Джинни, привстав на цыпочки и целуя его в уголок рта, — Давай не будем омрачать драгоценные минуты спорами. — Она улыбнулась еще шире, глаза ее засияли. — Мне так нужно, чтобы меня любили.

— А я жажду любить тебя, — ответил он, развязывая ее накидку. — Надеюсь, что эта накидка достаточно плотная и не пропустит сырость. Позднее, опершись на локоть и лежа рядом с ней, он заметил:

— И еще кое-что необходимо изменить. Любовь под открытым небом прекрасна в разгар лета, но сейчас уже становится прохладно.

Джинни задумчиво нахмурилась.

— Может, мне стоит обратиться к вождю индейцев? У них в деревне есть пустая…

— Нет, это не годится. — Алекс заставил ее замолчать, приложив палец к губам. — Я не собираюсь прятаться в деревне индейцев. А теперь послушай меня, моя упрямая цыганка.