Любовь Белого волка. Любовь Волков (СИ)

Альфа тем временем уже расправился с одеждой, как Ника, так и своей.

Поцеловав любимого в уголок губ, Лирый принялся аккуратно входить в парнишку, наблюдая, как меняется выражение лица омеги и как тот сжимает простынь.

С каждым толчком, дыхание учащалось, а из губ юноши вырывались тихие стоны. Родитель помнил о наличии ребенка на первом этаже, оттого и пытался сдерживаться и закрывал рот рукой. Бурно излившись, Андреас поменял их местами, устроим голову юноши на своей груди. Николас часто дышал и прикрывал глаза.

Муж достал рукой лежащие рядом брюки и принялся что-то там искать. Омега не придал этому значения, пока не почувствовал прикосновение чего-то холодного к своей шее.

— Что это? — вопросительно посмотрел на мужа, касаясь металла на теле.

— Ожерелье из агата, — улыбнулся альфа.

— Муж мой, я же просил тебя, — стыдливо прикусил губу.

— Я люблю тебя и хочу радовать своего любимого, — с любовью посмотрел на юнца.

Николас молча коснулся губ мужа, постанывая в поцелуй, и, водя пальчиками по крепкой груди.

***

Дири находился в своих покоях, наводя порядок внутри. Юноша не хотел дожидаться слуги, оттого и решил, что вполне способен сам справиться с глажкой собственных вещей, а также с легкой уборкой. Юноша придерживал животик, начав гладить нежную ткань своей ярко-вишневой туники.

Омега был так увлечен своими мыслями, что не заметил, как кто-то выхватил горячий предмет из рук. Со стороны это больше походило на самоубийцу и незваного спасателя, который выхватил из рук то ли нож, то ли кинжал, не говоря уже о другом остром предмете.

Дири обернулся и недоуменно взглянул на Бейона, который пыхтел, подобно паровозу, не осознав всю глупость ситуации. Беременный даже слегка хихикнул, понимая, что лекарю подумалось, что юноша хочет причинить самому себе боль.

— У тебя что, рассудок помутился? Ошпарить себя решил? — негодовал мужчина.

— Я всего лишь захотел погладить свои вещи, — равнодушным тоном ответил омега.

— Но ты мог обжечься!

— Не нужно изображать из себя любящего мужа — альфу, коим ты не являешься, Бейон, — уже серьезным тоном произнес Дири. — Я никогда не попытаюсь уйти в мир иной, хотя бы потому что в моей, казалось бы, совсем юной, но уже никчемной жизни, появился маленький смысл, который растет во мне с каждым днем, и которого я, наконец, увижу спустя пару месяцев, — рука вновь потянулась к утюгу.

Бейон стыдливо опустил голову. Взрослый мужчина вдруг почувствовал себя совсем пристыженно и глупо. Он ведь не юнец какой, чтобы с ним так разговаривали. Ощущение, будто бы Бейон «сделал» Дири ребенка, после чего отказался от него. Лекарь негодовал, возмущаясь поведению юноши.

Бейон помнил тот самый день, когда Дири впервые поцеловал его. Поцелуй был очень нежным и невинным. Невинный… такое неподходящее слово для такого неподходящего омеги, как считал сам травник. Помнил также тот день, когда Дири сказал, что хочет ребенка и ему нужно семя мужчины. Брюнет потом весь день ходил, как ошпаренный, так и не сумев погрузиться в сон, размышляя и краснея от такого предложения.

Глядя, как юноша гладит белье, травник также вспоминал их первую, казалось бы, случайную ночь. Именно она изменила жизнь обоих сердец. После того, как Дири забеременел, Бейон стал помягче относится к омеге, думая лишь о правильном развитии здорового плода. Альфа безумно хотел, чтобы у него родился наследник.

Новость о том, что у мужчины есть сын, причем совсем уже взрослый, зрелый альфа, пошатнула отношения между брюнетом и Дири. Омега не мог понять подобных изменений в лице своего любимого. Этого не мог объяснить и сам Бейон. Он как потеплел, так и вновь, охладел к так любившем его юноше.

— О чем ты думаешь, Бейон? — прервал его мысли сероглазый.

— Что? — переспросил тот.

Дири поменял положение стиранных вещей, после чего обвел мужчину взглядом.

— Ты, верно, думаешь о чем-то, — сделал вывод. — Не о своей ли разрушенной жизни?

— Разрушенной? — не понял альфа.

— Ну да, — горько усмехнулся омега. — Ведь если бы не я, то ты продолжил бы жить обыденной жизнью, а я подорвал твою стабильность. Прощу прощения, Бейон.

— Подожди, — забрал ненавистный горячий предмет из рук юноши. — Дири, малыш, к чему эта ирония? Если ты хочешь, то давай поговорим.

— Поговорим? — оскалился младший. — Нам не о чем разговаривать. Я уже все тебе объяснил. Я сам воспитаю ребенка и никогда ни в чем тебя не упрекну и ничего не попрошу. Если будет воля Богов и для меня наступят тяжелые дни, то я сделаю все, лишь бы ребенку было хорошо. Сдохну, но сделаю. А умирать мне нельзя, — сделал паузу. — Из-за сына нельзя!

— Дири, ты принимаешь неосмысленные решения. Все происходит слишком спонтанно. Несколько месяцев назад, ты молил дать тебе шанс. Затем ты забеременел и мы стали жить вместе. Теперь же, когда все более менее наладилось, ты сам решаешь разрушить то, к чему стремился. Малыш, что происходит с тобой, скажи мне? — сделал шаг навстречу.

— Ничего не происходит, Бейон. Я просто был тебе очень благодарен за такой подарок, как Доминик. Мне кажется, что я был глупцом, а с беременностью, рос не только мой сын, но и его папа. Я осмыслил: Ты никогда не будешь любить меня. Тебе просто не дано полюбить такого, как я. Поэтому, я хочу стать счастливым, благодаря своему ребенку. Мне не нужен какой-либо другой альфа. Мне вообще никто не нужен больше, — прикусил нижнюю губу. — Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив, после того, как мы оба закончим изображать из себя счастливую пару, — посмотрел прямо в глаза мужчине, заставив того стыдливо опустить голову. — Поэтому я не буду тебя беспокоить. Если ты захочешь, то можешь видеться с моим сыном и то, в качестве «дяди Бейона» или же лекаря племени и никак иначе. Доми не будет знать кто его отец. Я никогда ничего у тебя не попрошу. Если ты хочешь найти себе чистого, порядочного омегу, я постараюсь помочь тебе. Ты помог мне с ребенком, а я помогу тебе с супругом. На этом, думаю, поставим точку.

Бейон стоял, как вкопанный. Эти недетские слова очень поразили мудрого лекаря. Он никак не ожидал, что такое может сказать омега, по имени Дири.

Юноша нигде не учился, не обучался манерам и прочему, хотя… Что за глупость? Разве обязательно учиться всему, что говорят, чтобы уметь здраво мыслить и становится поистине взрослым и независимым?

Кареглазый молчал, не зная что сказать. Сердце отзывалось в груди бешеными стуками. С одной стороны, хотелось накричать, возмутиться, с другой же: просто отпустить и молча согласиться с такими, режущими, но правдимыми словами.

— Я не могу согласиться с тобой, Дири. Доминик должен жить с обоими родителями. Я его отец и мне не нравится, что ты делаешь вид, будто я от вас отказываюсь и по омегам хожу. Я хоть раз говорил тебе сделать аборт и прочее? Зачем же ты обижаешь меня подобными речами? — опустил взгляд в пол.

— Затем, что я сам был обижен все эти месяцы, если не годы. Я хочу воспитывать малыша один. — повторил вновь.

— Но ребенок не игрушка! — разгневался лекарь. — Ты не имеешь права лишать его отца, который жаждет рождения сына. Зачем ты так со мной? Сначала забеременел, а теперь хочешь лишить меня волчонка? Не выйдет, Дири!

— Я тебе все сказал! — прорычал младший. — Поступай как желаешь, но знай: Сына я тебе не отдам!

Юноша отошел от мужчины и, не обращая внимания на убийственный взгляд альфы, вышел за дверь.

***

— Господин! — окликнул кто-то позади.

Дири шел по коридору, придерживая животик. Юноша больше ничего не хотел и не желал. Единственное, что было нужно, так это рождение ребенка. Омега даже не сразу понял, что его кто-то зовет, пока голос не раздался над самым ухом.

— Господин? — горячее дыхание.

Дири обернулся и увидел своего врага. Оскалившись, юноша толкнул непонятно откуда взявшегося Лирого в грудь, после чего продолжил путь.

Альфа явно не ожидавший такого жеста, около минуты стоял не двигаясь, после чего рыкнул, и догнав парня, схватил того за руку.