Холодная весна

Петронилла и Луи были приглашены в Ля Фортресс всего на неделю, а затем у них намечалась поездка в Ля Рок-Гажеак. Хватит ли Петронилле этого времени, чтобы установить, какую дозу надо графу, чтобы он оказался бессилен овладеть своею молодой женой? С одной стороны, когда она покупала снадобья у уже известной нам знахарки, та предупредила ее, что разные люди по-разному реагируют на одно и то же лекарство. Наверное, если так обстояло дело с лекарствами, то же самое было и с ядами.

Как только слово «яд» пришло Петронилле на ум, по ее спине пробежал неприятный холодок. Она собиралась не отравить графа, а всего лишь только отнять у него возможность овладеть молодой супругой. На полочке в доме ведьмы она видела и более сильные лекарства, однако решила, что не будет прибегать к чересчур сильным средствам. Настоящие яды могли повлечь за собой массу неприятных последствий. Допустим, при осмотре мертвого тела определят факт отравления. Нет, отрава была делом слишком рискованным. Однако почему бы ей не попробовать травку, которая обычно считалась безвредной? И ее всегда использовали коновалы для лечения вздутия живота у скота. Мало кто знал, что в больших количествах она могла сделать мужчину бессильным. Так намного вернее и безопаснее. Граф был человеком пожилым, все равно ему скоро умирать. Ей не придется долго «пользовать» его. Дело представлялось верным.

Петронилла надеялась, что, Этьен, даже имея с женой интимную близость хоть десять раз за ночь, все равно не сможет зачать ребенка. Однако стопроцентной уверенности у нее не было. Все прежние жены графа оставались бездетными, хоть тогда Петронилла не вмешивалась. Первая из них к тому времени, когда они познакомились с Луи, была давно мертва. И в отношения Этьена со второй супругой, Клодиной, Петронилла не вмешивалась. Сама недавно замужем, она тогда несколько побаивалась графа — мысль о том, что неплохо бы опоить благодетеля чем-нибудь этаким, впрочем, и тогда приходила ей в голову, так как с самого начала она очень болезненно воспринимала проблемы своего мужа. Но она не рискнула. И детей все равно не было. Должно быть, граф Этьен просто свел в могилу двух первых жен — то, что происходило в первую их с Арлеттой брачную ночь, нельзя было назвать любовью, — и теперь целенаправленно вгонял туда же и третью жену.

Но теперь Петронилла была намного старше и хитрее. У нее было два прекрасных сына — Вильям и Лоренс. Раз Луи отмахивается от этих проблем — что ж, тем лучше. У нее будут развязаны руки. Она сделает своих сыновей похожими на себя, воспитает их такими же честолюбивыми и амбициозными. Ради своих детей она готова поставить на карту все. Это необходимо, ибо кто же еще порадеет об их интересах? Луи, что ли? Петрониллу приводила в ужас одна мысль о том, что в один злополучный день графское семя окрепнет и Арлетта зачнет наследника.

Поэтому нужно было срочно набрать тайком необходимое количество ивовой листвы, чтобы Этьен остался импотентом до конца недели.

Тогда она окажется на одну ступеньку ближе к тому моменту, когда Луи станет графом. В темноте, лежа в постели, она искривила губы. Завтра она удвоит дозу.

На следующий вечер граф Этьен неумеренно хлебнул из бочонка бонэского, что был подарен племянником и его женой на свадьбу.

Когда граф и его жена направились на второй этаж донжона, туда, где располагались семейные апартаменты, Петронилла последовала за ними. Она, пригнувшись, устроилась на лестнице на полпролета ниже. Граф с женой разошлись в смежные комнаты. Этьен позвал пажа. Его зеленые глаза сердито сверкали в желтом свете факелов, вино и усталость исказили черты лица. Он выглядел глубоким стариком.

— Марк! Марк! — звал он настойчиво и сердито. — Черти тебя, что ли, унесли? Вечно путаешься под ногами, когда ты не нужен, а как нужен — не дозовешься.

— Могу я помочь вам, господин? — осведомилась Арлетта, выходя из комнатки на лестницу.

— Вряд ли. Какой от тебя толк по ночам? Марк! Марк!

В эту минуту Марк — длинноногий и нескладный паренек лет двенадцати, с копной темных волос и россыпью веснушек на приплюснутом угловатом лице, примчался, прыгая сразу через три ступеньки.

— К вашим услугам, господин мой!

— Ты приготовил мне горячий напиток из вина и яичных желтков? — сердито спросил граф.

Это питье обычно готовилось на ночь из сладкой медовой сыты, приправленной имбирем и шафраном, с добавлением молотого миндаля.

— Конечно, господин. Греется у огня.

— Ну, тогда ладно. — Граф Этьен посмотрел на жену, как бы отпуская ее на покой. — Доброй ночи, мадам.

— Доброй ночи, мой господин.

Графиня видела, как ее супруг положил руку на плечо слуги, чтобы не упасть, переступая порог, и удалился в свою комнату.

Петронилла отчетливо слышала, как Арлетта облегченно вздохнула, затем повернулась и пошла в отведенный ей покой.

По лестнице следом за женой поднялся Луи.

— Идешь? — сказал он, с улыбкой трогая ее за руку.

— Сейчас, погоди. — Между комнатами графа и графини имелась дверь, и Петронилле очень хотелось знать, будет ли она открыта ночью. Она кивнула в направлении уборной. — Мне нужно кое-куда по делам.

Луи кивнул, выпустил ее руку и пошагал по лестнице один.

— Жду тебя, женушка.

Петронилла на цыпочках подкралась к двери опочивальни и приникла к щели в двери.

Она видела, как паж Марк помогал графу раздеться и подал ему в постель горячий грог. Она слышала, как он кряхтел, вытаскивая свой матрас из-под хозяйской кровати. Затем стало темно, так как задули свечи. Матрас слуги, набитый резаной соломой, зашуршал, как только тот улегся на него. Едва ли граф собирался нанести ночной визит жене в присутствии пажа, храпящего прямо тут же, на полу. Но Петронилла все же хотела удостовериться. Если граф все-таки встанет и пойдет к жене, ей нужно было знать, что у него получится.

Через десять минут из спальни графа раздался храп спящих, и Петронилла отправилась к себе в спальню и легла подле мужа. Луи, по счастью, не очень-то налегал на подаренное им же самим вино. Он пока еще не стал графом, но, благословение небес, не был ни садистом, ни импотентом.

За обедом следующего дня граф пил поменьше, чем намедни, но вино было все из того же заветного бочонка.

Петронилла поняла, что идея поднести в подарок вино была внушена ей свыше. Граф втягивал густую красную жидкость с таким удовольствием, что, наблюдая за ним, она решила — беспокоиться не о чем, им с Луи можно возвращаться домой. Надо было только устроить так, чтобы граф Этьен получал вино из погребка ее отца, а не откуда-либо еще. А она-то со своей стороны позаботится, чтобы поток хмельной отравы не иссякал.

Чтобы определить точную дозировку, она подсчитает количество кубков, которые граф выпивает за один присест. Тогда она подмешает в каждый бочонок точно определенное количество листьев, а о постоянстве потребления позаботится сам граф. И никто ничего не узнает.

А если еще кто-либо хлебнет из хозяйского бочонка? Такое вполне могло случиться, но это так, мелочи. Ну, пусть сэр Вальтер выпьет кубок-другой. Худшее, что может быть, так это то, что леди Клеменсия в одну из ночей немного недополучит в скорости и подъеме. Потерпит, куда денется… Или, скажем, Гвионн пригубит… Эта шлюха, жена арфиста, которая, как утверждали слухи, обслуживала и законного мужа, Бартелеми, и бретонского рыцаря, на одну ночку найдет более теплый прием у рогоносца, чем у любовника. Все это мелочь, пустяки; в этом замке только граф Этьен пил бонэское много и постоянно.

Сообразив, что ей следовало делать, и убедившись во всесторонних преимуществах своего плана, Петронилла могла спать спокойно. Но этой ночью она все-таки решила продолжить слежку.

Когда все прочие разошлись, Петронилла снова отпросилась — все туда же — у мужа, и заняла свой обычный дозор под дверью.

Граф Этьен решил провести ночь с молодой женой. Марка оставили в зале, где он устроился спать на циновке, закутавшись в ветхий плащ.