Наследница страсти

— Мы все по нему тоскуем. — Джил встревожилась, когда Алекс, осмотрев комнату, остановил взгляд на лежавшей на кровати фотографии. — Вы что-то искали? — резко спросил он, не отводя глаз от карточки в рамке. — Что это?

Джил опешила.

— Нет, я ничего не искала. Но я не могла не осмотреть его вещи. Минуту назад я почти почувствовала, что он здесь, рядом со мной. — Неужели Алекс подозревает ее? Джил постаралась улыбнуться, но он не улыбнулся в ответ, когда она взяла с кровати фотографию двух женщин. Ее пальцы сами собой скользнули по рамке. — Я нашла это на ночном столике, — сообщила Джил. И снова женщина с родинкой приковала к себе ее взгляд. Одну из этих женщин звали Кейт Галлахер. В душе Джил шевельнулось какое-то неприятное ощущение.

Она продолжала разглядывать женщин на снимке, не сомневаясь, что обладательница дразнящего, живого взгляда пылких глаз и есть Кейт Галлахер. Разумеется, такое же имя — простое совпадение. «Вот если бы только Хэл, умирая, не прошептал „Кейт“, — мрачно подумала она. — Если бы моя собственная фамилия не была Галлахер».

— Что это? — спросил Алекс.

Джил настолько ушла в себя, что вздрогнула от этого тихого вопроса.

— Надпись на обороте сделана рукой Хэла, — проговорила Джил. — На снимке две женщины — Кейт Галлахер и Энн Бенсонхерст, датировано тысяча девятьсот шестым годом. Это показалось мне странным, потому что Хэл не коллекционировал чужие работы. — Она наконец подняла глаза на Алекса. — И разве не странно, что у меня такая же фамилия, как у одной из женщин на фото?

— Галлахер в высшей степени распространенная фамилия, — не раздумывая отозвался Алекс.

— Но зачем Хэл хранил снимок? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? — Она никогда не скажет ни Алексу, ни кому-либо другому, что, умирая, Хэл произнес имя той женщины.

Алекс пожал плечами, но подошел поближе и стал рассматривать фотографию в руках Джил.

— Энн Бенсонхерст была бабушкой Хэла и моей двоюродной бабушкой. Очевидно, Хэл хранил снимок именно по этой причине.

На мгновение Джил испытала облегчение — как все просто.

— Энн Бенсонхерст была его бабушкой, — повторила она. Но затем облегчение улетучилось. Разве это объясняет все? Джил посмотрела на Алекса. — Вы же знаете, что Хэл очень интересовался поздним викторианским и ранним эдвардианским периодами. В Нью-Йорке мы часто ходили в музеи. Его всегда привлекали выставки, посвященные эпохе рубежа веков.

— Он был помешан на истории, — согласился Алекс.

Но Джил внезапно вспомнила один день, проведенный в музее «Метрополитен», и как потом они сидели в кафе, пили капуччино и он обнимал ее за плечи. Ее снова охватила глубокая печаль.

— Что такое?

Джил сглотнула. Она не должна думать о Хэле. Ей следует думать о Кейт Галлахер. Так безопаснее и проще.

— Энн — та, что слева, с более темными волосами?

— Да.

— Она похожа на вас, только проще.

— Ее старшая сестра Джульетта была моей прабабкой.

— А как ваша ветвь семьи оказалась в Америке? — поинтересовалась Джил и вытерла глаза кончиками пальцев.

Алекс, казалось, успокоился.

— Моя бабушка вышла замуж за американца, только и всего. На самом деле ей очень повезло. В Великобритании у нее ничего не было.

Что-то в голосе Алекса заставило Джил взглянуть на него повнимательнее.

— Что вы хотите сказать?

— Моя прабабка погибла еще молодой. Состояние Бенсонхерстов перешло к Энн. Не титул — титулы к женщинам не переходят, только деньги. Мою бабушку, урожденную Фелдстон, отправили в школу для девочек, когда ее отец женился второй раз. Почти все его небольшое состояние отошло к сыну. Моя «бабушка была бедной родственницей, и ей необычайно повезло, что ее полюбил и увез в чужие края американский джентльмен.

«Не отождествляет ли он себя со своей бабушкой?» — подумалось Джил. Но с виду в этом человеке ничто не говорило о бедности. Даже его джинсы свидетельствовали об успехе, самоуверенности и власти. И огорченным Алекс не казался, но девушка чувствовала, что он просто хорошо умеет скрывать свои эмоции.

— Значит, вы вернулись к своим корням, — заметила Джил.

Алекс ответил ей чрезвычайно пристальным взглядом.

— Мои корни находятся в ресторанчике Луиджи, где моя мать проработала официанткой всю свою сознательную жизнь. Мои корни на Кони-Айленде, а не в Мэйфере.

Джил не уклонилась от его взгляда.

— И как вас занесло сюда?

Он отвел глаза.

— Моя мама умерла, когда мне было тринадцать. В этой семье я не был чужим. Мы гостили здесь каждое лето. Они взяли меня к себе. — Алекс коротко улыбнулся. — Я походил на разбойника, попавшего на воспитание в хорошую семью. — Улыбка померкла. — Это событие — самое лучшее в моей жизни.

Джил представила себе мальчишку из Бруклина, оказавшегося в такой семье.

— Вам, должно быть, пришлось нелегко.

Алекс пожал плечами, явно не желая обсуждать эту тему.

Джил снова посмотрела на фотографию Энн и Кейт.

— Разве не стало бы удивительнейшим из совпадений, если бы Кейт Галлахер оказалась моей родственницей? — невольно вырвалось у нее.

— Такое совпадение одно на миллион.

И Джил с этим согласилась. С другой стороны, она чувствовала, что здесь таится нечто большее, чем видно на первый взгляд.

— А вы что-нибудь знаете о ней? — с любопытством спросила Джил, разглядывая женщин. Ей показалось, что Кейт чуть улыбается фотографу. Или она интересовалась им, или просто работала на публику.

— Нет. Откуда мне что-то знать о человеке на старинной фотографии?

— Вы знаете, где их снимали? — Джил передала фото Алексу.

Тот рассмотрел его.

— Честно говоря, не имею ни малейшего представления. — Он положил фотографию на столик. — Хэл был историком нашей семьи, — сказал он. — Мои интересы сосредоточены на настоящем и будущем, а не на прошлом.

— Что ж. — Джил колебалась. — Мне кажется, что меня тоже притягивает история.

Алекс не ответил, и Джил вдруг вспомнила, что уже очень поздно, что она устала и стоит перед ним босая в этой комнате. Тут она заметила, что Алекс тоже босой.

— Пожалуй, мне лучше вернуться в свою комнату и попытаться уснуть. — Джил глянула на ночной столик. Ей почему-то захотелось взять фотографию с собой, еще раз рассмотреть ее. Но она составляла часть семейного достояния и принадлежала Хэлу и его семье. Вряд ли Алекс разрешит ей взять фото.

А вдруг Кейт Галлахер и в самом деле была одним из ее предков? Разумеется, она не могла быть прабабушкой Джил, потому что у них одна фамилия. Джил так увлеклась, что даже вздрогнула.

Алекс все молчал. Его внезапные погружения в молчание вселяли неуверенность в Джил. Она старалась не встречаться с его немигающим взглядом.

— Ну ладно, если вы не возражаете, я налью еще выпить и вернусь к себе в комнату. — И она двинулась к двери.

Алекс стоял, не давая ей пройти.

— Что же произошло, Джил?

Она замерла. Сердце с болью повернулось в груди.

— Или мне следует спросить, как это случилось? Как вы врезались в дерево? — Алекс спрашивал спокойно, совсем не так, как его кузен.

Вот теперь Джил захотелось убежать от него.

— Вы сами сказали, что это может подождать. Мне тяжело сейчас говорить на эту тему. — Она бросила взгляд не дверь, безумно желая сбежать.

— Вам лучше побеседовать со мной, чем с ними, — сказал он. — Завтра Томас пожелает получить ответы на эти же вопросы. Но он очень расстроен и очень зол. Почему бы вам не рассказать обо всем мне? Это спасет вас от нескольких очень неприятных минут.

Сначала Томас, теперь Алекс, нападают, наседают на нее. Джил покрылась испариной.

— Это допрос? — осведомилась она, вспыхнув.

— Нет, если только вы сами не превратите беседу в допрос. — Поскольку Джил не ответила, Алекс спросил: — Почему вы так нервничаете? Что скрываете?

Джил вздохнула.

— Я не нервничаю, — солгала она. — Я измучена, нахожусь в другом часовом поясе, плохо себя чувствую. Я только что потеряла человека…