Все твои тайны

Но этому не бывать.

Откинув одеяла позади себя, Гринли разжал руки. Оливия выскользнула из его объятий, сонно опустилась на подушки, по-видимому, не замечая, что ворот ее ночной сорочки по-прежнему раскрыт. От вида ее роскошной груди Дейну хотелось запрокинуть голову и завыть.

Виконт с тревогой подавил этот инстинктивный позыв. Он же не дикий зверь! Им всего лишь владела примитивная похоть, вожделение мужчины кженщине. А всему виной было то, что его руки по-прежнему были пропитаны ею, он все еще ощущал на языке напоминавшую кожицу клубники шероховатость ее сосков.

Дейн прикрыл ее налитую плоть одеялом, в очередной раз одолев зверя внутри себя. И эта схватка основательно подорвала его силы. Когда Оливия, по-прежнему сонно улыбаясь, закрыла глаза, он почувствовал, как усталость камнем придавила ему плечи. В комнате было невыносимо жарко. Дейн стянул с себя рубашку.

Постель притягивала его как магнит.

«Нет, надо вернуться к себе».

Дейн не хотел спать у нее под боком, слишком уж это отдавало близостью и зависимостью.

– Не уходи, – вдруг прошептала леди Гринли, не открывая глаз.

Дейн глянул на фигурку, одиноко съежившуюся на огромной кровати. А как же Оливия? О ней тоже надо подумать, ведь это ее первая ночь в чужом доме. Он всего лишь проявит… Ну, слово «вежливость» сюда вряд ли подходило. Он всего лишь проявит внимание, если побудет с ней, пока она не уснет. Виконт перебрался на другую половину кровати. Вытянув ноги, он откинулся на спинку, собираясь подумать о принце-регенте. На него необходимо найти какую-то управу…

Голова Дейна незаметно для него самого свесилась набок. Он начал медленно сползать вниз, пока полностью не осел на подушки, а потом забылся глубоким сном. И в это время из-под одеяла выскользнула нежная ручка и попыталась переплести свои пальцы с его.

Окна хозяйской спальни выходили в сад, за которым располагалась стена, где тяжелый зловонный навозный дух конюшен причудливо смешался с ароматом последних увядающих роз.

На этой самой стене, надежно укрытой сенью вьющегося плюща и облетающей листвы молодого вяза, сидел наблюдатель, словно на насесте. Он питал особый интерес к хозяйской спальне, видел, как лорд и леди подошли к огромной кровати. Видел, как они вместе повалились на нее, скрывшись из виду. И как через несколько часов погасла мерцавшая во тьме забытая свеча.

Миссия выполнена.

Из них вышла хорошая пара. Вконце концов, они одного поля ягоды. Ведь всем хорошо известно: голос крови не заглушить!

К тому же он имел дело с такой вероломной кровью.

Наблюдатель улыбнулся. Подбить Генри Колуэлла на измену было сплошным удовольствием. Он твердо стоял на своем, уверенный в своей правоте, покуда ему не подсунули хорошенькую французскую цыпочку. С той поры весь его пыл и преданность сделались достоянием Франции. По крайней мере достоянием женщины, поклявшейся в верности Франции.

Смерть Генри дорого обошлась великой миссии. Только стыд перед собственным сыном мог вынудить Генри пойти на попятную. Это было ясно как день. До чего же приятно теперь наблюдать, как сын катится в пропасть вслед за отцом! История повторялась, и весьма кстати, ведь именно это и требовалось в нынешних обстоятельствах.

За последнее время они понесли несколько потерь, и большей частью из-за этих проклятых «лжецов»…

Руки неизвестного, лежавшие на стене, сжались в кулаки, так что его ногти заскрежетали по камню.

Кто такие эти «лжецы»? Всего лишь кучка помойных крыс, вырождающиеся аристократы. «Какже им удалось с такой легкостью уничтожить лучших представителей нашей агентурной сети?»

Лавиния Уинчелл была настоящей находкой. Очаровательная и беспощадно чувственная, она очень ловко соблазняла этих английских шпионов, обрекая их на погибель. Пока «лжецы» не натравили на нее ее же пособника, Джекема.

Уодсворт, оружейник, с младых ногтей верой и правдой служил Франции. Дальновидный был человек, не в пример своему жадному сыночку. Оба они приносили пользу, пока эти карманники, именовавшие себя знатными господами, не уничтожили и их.

Затем «лжецы» перехватили дочку шифровальщика, тем самым лишив императора рычага воздействия на ее папашу, которого он должен был заставить работать на Францию. Вот уж воистину постыдный промах!

Отнять у него победу, когда он был в шаге оттого, чтобы повергнуть в прах самих «лжецов»… Он горел жаждой мести. Ему явно нужна была новая шпионская группировка. Забросив все дела, он стал неотступно следовать за Дейном Колуэллом.

Нынешние его приспешники – жалкая горстка никчемных младших сыновей и плутоватых слуг – могли переманить на его сторону только новую партию себе подобных. Мелкие воришки и изменники не годились для его дела. Нет, ему был нужен лорд Гринли – человек с безупречной репутацией, если не считать покрытого тайной предательства его отца. Конечно, он мог со временем прибрать к рукам власть в правительстве, но был довольно ленив и равнодушен к политике.

Что ж, если Англии не удалось завоевать его преданность, это сделает Франция. И чтобы захватить короля, надо воспользоваться королевой.

Тело наблюдателя затекало от неудобной скрюченной позы на холодном камне. Незнакомец осторожно распрямился и спрыгнул обратно на землю по другую сторону стены. В деревянном помещении конюшни зашевелились лошади. Они тихонько ржали, надеясь на ранний завтрак.

Наблюдатель стремительно зашагал по аллее, не дожидаясь, пока конюх выяснит причину их беспокойства, и растворился в темноте с ловкостью человека, проделывавшего это не один раз.

Когда Оливия проснулась, в комнате было темно, а угли едва тлели в камине. Она сладко потянулась, собираясь повернуться на другой бок и снова погрузиться в сон, но неожиданно коснулась чего-то твердого.

Нога. Мужская нога. Нога ее мужа.

Мужа, по-прежнему одетого в брюки, тогда как она спала чуть ли не голышом. Какой стыд! При этой мысли по телу Оливии прокатилась легкая зыбь.

«Интересно, каково было бы предстать перед ним обнаженной, словно… словно обращенная в рабство принцесса перед королем отсталой страны?»

Зыбь усилилась, перейдя в дрожь возбуждения. Если он вдруг проснется и увидит ее такую, полунагую, открытую для ласк, закончит ли он то, что начал этим вечером? Оливия была уверена, что за этим должно последовать что-то еще. Она видела, как жеребцы покрывают кобыл и как кобели спариваются с самочками, хотя подозревала, что люди делают это несколько иначе, нежели четвероногие твари.

Девушка закрыла глаза, несмотря на то что в комнате царил полумрак, и попыталась представить, как Дейн взгромождается на нее… точно жеребец, пристраивается сзади. Его мускулы перекатываются под золотистой кожей, лоснящейся на солнце…

Оливию пробрала дрожь.

Своими движениями она, должно быть, разбудила Дейна, потому что он перекатился на бок и придвинулся к ней.

– Что случилось? – поинтересовался он хриплым сонным голосом. – Тебе приснился плохой сон?

Оливия мигом выкинула из головы порочные мысли.

– Э-э… нет. Сон не был плохим. – «Отнюдь не плохим».

Гринли обвил ручищей талию Оливии и притянул ее поближе. Девушка вздрогнула от этого прикосновения.

– Ты озябла? – пробормотал виконт.

Нет, совсем наоборот. И прежде чем она успела ответить, или поцеловать его, или сделать что-нибудь еще, что ей так хотелось проделать со своим новоиспеченным мужем, похожим на норманнского бога, в животе у нее оглушительно заурчало. Оливия прихлопнула ладошкой рот, готовая сквозь землю провалиться от стыда. Маменька была бы потрясена до глубины души. Маменька вся побелела бы от ужаса. Маменька…

Дейн хихикнул. Тихий рокот прокатился по уютному пространству задрапированной пологом кровати.

– Это я во всем виноват, да? Я так и не позвонил, чтобы тебе принесли поесть.

Он перекатился на другой бок и потянулся к шнурку звонка, собираясь вызвать служанку.