Червонное золото

Рената застыла с бокалом вина в руке, не имея сил поднести его ко рту. Она смотрела на девушку так, словно та бросила ей в лицо смертельное оскорбление. По счастью, ее лицо наполовину было в тени, и краска гнева, залившая его, осталась незамеченной.

Герцогиня поднялась, чтобы подбросить еще дров в камин, где уже горело яркое пламя с синеватыми язычками. Как только полено скатилось по железной решетке, пламя поднялось до самых мраморных изображений императоров в овальных нишах на стенах. Маргарита подняла бокал и снова заговорила.

— Витторию предупредили из Венеции, и она предприняла меры, чтобы вырвать из рук Карафы своих друзей и покровителей. Вместе с Поулом и Джулией Гонзагой она активнее всех пыталась войти в окружение кардинала Алессандро. Он единственный в Италии был способен противостоять Карафе и дать указания монсиньору делла Каза в Венеции. Посредством герцога Мантуанского и вашего супруга, герцога Феррары, они оказали сильнейшее давление на Совет Ста в Венеции, чтобы отозвать запрос об экстрадиции Пьетро Карнесекки. Делла Каза был в курсе, насколько тесно Виттория связана с Карнесекки и с Поулом, и имел точные сведения относительно «школы Витербо» [10], как в Италии называли вашу группу. У меня всего лишь хватило терпения его выслушать и ласками помочь избавиться от сдержанности, к которой его обязывало доверие Алессандро Фарнезе.

Рената, прекрасно все это знавшая, сама написавшая не одно послание в Венецию и заставившая мужа писать письма, теперь презирала себя, оказавшись объектом изучения постороннего взгляда, который проникал до дна в тот туман, что все они считали непроницаемым.

— Мерзавец Карафа, — прошептала она. — Не успокоится, пока нас не уничтожит. Я бы сумела заставить замолчать эту тварь, рожденную нести беды и несчастья. К сожалению, мои друзья не хотят, чтобы я действовала по-своему. А я бы могла положиться и на полицию своего мужа, и на феррарских евреев, которые отдали бы жизнь, только бы избавиться от такого чудовища. Как бы там ни было, Виттория и Поул убеждены, что дело можно решить, победив в теологическом споре, и убийство ни к чему. Они обвиняют меня в импульсивности, но, имея такого мужа, как мой, подчас приходится надевать штаны. Если бы вы знали, сколько неприятностей причинил мне этот ядовитый паук Карафа! А ведь я принадлежу к высшей знати и к королевскому дому Франции. Но он ни перед чем не останавливается: по жизни его ведет только ненависть.

Дав Ренате выговориться, Маргарита продолжала:

— Когда вашему другу кардиналу Реджинальду Поулу угрожали смертью наемные убийцы его кузена Генриха Восьмого, Виттория узнала об этом и через кардинала Фарнезе попросила помощи у делла Каза. Тот запросил у меня кое-какую информацию, и я предложила свои скромные услуги. Думаю, Виттория об этом знала. В тот день, когда я познакомилась с маркизой в доме Тициана в Бельведере, мне хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько ее очарование превосходит все ожидания, а ей — чтобы поверить, что у куртизанок тоже могут быть достоинства, которые надо признать. Одетая в черное, без украшений и вуалей, Виттория приехала в Бельведер в собственной карете, в той самой, что нынче утром отвозила вас на Авентин. С ней был Микеланджело Буонарроти, который собирался взглянуть на картины старика. Едва оба художника горячо заспорили о рисунке, она взяла меня за руку и увлекла в боковую комнату, где никто не мог нам помешать. Поначалу ее горящий взгляд меня парализовал, но тихий, спокойный голос быстро привел в чувство. Без обиняков она спросила, читала ли я Овидия, словно это был обычный вопрос к едва знакомой женщине в городе, где вряд ли все женщины вообще умели читать и писать.

Рената удивилась, потому что и сама хотела бы задать тот же вопрос.

— И ты читала?

— Конечно! Виттории было достаточно этого ответа. Она взяла мою руку в свои и пригласила меня: «Приходите ко мне, я уверена, что Гомера вы тоже любите и сможете почитать мне стихи Сафо по-гречески». «Охотно», — только и смогла я вымолвить. Когда мы прощались, между нами уже возникла связь. Мы поняли, что за моим золотом и ее скорбным черным цветом скрываются одинаковые темпераменты. Случай сблизиться навсегда представился нам меньше чем через неделю.

Маргарита подошла к камину, чтобы подбросить еще дров, но Рената остановила ее:

— Пожалуйста, рассказывай дальше, камин я беру на себя.

Маргарита улыбнулась:

— Среди моих венецианских знакомых была девушка по имени Луиза. Тринадцати лет от роду ее похитили, продали на турецкую галеру, которая увезла ее в Константинополь, и три года она прожила в серале Сулеймана Второго. Там она научилась любить женщин столь изысканными способами, что у меня после проведенных с ней ночей сложилось впечатление, что я зря тратила время с мужчинами.

Глаза Ренаты расширились. О чем-то таком она давно подозревала, ловя взгляды и жесты своих фрейлин, когда они вышивали вместе долгими зимними вечерами. Но в маленькой Ферраре такие страсти особе королевской крови не подобали, и она держалась от них подальше, полагая, сама не зная почему, что, не дай Бог, у нее имеется какая-нибудь природная предрасположенность. Теперь новая знакомая убедила ее, что так оно и есть.

Маргарита устроилась поудобнее и продолжала:

— Луиза хорошо знала турецкий язык и, бежав из сераля, сохранила контакты с людьми из стран Востока. Когда я приехала в Рим, она уже находилась здесь в свите герцогини д’Аугуста. В Риме Луиза встретила капитана-турка, который привез ее обратно в Италию и высадил в Амальфи. Она была с ним нежна, и под действием вина он выболтал, что двадцать галер направляются в Италию, чтобы похитить Джулию Гонзагу. Слухи о ее красоте дошли до Константинополя, и могущественный Сулейман загорелся желанием любой ценой заполучить ее в свою коллекцию красавиц.

Рената не смогла сдержать волнения и вскочила, прижав ладони к губам, как всегда поступала в сильном испуге.

— Я об этом слышала. Мне сразу рассказали, как только мы все встретились. Могла произойти трагедия, и только благодаря тебе Джулии удалось спастись. Теперь я понимаю, почему тебя так любят, Маргарита.

Она обежала стол и так крепко обняла Маргариту, что у той перехватило дыхание.

— Но рассказывай, рассказывай! Я хочу все-все знать… Извини, я так волнуюсь… Но это потому, что я никак не могу привыкнуть к тому, что опасность миновала…

Маргарита считала, что Витторию и Джулию связывают не совсем обычные отношения, но теперь она убедилась, что и Рената так же связана с ними, хотя и живет далеко.

— Как вам известно, Джулия упорно живет одна в Фонди, и выкрасть ее ничего не стоит, тем более двадцати галерам. Если турки встанут на якорь за мысом Прочида и дождутся удобного момента, чтобы высадиться в Фонди, никакое войско и никакие фортификации не смогут им помешать. Похищение было запланировано на первые дни октябрьской трамонтаны [11]. Этот ветер хорош для бегства по морю, и он не даст неаполитанскому вице-королю, кузену Джулии, пуститься в погоню.

Рената машинально крошила хлеб и ни на какую другую реакцию была неспособна.

— Когда мы об этом узнали, стояла уже середина октября и времени оставалось совсем мало. О Джулии я знала, что она необычайно красива, упорно отвергает все притязания со стороны мужчин и что ее связывает нежная дружба с Витторией Колонна. Едва узнав о плане похищения, я сразу отправилась к Виттории. Слава богу, она находилась дома, в палаццо Санти-Апостоли, и сразу меня приняла. Она сидела перед зажженным камином и что-то писала. Чтобы не уставали глаза, вокруг горело множество свечей. Она даже не спросила, откуда у меня такое известие, и вскочила в ярости, которой я от нее не ожидала. Крикнув во весь голос, она подняла с постелей пятерых слуг, и меньше чем через час мы уже выехали из ворот Сан-Себастьяно и помчались мимо кладбищ по Аппиевой дороге. Бушевала редкая по силе гроза, молнии выхватывали из темноты погребальные ниши в камнях и мраморные плиты: город мертвых, где нашли успокоение сотни жизней. Непогода, конечно, не даст туркам высадиться, но не вечно же она будет продолжаться. Виттория вооружила своих людей и мне тоже дала аркебузу, с которой я не знала, что делать. Она даже не переоделась. В несколько мгновений поэтесса превратилась в воительницу из рода Колонна.